— Какое такси? БТР не хочешь? Ты вообще откуда здесь взялась такая? Видно было, что она совсем расстроилась. Задумалась о чем-то, упрямо поджав губки. — Возвращаться не буду, — сказала словно бы себе. — Пойду, пусть задерживают. Не расстреляют ведь, правда? — Но перышки начистят, — говорю. — Подожди! Ты можешь у меня в палатке подождать до утра. Осталось-то всего четыре часа до конца комендантского часа. Она уставилась на меня, широко раскрыв свои синие глазищи, а лицо ее вспыхнуло. — И ты думаешь, — с возмущением начала она, — что я проведу ночь наедине с каким-то незнакомым проходимцем, черт знает где… Тут в конце улицы показался патруль, и она тоже увидела его. — Идем скорее, — сказала она, толкая меня в бок. — Чего встал как истукан? Быстрей! И мы спрятались в нашем карточном домике, протиснувшись в дверь одновременно, так что я почувствовал ее дыхание и запах каких-то дорогих духов. — Ой! — воскликнула она, увидев моего напарника. — А это что за человек? — Это не человек, это Гриша, — сказал я. — Он совершенно безопасен. Доктора вырезали ему одну штучку в мозгу, и он теперь только картинки рассматривает. — Ладно. Пусть будет Гриша. Но пусть он сидит там, где сидит, и не приближается ко мне. — Ты понял? — сказал я, показывая за спиной кулак, потому что напарник мой при виде девушки уже стал чуть ли не пузыри пускать. — Хоть ручку-то поцеловать можно? — Гриша аж засветился от радости, как включенная электролампочка. — Фея! Принцесса цирка! — И леди каратэ, — добавил я. — Так что будь поосторожнее. Хочешь кофе? — обратился я к девушке. — Или пиво, пепси? — Водку, ликер? — предложил Гриша, стараясь меня оттереть. Девушка посмотрела на нас обоих и остановила свой взгляд на мне. — Кофе, — сказала она, усаживаясь рядом со мной. Гриша усиленно подмигивал мне, а я сделал вид, что не вижу его ужимок, и достал термос. — Не хотите ли посмотреть эротические журналы? — не унимался Гриша. Но девушка только брезгливо пожала плечами. Гриша полез в карман, вынул пачку жвачек. — А может быть… — Нет! — хором перебили мы с нею и засмеялись. И в это время на улице снова раздались крики, а потом — короткая автоматная очередь. Я, как всегда, вскочил, чтобы посмотреть, что там происходит, но неожиданно мои пальцы оказались в ладони девушки, и она тихо сказала: — Сиди уж. Не высовывайся. Вдруг она переменилась в лице, глаза расширились. — О Господи! — сказала она. — Ведь родители, наверное, с ума сходят. Я же не позвонила! — А руку мою не отпускает, и мне это было приятно. — Где здесь телефон-автомат? — В двух кварталах, — сказал я. — Тебе все равно не найти. Да и опасно. А хочешь, — я загорелся идеей, — я проберусь дворами, позвоню и скажу, что ты, допустим, осталась у подруги? — А кто тогда ты? — А я — муж подруги. Девушка посмотрела на меня внимательно, словно определяя, можно ли мне доверять. Я свел глаза к носу и зловеще ухмыльнулся. Это подействовало. — Ладно, — решила она. — Ты — муж Светы. А маму зовут Людмила Александровна. Телефон — 467-26-56. Запомни. И не ври много, хорошо? Скажи, что мы со Светой уже спим. И еще… — Она встала и подошла вместе со мной к двери. — Если мама не поверит, передай ей одну волшебную фразу, которую знают в нашей семье. Она сразу успокоится. Девушка шепнула мне ее на ухо, и я чуть не упал там, где стоял. — Что-что? — переспросил я. Она кивнула, загадочно улыбаясь. — Иди же, — сказала она. И когда я уже выскочил на улицу, крикнула вдогонку: — Меня зовут Полина! До телефонной будки я добрался без приключений, спугнув только двух карауливших друг друга котов. И на звонок ответили сразу. — Здрасте, Людмила Александровна, — торопливо сказал я, не успев отдышаться. — Это муж Светы, Полина у нас, они уже спят, все в порядке. На том конце провода некоторое время молчали. — Молодой человек, — произнесла наконец мама. — Кто вы такой? Что вы мне голову морочите? Светин муж звонил час назад и сказал, что Полина с ними разругалась и ушла. Где она сейчас? Что с ней? Надо было на ходу менять тактику, я даже вспотел от такого поворота. Но вообще-то приврать я люблю. Это мой конек. — С ней все в порядке, — начал я фантазировать, — не волнуйтесь. Просто, когда она ушла от Светы, ее задержал патруль и отправил в комендатуру, а утром отпустят. Я тоже один из задержанных, но мне разрешили позвонить. Вот заодно вам звоню по ее поручению. — Отодвинув трубку, я басом произнес: — Товарищ майор, срочно наряд с оружием на улицу Королева! — Молодой человек, прекратите врать, — сказала Людмила Александровна. — Как вас зовут? — Филимон. — Вот что, Филя, говорите правду. Я, кажется, действительно накликал на свою голову патруль: из-за угла дома показались омоновцы. Мне пришлось присесть, и я прошептал в телефонную трубку: — Ну в порядке с ней все, честное слово! А вот меня сейчас, похоже, арестуют. — И тут я вспомнил волшебную фразу. — Я тебя люблю-люблю-люблю-люблю-люблю, — быстренько признался я Людмиле Александровне, отсчитав про себя пять раз слово «люблю», бросил трубку и выскочил из будки, потому что омоновцы уже приближались ко мне. — Стой! — крикнул один из них, вскидывая автомат. Я метнулся в кусты, а оттуда — к подъезду, который, как я знал, был сквозным. Но до него было метров двадцать, и до сих пор не пойму, почему этот парень не стал стрелять? В общем, мне удалось убежать целым и невредимым. А в палатке я застал следующую картину: Гриша сидел в углу, красный как рак, а Полина стояла у двери, держа в руке тяжелую полуторалитровую бутылку водки. — Пришлось успокаивать, — сказала она, насмешливо глядя на Гришу. — Чего ты мне здесь проходной двор устроил? — заорал он. — Вчера какого-то раненого приволок, сегодня… Притон просто. А может, она снайпер, с крыши спустилась? И вообще, я спать хочу. — Ну и спи, — сказал я. — Желаем тебе спокойной ночи. Гриша занял топчан и демонстративно отвернулся к стене. А мы с Полиной проговорили до утра. Так, словно были давно знакомы. Я узнал, что она учится на первом курсе университета и готовится к конкурсу красоты «Мисс Россия», потому что уже занимала первые места на других конкурсах — газеты «Московский доброволец» и фирмы «Ринако», а фотографии ее появлялись на обложках некоторых журналов. Но она не хотела бы работать фотомоделью, хотя предложения были, — слишком много грязи и склоки, а ехать за границу, так вообще можно пропасть; известно, куда там девушки попадают. Лучше получить образование, профессию, а дальше видно будет. Кроме того, у фотомоделей определенный стандарт, а она по некоторым параметрам не подходит. Я не стал уточнять — по каким. На мой взгляд, все у нее было в полном порядке. Папа у нее журналист, а мама — театральный художник, но денег конечно же все равно не хватает. — А сколько ты зарабатываешь, Алеша? — Мало, — вздохнул я. — Вот брат у меня — бизнесмен, у него денег куры не клюют; он здесь живет, в Москве, но мы редко видимся. А родители и сестра в Твери. Есть еще самый старший брат, военный, капитан, он сейчас на линии огня, между осетинами и ингушами. — Кому это нужно, чтобы убивали друг друга? — Не говори. — Ужасно, правда? Ужасный век, ужасные сердца. Мой папа пишет об этом в газетах. — А мой на КамАЗе работает. Перевозки Чита — Москва. Там, на китайской границе, товары в три раза дешевле. Можно подзаработать. — В долларах? — Не говори громко о долларах, а то Гриша проснется: он на них рехнулся. — Я это заметила. Предлагал мне. Вот сволочь! — Нет, теперь все такие. У всех в глазах просто полтинники. — А есть ли другие? — Не знаю… — Мама зачитывалась Тургеневым и назвала меня в честь его любимой женщины — Полины Виардо. — А сейчас пойдут одни Анжелики. — Тогда были другие времена. — Времена всегда другие — это любимая присказка стариков; а я хочу построить большой дом — с мраморными колоннами, на берегу реки, собрать в нем своих родных и друзей, и чтобы время в нем остановилось навсегда. Чтобы никто не изменился, не умер и не стал хуже. — А мне иногда почему-то хочется умереть. — Можно, я тебя поцелую? — Да.