— Ты уверен, что тебе больше ничего не нужно? — Только одно: закрыть дверь с той стороны. Проспал я до вечера. Сон всегда лечит меня. А очнулся от шума за стенкой и каких-то криков. Господи, подумал я, и здесь то же самое, всюду жизнь. Потом дотянулся до телефона и набрал номер Полины. Мне ответили, что она занята. Что она ужинает с Валерием Борисовичем. «Передайте, что звонит Алексей», — попросил я. Через пару минут мне сказали, что она никак не может сейчас подойти. Тогда я оделся и пошел на шум, который стал приобретать угрожающие размеры. Оказывается, это явился Ольгин телохранитель, рыжий малый лет тридцати, с золотыми коронками. Они пили вино и ссорились. — Я тебя убью! — говорил он Ольге. — Башку оторву, сука! — Как же, видали таких, пидер! — отвечала Ольга. Телохранитель взглянул на меня и мимоходом сказал: — Ты заплатил, значит, все в порядке. Будь как дома. Это наши дела. Я сел в кресло и плеснул себе в стакан из бутылки. Спорили они из-за какой-то машины, которую намеревались продать. Я слушал-слушал, а потом громко зевнул. — А не проще ее распилить? — предложил я. Они как-то сразу успокоились, заметив наконец что не одни. Но длилось это недолго. Мы полюбезничали между собой минут десять. Затем они снова завелись с пол-оборота, на сей раз из-за долларов, которые кто-то утянул у другого. Телохранитель даже перегнулся через стол и влепил Ольге пощечину. Она взвизгнула и метнула в него бокал. Мне это стало надоедать. Когда они немного остыли и сели по разные стороны, я сказал: — Видишь ли, Оля. Утром ты мне намекнула, что я мог бы стать чьим-нибудь сутенером. Но ты не подумала о том, что со временем я превращусь в точную его копию? — Я ткнул пальцем в сторону телохранителя. — Понимаешь? Выбирая путь, ты идешь к какой-то цели. Но цель соответствует дороге, по которой идешь. Получается замкнутый круг, а свернуть уже невозможно. Понимаешь? Я лично только сейчас это понял. — Что ты мелешь? — грубо спросил телохранитель. — Усохни. Не для тебя слова. Ты хочешь жить как нормальные люди, и все этого хотят. Но с условием, если нормален мир. А если он перевернут с ног на голову? Тогда надо тоже перевернуться и ходить на руках. Вот все и корежатся, стараются научиться. Но, по-моему, не стоит гнаться за всеми, надо передвигаться нормально, по-божески. — Пусть он уйдет, — сказал телохранитель. — Надоел. — Я еще не закончил. Я подам знак, когда надо хлопать. Так что выбирай, Оля. И вспомни, где у нас любят ходить на руках. Видимо, в зоопарке. Дяденька не оттуда? — Пошел вон, — произнес телохранитель с угрозой. — Сейчас я тебя замочу. — Погасни. У тебя из подмышек воняет, как у любого труса. Никого ты не убьешь. Ты привык только с женщинами базарить. Телохранитель вдруг вскочил из-за стола и схватил с подноса кухонный нож. Стул за ним опрокинулся, а Ольга взвизгнула. Я тоже поднялся и взял в каждую руку по вилке. — У тебя будет на семь дырок больше, — предупредил я. Он стоял в угрожающей позе, посверкивая ножом, но, видно, и сам не знал, что с ним делать. — Ну, подходи! — выкрикнул он. — Иду, — сказал я и пошел на него. Мне почему-то было все равно, что произойдет дальше. А телохранитель стал пятиться к двери. Потом он юркнул в коридор и крикнул оттуда: — Погоди, мы тебя у подъезда подкараулим! Живым ты отсюда не выйдешь! — Давай, давай, — согласился я. — Много уже вас, таких охотников. В очередь становитесь. Входная дверь хлопнула, а я вернулся в кресло. Ольга сидела бледная и напуганная. Я налил себе и ей вина, и мы выпили. — Что ты наделал? — сказала она. — Теперь он меня изобьет. Не завтра, так послезавтра. — Я хотел как лучше. — А получилось хуже. — Так всегда бывает. — Я не знала, что от тебя столько неприятностей, Малыш. — Наверное, таким уж уродился. Затем она вышла в коридор и вскоре вернулась. — Я заперла дверь на засов, чтобы он не ворвался. У него есть ключи. — Да он сюда носа не покажет, — сказал я. — Ты могла бы открыть ее настежь. Она подошла ближе и наклонилась ко мне. — Поцелуй меня. Если тебе не противно, — попросила она. Я потрогал рукой ее волосы, лицо. У нее была нежная кожа и чуть приоткрытые губы. Потом я прикоснулся к ним, и ей стало ясно. — Я все понимаю, — произнесла она. — Но запомни: когда у тебя будет желание, одна моя ночь всегда останется за мной. Мы улыбнулись друг другу. — Буду иметь это в виду, — ответил я. 14 Утром я уехал, так и не дождавшись, когда Ольга проснется. Путаны не поднимаются с восходом солнца. Я написал ей короткую записку с пожеланием удачи, прилепил ее к зеркалу при помощи губной помады и ушел. У подъезда меня конечно же никто не поджидал. Прежде всего я поехал в «Макдональдс» и позавтракал. Послонялся по улицам, разглядывая витрины и прохожих, купил несколько лотерейных билетов, за которые обещали мгновенный выигрыш до трех миллионов долларов, но они оказались так же пусты, как и все вокруг. Я подумал: а не пойти ли мне сейчас самому к Аслану и будь что будет? Может быть, в этом какая-то высшая справедливость — в том, что мой брат Николай, отстреливающийся на стыке двух кавказских народов, убил родственника Аслана, а тот теперь подстрелит меня. Око за око. Но ноги сами понесли меня на Моховую, к университету, где училась Полина. Я разыскал ее факультет журналистики, потом нашел курс, влившись в толпу студентов и спрашивая: не видел ли кто Черногорову? Видели, отвечали, но кто в библиотеке, кто на семинаре, кто у декана. Тут мне навстречу попалась ее подруга Света, и я обрадовался. — Где-то здесь, — сказала она. — А зачем тебе? — Так. — Я тебя вижу во второй раз, а синяков все больше и больше. В следующую встречу тебя будет невозможно узнать. — Падаю часто. Ноги не держат. А что Полина? — Полина цветет. Ты знаешь, что у нее есть жених? — Света внимательно посмотрела на меня. — Конечно. — Сделай вывод. — Какой? — Нас совсем затолкали в узком коридоре. — Не мешай. — Ты уверена, что именно я мешаю? — Я ее, наверное, подольше знаю, чем ты, — сказала Света. — Это блажь. Сам посуди: кто он и кто ты? Зачем ей упускать свой шанс? Подумай хоть о ее счастье, если так любишь. — Света, тебе никогда не говорили, что ты страшно умная? — спросил я, когда отзвенел звонок. Он дребезжал минут пять, а я уж думал — до конца жизни. — Ты сколько месяцев замужем? — Три. А что? — Ты в детстве не болела желтухой? — Нет. А что? — А в проруби зимой не купаешься? — Кончай дурака валять. Я серьезно. Отойди от Полины. Побесились, и хватит. Она сама не знает, как тебе об этом сказать. — Я тебе не верю. — Потому что ты еще мальчишка. Повзрослеешь — поймешь. — Будь здорова, — сказал я и пошел прочь. Я разыскал Полину в одной из аудитории. Она сидела около окна, обложившись книжками и тетрадями, водрузив на свой носик очки в черепаховой оправе. Еще несколько человек занимали другие столики. Я впервые видел ее в очках — они придавали ей серьезный, совсем взрослый вид. Словно она надела на лицо маску. Я подошел и сел рядом. Она мимоходом отодвинула учебники, повернула голову и улыбнулась. — Привет! — Потом разглядела меня получше. — Ну что с тобой опять произошло? На кого ты похож? — Свалился с эскалатора, покататься хотелось. — Я протянул руку и снял эти маскарадные очки. — Вот так ты прежняя. — Перестань. Это только для чтения.