Каресианец изучающе смотрел на Ингрид. Раньше девушка его не видела и не понимала, что он тут делает. – Мне никто ничего не говорит, – продолжила она, все больше нервничая. – Но я не понимаю, что плохого, если я об этом узнаю. Рулаг поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – А ты так и не научилась держать язык за зубами, как я погляжу. Надо было велеть Бейранду продолжать твое воспитание. Несколько выбитых зубов и синяков на личике привели бы тебя в чувство. Ингрид приподняла брови, мысленно представляя, как наступает Медведю на ногу и бьет в лицо коленом. – Ты убил моего отца, – прошептала она. – Что? Говори громче, мелкая дрянь! – рявкнул Рулаг Предатель. – Ты убил моего отца, жирный ублюдок! – выкрикнула она. Рулаг отвесил ей тяжелую оплеуху тыльной стороной ладони. Остальные рассмеялись. Каресианец поднялся с места, будто собираясь ей помочь, но Рулаг отмахнулся от него. Инргид была готова сгореть на месте от ненависти и стыда. Эх, будь она выше и сильнее! Ей так хотелось владеть топором и иметь его сейчас под рукой! А еще хотелось, чтобы вот прямо сейчас в зал ворвались Алахан с Вульфриком и еще сотней людей. – Алахан убьет тебя! – закричала она. – Он умнее тебя, сильнее тебя… и гораздо стройнее! – Придержи-ка ее, Бейранд, – приказал Рулаг. Воин схватил ее за руки и приподнял над землей. – Твой брат не убьет меня. Он умрет. – Рулаг нависал над ней объемной громадой, с ненавистью глядя на нее. Он ненавидел все, связанное с семьей Ингрид Слезы: брата, отца, их наследие. Все в ней было ему ненавистно, но больше всего – ее имя. – Милорд, она всего лишь дитя, – заметил каресианец, который так и не сел на место. – Она не помеха вашему делу. И с женщинами так не обращаются. Рулаг захохотал, отворачиваясь от Ингрид. – Вы, люди из страны солнца, просто не знаете, как надо вести себя с женщинами. Фьорлан – мужской мир. – Фьорлан – примитивный мир, – возразил каресианец. – Госпоже Боли не понравится, как вы обращаетесь с девочкой. Воины Медведя возмущенно уставились на него, но каресианец даже не дрогнул. Он был ниже их всех и носил толстый черный плащ, хотя из-за пояса у него торчали два грозных на вид меча. – Саара тебя к нам не советы раздавать послала, ты нужен, чтобы доставить деревья, – ответил Рулаг, снова повернувшись к Ингрид спиной. Если бы только у нее был нож… или еще что-нибудь острое. Она знала, где на бедре есть уязвимая точка, а еще Алахан учил ее целить в пах, а потом провернуть лезвие… Но лезвия не было. Только опухшее лицо, залитое слезами. Каресианец обошел вокруг стола и Рулага и подошел к Ингрид, потом вытащил небольшой красный носовой платок и протянул ей. – Утри слезы, девочка. И если тебе доведется увидеть смерть своего брата – встреть ее с мужеством, а не со слезами. Она взяла платок. – Кто ты такой? – Мое имя Кэл Вараз. Я Черный воин из Каресии, и госпожа послала меня, чтобы помочь верховному вождю убить твоего брата и захватить Тиргартен. Но я никогда не поднимаю руку на женщин. – Что?! – Она швырнула в него платок и попятилась. Кэл Вараз медленно нагнулся и поднял с пола красный квадратик ткани. Он был невыносимо спокоен, и даже глаза его казались совершенно равнодушными. Из каресианцев Ингрид знала только Аль-Хасима – веселого, дружелюбного и почти всегда немного пьяного. Кэл Вараз, судя по всему, представлял полную его противоположность. – Господин Рулаг, теперь, когда вы несомненно обозначили свое превосходство над этой девочкой, можем мы продолжить? – Мы выступим, когда я буду готов, – ответил Рулаг. – Я еще не сообщил юной Ингрид радостную новость. Я хотел выдать тебя замуж за своего сына, когда закончится заварушка. Поглотить твое имя без остатка, словно кусок пережеванного мяса. Но сын оказался слабаком. Так что тебе будет оказана честь стать моей женой. * * * Ингрид дали час на сборы. Она ютилась в маленькой комнатушке вдалеке от зала собраний, чтобы Рулагу не приходилось слишком часто видеть свою будущую невесту. Ей позволили взять с собой смену одежды и запасную обувь, но ничего больше. Старый браслет, толстый зимний плащ и мешочек с красивыми камешками. Она насобирала их, гуляя по фьордам, еще в детстве. Они напоминали ей о счастье и покое, и, глядя на них, Ингрид улыбалась. Она уже собрала дорожный мешок и оставшееся до выступления время просто сидела, глядя в окно. В нем горы зигзагообразной линией закрывали горизонт, а вверху простиралось бледно-голубое небо. Мир, казалось, стал больше. Неожиданно все простое и маленькое превратилось в сложное и огромное. Или это она сама раньше была маленькой и глупой, а сейчас повзрослела? Мимо окна пролетали птицы; они порхали, трепеща крылышками, и стремились к морю. Они пели и играли в воздушных потоках, их не заботили беды людей вообще и маленьких девочек в частности. Наверное, хорошо жить птицам. Ингрид вспомнила сказки, которые отец рассказывал ей о Бритаге – боге мудрости и удачи. Она не очень понимала, кто такие боги, и ей больше нравились истории о Корвусе-вороне, главном герое ее любимой книжки. Он постоянно попадал в неприятности, но всегда каким-то образом выпутывался из них. Девочке так нравились его приключения, что когда она оставалась одна, то сама притворялась вороном. Но все это было очень давно. Ингрид подошла к окну и положила руки на подоконник, глядя в бледную небесную голубизну. – Кар! – Лети отсюда, – сказала девушка большой черной птице. – Если бы я могла, я бы точно улетела, а не сидела бы тут у окна. Небо огромное и бесконечное. В нем нет ни стен, ни дверей. В небе ты никогда не сможешь быть пленником. – Кар! – Какой ты большой! – воскликнула Ингрид, а птица внимательно посмотрела на нее, покачивая желтым клювом. – И очень дружелюбный! – Девушка мало что знала о птицах, но этот ворон сел в нескольких дюймах от ее лица и не улетал – вряд ли такое поведение можно считать нормальным. – Кар! – Ну ладно тебе, перестань на меня каркать. – Ингрид отступила от окна, подумав, что клюв у птицы кажется очень уж острым, хотя внутри росла странная уверенность: ворон ее не тронет. Птица спрыгнула с подоконника и села девушке на плечо, оказавшись тяжелее, чем можно было предположить, и Ингрид испуганно замерла. Ворон осторожно взмахнул крыльями, нежно огладив щеку девушки мягкими перышками. Черные бусинки глаз вблизи выглядели гораздо глубже и выразительнее. Птица внимательно смотрела на нее, все так же покачивая желтым клювом. – Привет, – произнесла девушка прерывающимся голосом. – Я Ингрид… Ингрид Слеза… А у тебя есть имя? – Глупый вопрос, но она все равно решилась его задать. – Если хочешь, мы можем дружить… знаешь, многие мои друзья уже мертвы. А еще мне очень хотелось бы научиться летать, как ты. Дрожащей рукой она попыталась согнать птицу с плеча. Ворон помедлил, а потом неуклюже перепрыгнул ей на предплечье, в процессе чуть не рухнув на каменный пол. – Корвус, – сказала она. – Я буду звать тебя Корвус. Хочешь отправиться вместе со мной в Тиргартен? Иначе я просто задохнусь от вони волосатых стариков. А ты ничем не пахнешь… и ты совсем не толстый! – Кар! Ингрид широко улыбнулась и почесала птицу под изогнутым желтым клювом. Ворон радостно завозился, распушил перья и ласково курлыкнул. Девушка уже привыкла к его весу на руке, поэтому села вместе с ним обратно на кровать и начала внимательно рассматривать нового друга. Ворон мягко обхватил ее руку и двигался очень осторожно, будто не хотел причинить ей боль. Когти у него были огромные, устрашающие, но сейчас они просто нежно сжимали ей предплечье. – Хотя ты не можешь путешествовать вместе со мной… Я боюсь, что они тебя обидят. – Ингрид улыбнулась еще шире. – Но ведь ты можешь летать! Ворон расправил крылья, став при этом в два раза больше. Ингрид ахнула, но все равно продолжала улыбаться. Ей очень понравился Корвус, и как замечательно было снова обрести друга! В дверь резко постучали. – Поторапливайся, волчья сучка, – послышался голос Бейранда, который кашлял после каждого слова. – На дворе не становится теплее. Девушка надула щеки и перестала улыбаться. Корвус осторожно клюнул ее в щеку и тихо заурчал, но Ингрид больше не улыбалась. – Мне пора, – прошептала она ворону. – Но мы скоро увидимся! Рано или поздно воины разобьют лагерь. Я смогу ускользнуть от надзора, и мы с тобой придумаем какую-нибудь шалость. – Эй, ты там еще?! – рявкнул Бейранд. – К несчастью, да, – вздохнула она. – Пока никто не пришел, чтобы меня спасти. – А ты странная, – ответил он. – Поторапливайся. Игрид вышла из комнаты, а мысли ее были полны надежд на спасение. Девушка подумала об Алахане. Она его любила и знала: пока брат жив, он будет сражаться, а она очень надеялась, что он все еще жив. «Только бы он выжил», – думала Ингрид. * * * Войско быстро покинуло город. Колонна воинов Медведя извивалась по северо-южной дороге, словно закованная в сталь змея, и берег Фьорланского моря остался у них по правой стороне. За воинами под несмолкаемый лай ездовых собак следовали санные обозы с бревнами, досками и инструментом: рядом с Тиргартеном планировалось возвести осадные орудия. Ингрид держали в самой середине колонны, подальше от того, что она могла бы сломать или стащить. Ее распирало желание насолить тюремщикам – хотя бы поставить подножку нескольким воинам, но угрюмый Бейранд не спускал с нее глаз. Над девушкой постоянно подтрунивали по поводу будущей свадьбы, и от грубых сальных шуток ей становилось не по себе. К счастью, Рулаг не женится на ней, пока жив Алахан, а Ингрид верила в брата. К тому времени, как солдаты разбили первый лагерь для ночевки, девушка уже привыкла вспоминать о нем, словно щитом отгораживаясь его образом от мерзких шуток. – Я чувствую себя совершенно беспомощной, Корвус, – жаловалась она ворону, когда наконец осталась одна в небольшой палатке и скармливала ему найденных червяков. – Я не такая сильная, как Халла Летняя Волчица. Может, однажды я и стану такой, но сейчас что я могу поделать? Я просто маленькая девочка. – Кар! Ингрид улыбнулась и села на походной постели. Она понимала: это не просто ворон, и ей казалось, что, пока он рядом, с ней ничего не случится. – Скажи мне, ты Бритаг? Ворон качнул клювом и тихо хлопнул крыльями.