В машине повисла гнетущая тишина, парни сидели с потерянными лицами, не зная, что делать и уже кляня, на чем свет стоит, эти хитроумные рации. Антон, бледный, словно сама смерть, напряженно думал. В ушах так и звенел разговор парней по рации. А еще слова Митяя, только не последние, когда он Ленку защищал, а когда там, в больнице говорил: «Синица, не будь идиотом! Викинг ее спас, и она в благодарность раздвинула ножки». — Поехали обратно, — прозвучал тяжелый голос Антона, через какое-то время. — Тоха, — произнес напарник Серого, — Не руби с горяча. Может, пойдешь, поговоришь с ней. Бабы слабые, по натуре своей… — Нет, — отрезал Синица, глядя вперед и ничего словно не видя, — Не понимаешь ты, Санек, если пойду, обратно уже не переиграешь, — голос Антона зазвучал глухо и низко, так, что парни поежились, — Убью их обоих. Парни переглянулись и молча развернули машину. Оно-то понятно, что сейчас Тоха не в том физическом состоянии, чтобы кого-то убить. Но чем черт не шутит, лучше не рисковать, а то Митяй их за этот выезд уделает, так, что мама родная не узнает. Антон взял сотовый и набрал номер Речникова. — Влад, бери Кирилла и дуй к себе на дачу. Поговорить надо. Не ворчи. Считай, что у нас мужской совет. Месяц спустя. Тихо было в городе, так тихо, что Ян грешным делом подумал, не умер ли Лазарь, вместе со своей бригадой и со всеми ворами и убийцами скопом. Все сидели тихо по своим норам и не высовывались. Никак затишье перед бурей? Но разведка ничего не доносила. Стрелков был зол на самого себя. Второй раз в жизни он наступил на те же грабли, что и девять лет назад — позволил чувствам взять вверх над долгом. Он честно и откровенно признался самому себе, что не знает, что делать. Он должен был собирать информацию на Панфилова о его преступной деятельности, но не делал этого, потому что потеряет дорогого человека. Он должен был прекратить все отношения с сестрой Панфилова, на него уже косо начали смотреть в отделе, но и этого он не мог сделать, только от одной мысли о том, что больше никогда ее не увидит, не услышит ее смех, не почувствует ее мягкое податливое тело в своих руках, хотелось выть волком. К тому же, за этот месяц у него было время и возможности убедится в том, что Валя действительно ничего не знает о Митяе. Нет, кем является ее брат она прекрасно осведомлена, но чем именно он занимается, девушка даже не догадывается, да и не хочет этого знать, по всей видимости. И по-человечески, Ян ее понимает. Два дня назад, Валентина рассказала ему жуткую историю, которая больше походила на страшную сказку, чем на реальные события. Он до сих пор не мог поверить, не мог понять, как мать могла поступить так с собственным ребенком. Все началось еще неделю назад, когда он расспросил ее о родителях, а она на отрез отказалась об этом говорить. Может, другой мужчина на его месте и не придал бы этому особого значения, но Ян был ментом, и профессия сделала его подозрительным и дотошным. Он не успокоился, пока два дня назад, Валентина, доведенная до предела его расспросами, рассказала — таки все о своей матери-игроманке и общем отце с Митяем. Разговор состоялся в машине, возле его дома, после неприятной исповеди Валя дрожала, а Ян находился в шоке. За свою ментовскую карьеру, он повидал много, но все же его до сих пор удивляла бесчеловечность некоторых людей. Да и человек ли это? Мать ли это, если продает свою дочь за долги? — Доволен? — дрожащим голосом спросила тогда Валентина, — Допрос окончен? И разрыдалась. Горько, навзрыд, закрыв лицо ладошками. У Яна тогда сердце зашлось. Он порывисто обнял девушку, целуя ее волосы. — Прости, — взволновано прошептал он, — Прости меня, маленькая моя. Я должен был подождать, когда ты смогла мне сама рассказать… Но не смог. Валя была напугана его настойчивостью, расстроена и не могла не понимать, что его подозрительность напрямую связана с тем, что она сестра криминального авторитета. В эту минуту ей хотелось убежать, скрыться и не видеть его больше никогда. Даже ее чувства к нему отошли на второй план. Она чувствовала себя зверьком, которого загнали в угол. И поэтому, она сказала то, что сказала: — Я думаю, нам не нужно больше встречаться. Ты всегда будешь видеть во мне сестру своего врага, а не обычного человека. Ян вздрогнул от ее слов и крепче прижал девушку к себе, до конца осознав, что своим давлением, довел до того, что может потерять ее. Сердце в этот момент словно холодом сковало. И именно в этот момент он окончательно понял, что любит ее. Валя вырывалась из его объятий. — Отпусти! — Нет. Маленькая моя, девочка, родная… прошу, не отталкивай. Валентина замерла, пораженная услышанным в голосе Яна — он будто боялся чего-то. Подняв заплаканное лицо и встретившись с его глазами, неслышно выдохнула. На его лице, как в открытой книге, читалась вся гамма эмоций: страх, боль и безграничная нежность. — Прости, прости меня, я больше никогда не позволю себе давить на тебя. Она молчала, все еще смотря в его глаза. И от этого Ян испугался еще больше, почти физически, ощущая, как теряет ее. — Нет! Не закрывайся от меня, девочка. Поверь мне, прошу. — Я верю тебе, — тихо прошептала она. Ян исступленно начал целовать девушку, обнимая, зарывшись руками в ее волосы. Его потряхивало от пережитых эмоций. — Ян, пожалуйста…. Мне нужно побыть одной, я…Отвези меня, пожалуйста, домой. И он не посмел возразить, понимая, что сейчас это будет расцениваться, как новое давление. Доехав до ее дома, он вышел из машины и проводил ее до подъезда. Ян остался стоять и смотреть на ее окна, пока не загорелся свет в ее квартире. После этого, он сел в машину, но еще долго не уезжал. Он более-менее успокоился и теперь мог с горечью констатировать факт — Валя права. Он будет видеть в ней сестру преступника, но она не знает о том, что теперь это имеет очень маленькое значение. В первую очередь, он будет видеть в ней любимую женщину. Поэтому сейчас, сидя в своем кабинете, он злился на самого себя, что так глупо пустил любовь в свое сердце. И в то же время, понимал, что это лучшее, что могло случится с ним. — Я на телефоне, — бросил он Власову и быстро собравшись, вышел из кабинета. Он дал ей два дня, не договариваясь. Два дня он не звонил и не писал ей. Два чертовых дня показались ему вечностью. Больше ждать он не мог. Садясь в машину, он набрал ее рабочий номер и услышал, что Валентина два дня назад взяла отпуск без содержания на неделю. Значит, сидит дома и зализывает свежие раны, которые он, словно медведь, нанес ей. Завел мотор и поехал по знакомому маршруту. Дверь ему открыли не сразу. Он даже дышать боялся, смотря на ее хрупкую фигурку. Она стояла босая, в коротком халатике, с распущенными влажными волосами. По всей видимости, он выдернул ее из душа. — Проходи, — коротко бросила она и отошла в сторону. Ян быстро вошел и захлопнул дверь. — Чай будешь? — спросила она, проходя на кухню, а он, словно тень, следовал за ней, присматриваясь, пытаясь понять, что происходит сейчас с его девочкой. С его…. За этот месяц их страсть росла, как лавина и он не раз пытался сделать их отношения более близкими, но Валентина не подпускала его к себе. Все заканчивалось на обжигающих поцелуях. Он физически ощущал, что она хочет его не меньше, чем он ее, но каждый раз, когда общая страсть готова была перетечь в нечто большее, она отталкивала его, ничего не объясняя. Он убеждал себя, что она молодая, что он действительно торопит события. Но после того, что он узнал, ее отказы приобрели другой смысл. Вполне возможно, что Валентина просто не доверяла никому. Валя обернулась и посмотрела на Яна, удивленная его молчанием. — Я скучал, — просто сказал он и подойдя к девушке ближе, обнял ее. Валентина замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Все эти два дня она думала, взвешивала все «за» и «против». Ее тянуло к нему с непреодолимой силой. Никогда, ни к кому ее так не тянуло. Больше того, она, вообще, никогда не хотела преступить ту черту, после предательства матери. К ее годам другие девушки уже матерями становились, а она все еще оставалась девственницей. И видит Бог, майор именно тот мужчина, с которым она хотела расстаться с этим недоразумением. Она была влюблена и прекрасно это осознавала. Но как, как сказать взрослому мужчине, старше ее на десяток с лишним лет, что она ничего не умеет? Не оттолкнет ли его данное известие? — Валя, маленькая моя, прости меня, — снова с виной в голосе попросил мужчина. — Я не сержусь, — с нежностью отозвалась она и сама потянулась за поцелуем к нему. Все ее «за» и «против» куда-то делись, стоило ему коснуться ее. И она решилась. Если сейчас он сам не остановится, она больше не будет его отталкивать. Ян терял голову оттого, как Валентина отвечала на его поцелуй, как прижималась к нему, последней каплей стал ее стон, наполненный желанием. Он не помнил, как поднял ее на руки и продолжая целовать, понес в спальню. Он не помнил, как раздел ее и разделся сам, значение имели только ее руки, доводившие до исступления прикосновения. Он не осознавал до конца реальности, реальны были ее хриплые стоны, когда он поцелуями исследовал все ее тело. И только ее вскрик, наполненный болью, отрезвил его, когда он вошел в нее. И все, наконец, понял. И ее отказы, и ее неуверенность. Глупенькая, любимая, боялась сказать ему… родная, желанная. Он остановился, вглядываясь в ее глаза. Хотел успокоить, но все мысли из головы вылетели. Валентина напряженно всматривалась в его лицо. Ей почти не было больно. Если только совсем чуть-чуть. Но видя, как застыл Ян, боялась и слова вымолвить. Но говорить все же пришлось, так как мужчина смотрел на нее с непонятным выражением на лице и это пугало больше всего, несмотря на захлестнувшее желание. — Я хотела сказать, — взволнованно пробормотала она, — Прости, ты, возможно, разочарован… Ян резко выдохнул, заставив ее испуганно замолчать. — Разочарован? — с нежность в голосе переспросил он, — Маленькая моя, ты даже не представляешь, что это самый прекрасный подарок мужчине, который только может сделать женщина. — Правда? — с замиранием и облегчением в голосе спросила она, чуть улыбнувшись. — Правда, любимая. — Алло, слушаю? — недовольно бросил в трубку Митяй. — Дмитрий Михайлович, это Валера. — Что у тебя? — Я не хотел вам раньше говорить, но… теперь у меня есть основания. — Что ты мямлишь, как девка, — проворчал Митяй Валере и уже было пожалел, что такого увальня приставил следить за сестрой, а то, не дай боже, их ненормальный папашка чего-нибудь учудит, — Что случилось? Папаша объявился? — Нет, Дмитрий Михайлович. Думаю, и не объявиться. Его пацаны нашли и так шуганули, что он теперь собственную тень боится. — Это хорошо, — довольно ответил Митяй. — Дело в другом, ваша сестра встречается со Стрелком. Митяй похолодел и крепче сжал телефон. — В смысле встречается? Ходит к нему на допрос? — Нет. В смысле…. Она с ним спит. Повисла тишина, а потом Валера услышал звон разбитого стекла. — Убью урода. Митяй скинул звонок и загорланил на весь дом: — Пацаны, собираемся и едем! От гнева в глазах все плясало, сердце будто холодом сковало, как только он представил, что этот урод посмел коснутся его сестры, посмел использовать молодую, ни в чем не виновную девчонку, только потому, что она его сестра! Мало Валюшка пережила, теперь еще и это. Господи, она — то как умудрилась поверить менту? Лечь с ним в постель? Ведь он знал, что после того раза, у нее не было отношений ни с кем. Он порвет эту ментовскую мразь и не посмотрит, что потом проблемы будут! Митяй почти бегом спустился с крыльца коттеджа, подбегая к машине, в которой уже сидела охрана, когда его окликнула Оксана. — И куда это ты собрался? Мы же планировали к маме сегодня съездить? Ее уже три дня как привезли в нашу больницу, а я все собираюсь.