– Это, возможно, не слишком красиво звучит, – проговорил Тасиди, – но порой люди, которые получают за свои услуги деньги, в итоге оказываются куда более верными, чем те, которые что-то делают по порыву души. – А… сколько он вам платил? – тихо спросила я, ковыряя ложечкой пирог. – Вдруг у меня не получится? – Ах, не переживайте. Я же сказал, наследство ваше таково, что хватит всем. Надо просто мудро им распоряжаться. – Но вы… поможете? Поможете им правильно распоряжаться? – Я постараюсь удержать вас от глупостей. – Тасиди прищурился. – Признайтесь, Кора, что вы задумали? Пожав плечами, я честно ответила: – Найму магов, чтобы вызволить моего жениха. Я точно знаю, что он жив. А пока он жив… – Звучит как бред, – обрубил Тасиди. – Не заставляйте меня думать, что вы повредились умом. Нет, я слышал, конечно, о нескольких экспедициях за край Чаши, но… – Так, значит, это возможно! – Я невольно улыбнулась. – Не для вас, санна Кора. – Это почему же? – И я захлопала ресницами. Так, как делала это раньше, на балах и приемах в королевском дворце. Тасиди смерил меня каким-то усталым взглядом и, наплевав на всякий этикет, подпер ладонью подбородок. – Да потому, что вы – богатая девушка, – сказал он. – Богатые девушки не бегают в Хаос, пытаясь спасти того, кого, скорее всего, уже спасти невозможно. Богатые девушки сидят дома, периодически бывают на балах и удачно выходят замуж. Оставьте эту бредовую затею, Кора. Вы ничем ему не поможете, даже если… Даже если он и вел себя так, как подобает благородному саннору и был настолько учтив с вами, чтобы вы возомнили себе, что влюблены. Простите. Я резко поднялась из-за стола, так, что чашки звякнули о блюдца. – Это не обсуждается, саннор Тасиди. – Сядьте бога ради. На вас женихи слетятся, как осы на мед, и без этого вашего дракона. Просто забудьте о нем, и пусть все канет в прошлое, как страшный сон. Я помолчала, глядя на Тасиди. Наверное, он был неплохим человеком. Наверное, он даже искренне желал мне добра. Но я… как же, я здесь, а мой дракон… И это объявление в газете… – Я не буду делать глупостей, – твердо сказала я. – Вернее так. Я сделаю все, чтобы мое предприятие закончилось благополучно для всех. Эйк Тасиди, глядя на меня, только поморщился. – Вы изменились, Кора. Даже не знаю, в худшую или в лучшую сторону. Но, пожалуй, упрямства добавилось, это точно. – Я сделаю все, чтобы его спасти, – сердито буркнула я, усаживаясь обратно. – Ну хорошо. Ладно. – Тасиди задумчиво водил ложечкой по краю чашки. – Тогда хотя бы не слишком торопитесь. Не наделайте ошибок, Кора. Здесь, понимаете ли, спешка уже ни к чему. С Эйком Тасиди все вдруг стало легко. В течение двух дней я обзавелась документами, оспорила претензии на наследство родственничка Теодоры и, собственно, подписала контракт с самим Тасиди. – Все гораздо проще, когда ты кого-то нанимаешь. Меньше неожиданностей, меньше вероятность, что тебя предадут, чем в том случае, если человек приходит к тебе сам и изъявляет желание помогать просто так, – говорил мне Эйк, и я согласно кивала. Пожалуй, только в Айте я могла быть полностью уверена. И, наверное, в Арктуре. Эйк Тасиди же был абсолютно уверен в том, что лучше иметь дело с нанятым человеком, чем с давними знакомыми отца. Именно поэтому на третий день моего пребывания на Кардилии мы отправились в редакцию «Кардилийского вестника», где я дала объявление следующего содержания: «Предлагается вакансия для мага-универсала не ниже седьмого уровня с необходимостью длительных путешествий». – Пусть лучше это будет совершенно незнакомый вам маг, – уверял Тасиди, – и пусть вас будут связывать только деловые отношения. Ничего больше. Ну, если вы не раздумали бросаться прямо в логово варгов. Он пытался меня отговорить при каждом удобном случае, и мне наконец это надоело. Не знаю, что на меня нашло, но я жестко сказала, что если саннор Тасиди собирается и дальше получать ту кругленькую сумму, что обозначена в нашем договоре, то ему лучше не лезть не в свое дело. Тасиди пожал плечами, посмотрел на меня с прищуром и больше этой темы не касался. Он куда больше занимался тем, что пытался меня научить, что делать дальше с наследством. Например, вкладываться в товары, доставляемые с Эйтокана, не следовало, потому что в тех краях встречаются пираты, а это значило, что велик риск потерять и товар, и корабль, и деньги. А вот чай с плантаций Кановари был очень выгодным вложением. Или шелк с Улус-Шеня. Или, как еще поучал Тасиди, сейчас не то время, чтобы вкладываться в хлопковые мануфактуры Кардилии, потому что в моду входит шелк, из которого производят самые разные товары, от одежды до постельного белья. С горем пополам что-то можно выиграть на суконных мануфактурах, потому что климат Кардилии предполагает ношение теплой одежды. Но не на хлопковых, нет. Я слушала его, слушала… И буквально у ног моих разверзалась бездна незнания. Как же обидно это было! Почему отец никогда не рассказывал мне ничего подобного? Почему я не знала ничего, кроме нарядов, сплетен и чтения дамских романов? Почему он даже не предпринял попытки научить меня хоть чему-то? Надеялся удачно пристроить замуж? Не ожидал, что все повернется именно так, как повернулось, – и теперь все его состояние повисло на мне тяжким грузом. Что ж, Эйк Тасиди пока что полностью отрабатывал свое жалованье. Он пытался сделать из дурочки в воздушном платьице женщину, хоть что-то разумеющую в ведении дел. На пятый день я вернулась в свой особняк. Мы с Айтой долго стояли в воротах, я смотрела на это белое совершенство с ажурными балконами и высокими арочными окнами и снова вспоминала тот день своего восемнадцатилетия, когда стояла наверху лестницы и весь мир, казалось, был у моих ног. Мне было горько, снова поднимала голову печаль – оттого, что теперь особняк этот был пуст, ведь тот человек, которого я любила, покинул его навсегда. Впрочем, Айта с восторгом взирала на невысокие пушистые сосны, высаженные вокруг особняка, и на сам дом – уж ей-то не могло не понравиться двухэтажное белое здание с колоннадой и синей черепичной крышей. – Это правда ваш дом, санна Кора? – спросила она и, дождавшись моего кивка, продолжила: – Я когда вас первый раз увидела, сразу подумала, что к нам еще никогда не попадало таких девушек. – Таких – это каких? – Утонченных, – поразмыслив, ответила девочка, явно повторяя слова Левии. И мы пошли вперед, к входу, рядом с которым уже выстроилась прислуга, которую о моем появлении предупредил саннор Тасиди. Варги! Я знала здесь каждую ступеньку, каждую трещинку, каждый поворот, вон ту люстру, с которой упала и раскололась надвое хрустальная подвеска. – Готовы ли наши комнаты? – Я повернулась к нашему старому дворецкому. Последние три поколения его семьи жили в доме Лайсов, это точно. А может быть, и больше чем три. – Готовы, санна Кора. – Он с достоинством поклонился, а затем нервно разгладил пышные седые бакенбарды. – Все, как вы хотели… Как предупреждал саннор Тасиди. – Спасибо. – Я кивнула, а потом, подхватив Айту под руку, потащила ее вверх по лестнице. Распахивая белые двери, украшенные резьбой, я сказала: – Айта, я попросила подготовить эту комнату для тебя. Надеюсь, тебе понравится. На самом деле это была моя комната. Все там было так же, как в тот последний день, когда я проснулась, сунула ноги в мягкие домашние туфли и поспешила умыться. Еще через час, до завтрака, какие-то люди проникли в мою спальню, натянули мне на голову мешок и, оглушив, куда-то потащили. Сейчас же тени прошлого спрятались, заползли под кровать. В комнате было светло и тепло, и постель застелена идеально, и воздушные занавески подвязаны белыми шелковыми лентами. Айта застыла на пороге, потом вскинула на меня взгляд – в глазах блестели слезы. – Санна Кора, – громким шепотом спросила она, – это все мне? Правда? Я смутилась. Скорее всего, Айта никогда и ничего подобного не видела. А для меня все это было обычным делом. Штопка белья не была обычным, а богатая спальня наследницы внушительного состояния – была. – Конечно, тебе, – сказала я. – Ну, ведь нравится? Если что-то не так, то мы переделаем. И здесь совсем нет игрушек. Когда я жила в этой комнате, то была уже взрослой. А тебе, наверное, хочется кукол? – Когда я жила на острове, то сама сделала себе куклу, – пробормотала девочка, опуская взгляд. – Знаете, сшила из кусочка ненужного мешка и глаза нарисовала. И как-то больно мне сделалось от этого незамысловатого признания. Я наклонилась, обняла Айту и прижала к себе. – Завтра же мы пойдем и выберем тебе куклу. Я знаю лавку, где они продаются. Потом я оставила Айту на попечение поварихи Мари, а сама, пройдясь по белоснежной галерее, вошла в комнату, которую велела подготовить для себя. Это была спальня адмирала Лайса, строгая, ни единого украшения, все в серых и синих тонах. Ближайшее время я собиралась здесь спать, а там… посмотрим. Что-то, не прекращая, звало меня туда, за края Чаши. Туда, где еще был жив мой жених. Я и не знала, как это «что-то» назвать, оно казалось слишком сильным, слишком настойчивым для простой привязанности. Я проснулась на рассвете и долго лежала, глядя на медленно светлеющий оконный проем, вспоминая свой неясный, полный волнений и печали сон. Это был самый обыкновенный кошмар, я несколько раз за ночь просыпалась в ледяном поту и с бешено колотящимся сердцем, и снова и снова кошмар утягивал меня в свои мутные глубины. Кажется, мне снился Арктур. Он был весел, нарядно одет – в привычные мне черный дорогой сюртук со штанами и белоснежную рубашку. Я подбегала к нему, он подхватывал меня за талию и начинал кружить, и было так легко, даже во сне я ощущала легкий аромат цветущей летней степи, тысячелистника, пижмы, полыни, разогретых солнцем. Я хохотала и целовала Арктура, обнимая его за шею, заглядывала в его глаза, полные теплой зелени, и меня охватывало ощущение совершенно безбрежного счастья и нежности. А потом вдруг неведомая сила, дыша холодом в затылок, обнимала меня, опутывала как будто паутиной, тянула прочь от Арктура. И пальцы размыкались, он оставался где-то впереди, в зыбком тумане, а меня утягивало все дальше и дальше, в вязкую тьму. Я просыпалась с криком, захлебываясь слезами, и так – раз за разом. Все повторялось с точностью до деталей, как будто передо мной пролистывали одну и ту же книгу. К утру я чувствовала себя совершенно разбитой, лежала на боку и без интереса смотрела, как на Кардилии настает очередной рассвет. Я верила в сны. Когда-то няня рассказывала, что сны нам ниспосланы свыше, чтобы предупредить, что это знаки судьбы… И расставание с Арктуром, злая сила, что оттаскивала меня прочь… Значило ли это, что нам не суждено быть вместе? А если и не так, то все равно… Какой дурной знак нес в себе этот странный сон? Но я должна быть сильной. Я должна хотя бы попытаться вызволить его всеми правдами и неправдами. Даже если все знаки будут говорить о том, что у меня ничего не получится, я все равно попробую, брошу все свои силы на то, чтобы Арктур обрел свободу. Перед глазами снова и снова вставал день нашей так и не состоявшейся свадьбы. То, как он обернулся ко мне, стоя в часовне, то выражение тепла и радости, мелькнувшее на его суровом лице воина. Возможно, я в самом деле была для него чем-то большим, нежели женщина для вынашивания новых драконов? С такими мыслями я вяло спустила ноги с кровати, нащупала туфли, взяла со спинки старого отцовского кресла теплый халат. Начинался новый день, и я очень рассчитывала, что именно он принесет мне какие-нибудь добрые вести. Они явно не торопились в мой дом, эти вести. Очередь из магов выше седьмого уровня не выстроилась к моему крыльцу с желанием участвовать в планируемом мероприятии. Когда я выглянула в окно, лишь темные пятнышки сухих листьев катало по дорожкам. «Ничего, – утешала я себя, – я только-только дала объявление». Я честно пыталась взбодриться, но, надо сказать, отсутствие хоть какого-нибудь завалящего мага вкупе с неприятными снами действовало удручающе. Поэтому, чтобы хоть немного развеяться, сразу после завтрака я взяла Айту, и мы отправились покупать ту самую обещанную куклу. Не пешком. Как и положено наследнице солидного состояния, в крытой повозке, запряженной двойкой вороных. Эферсфорт всегда считался большим городом, да и Кардилия была одним из самых больших островов, парящих над Чашей. Белый особняк Лайсов занимал приличный участок земли в нескольких милях от королевского дворца и центральной площади, а если взять на квартал правее от особняка и продолжать двигаться к дворцу, то дорога пролегала по самой оживленной торговой улице Королевы Гердалии. Всего четыре длинных квартала нескончаемых лавок с большими стеклянными витринами, и, если пройти их, то можно вынырнуть как раз на центральную площадь и посидеть в одной из тихих, но чрезвычайно дорогих кофеен или в кондитерской. Так что я отпустила нашего кучера, и дальше мы с Айтой пошли пешком, держась за руки и глазея по сторонам. Привычная шумная жизнь, полная блеска, восторгов, суеты, постепенно возвращалась, а я… я как будто успела позабыть, как это – просто гулять по улице Королевы Гердалии и тратить деньги, которых было достаточно. Впрочем, для себя почему-то ничего и не хотелось. Вот если бы Арктур был рядом, он наверняка бы захотел побаловать меня новым платьем, или кружевными носовыми платочками, или замшевыми перчатками, такими нежными и тонкими, что, когда их натягиваешь, они будто становятся второй кожей. Вот тогда бы я с радостью что-нибудь и приобрела бы… А сейчас, когда я гуляю на свободе, а он томится в плену, не хотелось ровным счетом ничего. Точнее, нет. Кое-чего все же хотелось: чтобы наконец какой-нибудь маг не ниже седьмого уровня увидел то объявление и явился ко мне домой. Но мы с Айтой находились на главной торговой улице Эферсфорта, и грех было этим не воспользоваться. Поэтому в скором времени у Айты появилось новое шерстяное платье, набор новых сорочек, чулки и туфли. Хорошо, что не было нужды тащить на себе все покупки, я отправила домой посыльного. А потом мы добрались и до лавки саннора Киббса, лучшего игрушечного мастера Эферсфорта и не только. У него была замечательная лавка: за большими стеклами витрины возвышался великолепный игрушечный замок, собранный из сотен самых настоящих кирпичиков. На зубчатых стенах важно стояли маленькие, размером с ладошку, рыцари в старинных доспехах, вооруженные пиками, а в окне одной из башен сидела печальная принцесса в нежно-розовом платье с длинными рукавами. У принцессы было премиленькое фарфоровое личико, голубые нарисованные глаза с черными ресницами и алый рот сердечком. Белокурые волосы аккуратно собраны под жемчужную сеточку. Я покосилась на Айту: стоя перед этим великолепием, она, похоже, лишилась дара речи. Поэтому я осторожно потянула ее за собой, к входу. – Пойдем, Айта. Пойдем выберем тебе куклу. Самую красивую, – бормотала я, а у самой горло сжималось оттого, что вспоминала слова девочки о том, какую куклу сделала она себе в драконьем замке. Я решительно распахнула дверь, весело затренькал колокольчик, но в последний миг, когда уже перешагивала через порог, мне вдруг почудилось, что кто-то на меня смотрит. Пристально и недобро. Я быстро обернулась, но, естественно, никого в пестрой толпе не заметила. Внутри же было спокойно, и чувство, что мы в безопасности, снова вернулось. Мы оказались перед стеллажами, уставленными игрушками. Очень разными игрушками – там были и плюшевые мишки, и обезьянки в ажурных юбках, и грустные слоны, и деревянные кареты, запряженные деревянными же лошадьми. Куклы сидели рядком чуть в отдалении, и тот стеллаж походил на чудесную клумбу с экзотическими цветами – так хороши были творения саннора Киббса. Я поздоровалась с продавщицей, что стояла за конторкой, и подвела Айту к куклам. – Ну что? Какая тебе нравится? Айта огорошенно смотрела на все это великолепие, но потом лишь покачала головой. – Они слишком красивые, санна Кора. Что я с такой буду делать? Ее же в руки страшно взять, вдруг поломаю или испорчу? – Не думаю, что ты будешь что-то ломать или портить, – мягко увещевала я ее. – Ну, гляди. Вот эта белокурая красавица тебе нравится? Да, эта, в синем платье.