— Пожалуйста, — сказала Таня. — Не надо. — Что — не надо? — серьезно смотрел он на нее. — Я еще ничего и не начинал. Что — не надо? — Не мучайте меня. Прошу вас. — Странная девушка, — покачал он головой. — Ты еще не знаешь, дорогая, ты еще себе даже не представляешь, что такое настоящие мучения. Но скоро узнаешь. Совсем скоро. Осталось немного потерпеть. Ему было в высшей степени приятно наблюдать за этой девчонкой, видеть, как в ее глазах появляется страх, как заполняют эти глаза слезы, как нарастает в них страх, превращаясь постепенно в самый настоящий животный ужас. Он подошел к ней, взял ее за ворот блузки и одним рывком обнажил Тане грудь. Девочка вскрикнула. — Кричи, кричи, — подбодрил он ее с улыбкой. — Сильней кричи, это лучше, чем если бы ты молчала. Таня не могла оторвать от него глаз, наполненных ужасом. Хлынов чуть наклонился и взял в ладони ее небольшую грудь. Не отрывая от нее своего внимательного взгляда, он сжал пленнице грудь, сначала потихоньку, но потом все сильнее и сильнее. Таня молчала, испуганно глядя на своего мучителя. — Ну? — сказал он. — Что же ты не кричишь? И сжал ладонь изо всех сил. Таня вскрикнула и застонала. — Хорошо, — отметил он. — А теперь приступим к делу посерьезнее. Он взял инструмент, похожий на плоскогубцы, поудобнее захватил между железными захватами розовый сосок Таниной груди. Таня поняла, что страх, который обуревал ею до этого, — ничто. Потому что сейчас она почувствовала такой ужас, который словами передать невозможно. — Я откушу этот сосок, — сообщил ей Хлынов, и Таня почувствовала, как кровь леденеет в жилах. — И дам его тебе. И ты его проглотишь. Поняла? — Пожалуйста… — пролепетала Таня. — А если ты его не проглотишь, — добавил Хлынов. — Я откушу тебе второй сосок. Всю грудь, по кусочкам, отщипну, если не проглотишь. Поняла? Таня молчала, ей казалось, что все это неправда, что сейчас все прекратится, что-то вот-вот произойдет, и она проснется. Но она не просыпалась, и этот кошмар продолжался вопреки всем ее мольбам. И когда он сдавил свои страшные плоскогубцы и невыносимая боль пронзила ее, и когда она закричала истошно от этой всепоглощающей боли, — даже тогда она не проснулась, а, наоборот, потеряла сознание. Голова ее дернулась и поникла. Хлынов поднял ей голову, оттянул веки, внимательно посмотрел — глаза Тани закатились, и обморок был самый настоящий. Он отступил от нее на шаг и с сожалением произнес: — А, черт! Взял со стола пузырек с нашатырным спиртом, привычным жестом откупорил его и поводил под носом у своей пленницы. Таня очнулась тут же, открыла глаза, встретилась с его взглядом и вскрикнула. — Нет! — Да, — сказал он ей. — От меня не так-то легко избавиться. И тут Таня, вопреки всем его ожиданиям, снова потеряла сознание. — Что такое? — пробормотал он. После нашатырного спирта сознание не теряют. Но эта девочка, видимо, была слишком нежной. Он почувствовал, как ЭТО растет, ширится и откликается в кончиках пальцев легким покалыванием. Да, с этой девочкой будет приятно, весьма приятно проводить время, но для этого ее нужно соответствующе подготовить. Она станет жемчужиной в его коллекции, да это так и будет, черт его побери! Он привязал ее руки к подлокотникам ремнями, еще раз посмотрел на Таню взглядом настоящего хозяина и вышел. Чуме казалось, что ее кожа вот-вот слезет вместе с одеждой. Окно было узким, и если кто и смог бы пролезть через него, то только она, Чума. К тому же боль в ноге давала о себе знать очень чувствительно, а локти были содраны о бетонную стену, когда она залезала в окно: подпрыгнула на здоровой ноге, зацепилась за край окна, повисела, собираясь с силами и, подтянувшись, схватилась за противоположный край. А потом стала проталкивать свое маленькое тело сквозь крошечный проем. Это было невозможно, но Чума это сделала. А что, люди в некоторых ситуациях и на три метра прыгают. Она наконец вытолкала из окна свое тело и упала на газон. И от боли снова потеряла сознание. Тут ее Хлынов и нашел. …— Кажется, у меня для тебя кое-что есть, — сказал Акимов Никите. Он дал Котову две фотографии. — Можешь опознать? Никита взял фотографии в руки и посмотрел. Достаточно было одного взгляда, чтобы тут же вскочить. — Где они? — Знаешь их? — внимательно смотрел на него Петр. — Не томи, Петя, — сказал ему Котов. — Это Генка и Андрей. Они уехали вместе с Татьяной. Вернее, Татьяна уехала с ними. Где они? — Ими активно занимается уголовный розыск, Никита. — Что они натворили? — Вооруженное ограбление банков, Никита. Это тебе не халам-балам. — Как ты сказал?! — переспросил Никита побелевшими губами. — Ограбление?! — Да, Никита. — Так, — пробормотал Котов. — Так-так- так. Ну, и где они? — Поехали, — сказал Акимов и посмотрел на Безрукова. — Ты с нами? Семен, с интересом прислушивавшийся к их разговору, спросил Акимова: — Как ты сказал? Вооруженный налет на банк?! — Да. — Очень интересно, — покачал Безруков головой из стороны в сторону. — Очень, очень интересно! — Чего ты? — спросил его Никита. — А что за банк? — интересовался Безруков. — Не на Галушкина ли? Акимов вскинул голову и пристально посмотрел на Семена. — Последний — именно там, — медленно проговорил он. — А что ты об этом знаешь? — Кое-что знаю, — сказал Безруков. — Я с вами. Интересно. — Он нажал на селекторе кнопку и приказал: — Машину! Всю дорогу он молчал. Сколько ни пытались его друзья расколоть, сколько ни взывали к его совести, он только отшучивался: — Не лезьте поперек батьки в пекло, ребятки. Поспешишь — людей насмешишь. Так ничего и не сказал. Приехав в МУР, они сразу нашли следователя, который занимался делом о вооруженных ограблениях сбербанков молодой бандой в последнюю неделю. Знакомьтесь, лейтенант Морозов, — представил друзьям муровца Акимов. — Здравствуйте, — протянул руку для пожатия Морозов. — Здравствуйте, лейтенант, — сказал Безруков. — Нас интересует дело этих молодых людей. — Вы хотите ознакомиться с самим делом? — спросил Морозов. — Нет, — покачал головой Семен. — Мы бы хотели просто поговорить с этими молодыми людьми. Они вам все рассказали? — Да нет, не думаю, — пожал плечами следователь. — Судя по показаниям свидетелей, с ними должна быть как минимум еще одна сообщница. Но на месте преступления ее не было, а преступники молчат. — Ну что ж, — проговорил Безруков. — Это очень романтично и благородно с их стороны, разумеется. Ну, давайте сюда этих рыцарей. — Слушаюсь, — сказал Морозов, отдавая необходимые распоряжения. Через несколько минут привели Генку и Андрея. Котов встал так, чтобы его не было видно, — справа у дверей. Разговор начал Акимов.