Элиас ухмыльнулся – единственное выражение эмоций, которое он себе иногда позволял, и в ухмылке чувствовалось скорее презрение, чем веселье. – Похоже, сегодня тысячи жизней подойдут к своему концу. Счастливый день для Черного ордена – и работа всей моей жизни тоже скоро завершится. – А когда ты закончишь свое дело, – спросила Саара, – ты наконец подчинишься мне? Его ухмылка исчезла, и он посмотрел колдунье прямо в глаза – возможно, он был единственным человеком в Вейре, который осмеливался так на нее смотреть. – Я предложу тебе сделку, – тихо и угрожающе произнес Элиас. – Если ты сможешь меня заколдовать – тогда я твой. Если нет – тогда ты будешь принадлежать мне. На мгновение Сааре захотелось немедленно ворваться в его мысли и начать плести свою сеть на его разуме. Но это было невозможно. Чтобы подчинить Элиаса, требовались многие месяцы кропотливого труда. Она решила оставить его на сладкое, когда вся кровавая работа закончится. – У них рваное построение, – заметил Элиас. – Они не следуют своей хваленой боевой тактике. И подготовка к атаке займет у них немало времени. – Пусть несколько стай соберутся для погони, когда короля ро убьют и Ястребы разбегутся. Но до тех пор Псы должны оставаться на местах. Саара почувствовала, как заболела голова – будто кто-то воткнул тонкую иглу в ее переполненный заботами разум. Где-то внизу, в катакомбах, к ней взывали Темные Отпрыски, а потом посреди какофонии их звуков страшно завыла Измененная Тварь. Саара пошатнулась и оперлась на перила балкона. С десяток людей сразу бросились ей на помощь, но она взмахом руки отослала их и постаралась собраться с мыслями. – У вас есть мой приказ, – рявкнула она, потирая виски. – Все, что вам нужно делать, – оставаться на местах. Я уверена, с этим вы справитесь и без моей помощи. Элиас не шелохнулся, когда подчиненные бросились к ней, но сейчас сразу приступил к делу и начал раздавать приказы Черным воинам и погонщикам Псов. Он мельком глянул на колдунью, когда Саара устремилась к ближайшей лестнице, ведущей в подземелья, и снова принялся за работу. Она пыталась сохранять достоинство, но из-за резких приступов головной боли она пошатывалась через каждые несколько шагов. От нее, хрупкой женщины в длинном платье, с дороги разбегались десятки сильных мужчин в тяжелых доспехах – они боялись встретиться с ней взглядом, боялись даже просто оставаться в ее поле зрения. На нижнем пролете винтовой лестницы она оперлась рукой о ближайшую стену и дальше поползла вдоль нее. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и, чуть успокоившись, отодвинула боль на задворки сознания, вошла в гостиную в своих личных покоях и захлопнула за собой дверь. Зов Темных Отпрысков был очень силен, но не агрессивен, будто они съежились от страха перед резким воем, звучащим среди них. Колдунья легла на постель, уткнувшись лицом в подушку, и попыталась нашарить на туалетном столике трубку с наркотиком. Из-за боли, которая не давала открыть глаза, она вслепую набила трубку радужным дымом и дрожащими губами втянула в себя густые наркотические испарения. Наркотик помог чуть унять боль, но из-за него зов стал более отчетливым. Тварь призывала ее. * * * Саара стояла посреди широкого прохода, ведущего в темные катакомбы, замерев на месте. За спиной у нее остался просторный туннель, ведущий из глубочайшего подземелья города к Хоуквудским воротам. Улицы опустели, и Вейр превратился в город-призрак, будто в ожидании появления Тысячи Отпрысков Шаб-Ниллурата. Деревья непрестанно двигались, скользили по обширным катакомбам, замещая затхлый воздух подземелий ядовитым морем щупалец и безумия, и медленно поднимались к ней навстречу. Они звали ее, но по сравнению с ревом Твари их голоса казались не громче шепота. Саара, едва выдерживая страшную головную боль, звала их наверх и пыталась сосредоточиться на самом важном сейчас деле. Она перешагнула размытую границу, где тьма встречалась с дневным светом, и увидела массу извивающихся черных тел. Они заполонили туннель, они переползали друг через друга – будто само безумие обрело плоть и изверглось из подземной тьмы. И впереди всех ползло существо, ранее бывшее Рам Джасом Рами. Остальные Отпрыски старались держаться от него на расстоянии. В первый раз оно появилось на открытом пространстве и позволило Сааре себя увидеть. Только черная, лоснящаяся плоть делала Тварь похожей на братьев и сестер. Но во всем остальном она была совсем другой. Небольшое мускулистое тело, опирающееся на четыре толстых щупальца, на конце каждого извивалось множество щупалец поменьше. Из щели между двумя передними щупальцами торчала вытянутая голова, заостренная с обоих концов, на которой виднелось гротескное человеческое лицо. Тварь двигалась, словно пантера, а сотни мелких отростков на концах щупалец мягко ступали на камень, будто звериные лапы. – Иди ко мне, существо, – позвала Саара, подманивая Тварь рукой. – Выходи на свет. Чудовище замерло напротив нее, и Тысяча Отпрысков тоже остановилась. Они толкались и налезали друг на друга, но так и не решились снова поползти вперед – они слишком боялись Тварь. Саару это немного встревожило, но она решила не выказывать страха перед существом, а оно вытянуло гибкое тело, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Лицо существа застыло в маске предсмертного крика – оно совсем не изменилось с момента гибели кирина. Глаза, рот и нос растянулись по неестественно раздутой, угловатой голове, окрашенной в сотню оттенков черного. Лицо морщилось и искажалось в гримасах боли, ненависти, потом снова боли. Саара хотела бы облегчить его страдания, но Тварь ей не позволит. Она хотела бы почувствовать его разум, омыть любовью божественную искру Шаб-Ниллурата, но Тварь была для нее закрыта. Глаза у чудовища внезапно побелели, будто белки глаз пробились сквозь черную кожу лица. Саара ахнула, когда Тварь посмотрела на нее – по взгляду она поняла, что чудовище отлично осознает, где находится. Голова Твари медленно поднялась и опустилась, качнулась в одну сторону, потом в другую – существо внимательно рассматривало Саару. – Мы с тобой – слуги Шаб-Ниллурата, – прошептала колдунья, нерешительно потянувшись к существу. – Искривленное Древо заявило права на эти земли. Но жалкие людишки, живущие на них, возражают ему. Они восстали против нашей власти. И ты должен выйти на свет и уничтожить их. Ты убьешь короля ради меня? Она дотронулась до лица Твари – и та позволила ей. Молочно-белые глаза моргнули, и тварь опустилась ниже, чтобы оказаться вровень с Саарой. Колдунья погладила жуткого двойника Рам Джаса Рами по голове. Ее движения были очень осторожными: в любое мгновение Тварь могла взбеситься. Но она просто стояла и смотрела на нее белками глаз, полными хаоса и безумия. – Поле боя ждет. Покажи простым смертным мощь Искривленного Древа! Существо внезапно задрожало, будто в лихорадочном припадке, на щупальцах, заменивших ноги, вздулись мускулы. Лицо разъехалось – липкие щупальца разошлись в стороны, и между ними раскрылась пасть, покрытая вязкой слюной, откуда начали вырываться гортанные звуки. Существо пыталось говорить. Ротовое отверстие морщилось, выплевывая из себя звуки, но Саара не могла разобрать ни слова – только странные слоги, прерываемые гортанным бульканьем. Рот начал пульсировать, на его краях образовались наросты, похожие на губы, и звуки стали немного четче. Саара будто приросла к полу – она не могла ни закричать, ни убежать, а Тварь все так же пыталась произнести что-то, скрежеща острыми глянцево-черными зубами, похожими на стекло. – Мы… жрец… и мы… алтарь. Ни один смертный не смог бы так произнести эти слова. В них было заложено множество чувств и эмоций – грубых, безумных, примитивных. Существо резко подалось вперед, и его только что появившийся рот оказался всего в нескольких дюймах от ее лица. Саара отпрянула, но Измененная Тварь не стала нападать. Она просто снова вытянулась в свой исходный рост и заскрежетала зубами. Высокий, невыносимый звук, словно скрип ногтями по стеклу, заставил остальных Темных Отпрысков бешено замахать щупальцами и поползти вперед. Белые глаза вновь переметнулись к колдунье, и Саара почувствовала, как чужая воля вонзается ей в разум. И ни ее сила, ни возраст не имели значения, когда Измененная Тварь подчинила ее себе. Но она ничем ей не повредила. Саара сразу почувствовала: Тварь почему-то не может этого сделать. Существо хотело что-то ей показать, и у Саары не оставалось иного выбора – она стала смотреть… * * * Она увидела Тиранию Арнона. Сотни черных шпилей врезались в небо, и тысячи голосов сливались в один, крича от невыносимой, изысканной боли. И в центре нагромождения башен на высоком граненом троне сидела Измененная Тварь. Пробираясь к выходу из катакомб Ро Вейра, чудовище мечтало о своем будущем. Все свои знания оно получило от Темной Крови и уже избрало Ро Арнон своей будущей резиденцией. Существу нравились скалистые вершины, и ей казалось, что башни Золотого собора будут соответствовать его величию. А еще оно много думало о себе и считало себя высшей формой жизни. Саара присмотрелась к его видениям получше. Измененная Тварь разошлет рабов по всем концам своей земли – собирать для нее информацию и заражать каждого жителя паранойей. Она будет насаждать культ силы, но никогда не покажет им своих истинных намерений и сделает так, чтобы никто не узнал об ее планах. Саару поразило, насколько глубоко в будущее заглядывала Тварь. Для существа, которое когда-то было Рам Джасом, король Тор Фунвейра уже умер и Тирания Искривленного Древа прочно утвердилась на землях Мертвого Бога. Ни на мгновение существо не задумывалось о возможности поражения и не сомневалось: оно будет Тираном собственных земель. Его подданные поймут, что он – настоящий диктатор, и исполнят все его желания, без оглядки на законы, мораль и последствия. Саара хотела бы увидеть себя в будущем Твари, но та вовсе не думала о колдунье. Возможно, Тварь выбрала Арнон, так как в Вейре уже правила Саара? Но в мыслях Твари не было ни единого намека на подобный вариант. Она вообще не соотносила свое будущее с Саарой. Чудовище ставило колдунью лишь немногим выше жалких невежд и плебеев народа ро. Саара подумала, что единственное, из-за чего Тварь не убила ее при первой же возможности, – ее неустанное служение Шаб-Ниллурату, ибо даже в эгоистическом будущем Твари чувствовалась ее преданность Лесному Гиганту наслаждений и крови. Возможно, за этим крылось нечто большее: за слоем ненависти и высокомерия чудовище видело колдунью равной себе, но сама мысль очень его раздражала. Ведь тогда они становились соперниками. Мечты Твари поражали своей четкостью, и Саара будто наяву наблюдала новый мир под абсолютной властью Искривленного Древа. Оставшиеся в живых воины ро были всего лишь мелкой проблемой, незначительной по сравнению с долгими веками, которые она будет править. Если бы только они понимали… если бы они увидели будущее, как видит она, они бы сразу сдались. * * * Тварь бросила на Саару последний, полный ненависти взгляд, потом грациозным прыжком перемахнула через нее и устремилась к свету, слегка поблескивая в тени туннеля. За ним ринулись Отпрыски Шаб-Ниллурата, они протискивали мимо колдуньи свои черные упругие тела, стремясь успеть за предводителем, но Саара не двинулась с места, беспомощно глядя на них. Потом она закрыла глаза, а вокруг нее колыхалось море толстых щупалец. Ее толкали, но очень мягко, и после нескольких наводящих ужас минут колонна извивающихся чудовищ миновала ее. Саара открыла глаза и повернулась к выходу из туннеля. На улицу как раз выползал последний из Темных Отпрысков, который первый раз увидел небо. Она слышала приглушенные крики – несколько человек осмелилось взглянуть на тварей. Саара не чувствовала себя беспомощной или мелкой; совсем нет. Она чувствовала себя так, будто заявил о себе один из ее будущих соперников. Существо столь же злобное и хитроумное, как и она сама. – Матушка-настоятельница, – прошептала она в пространство, – вы слышите меня? У меня есть новости о нашем триумфе. И новости о враге. Глава двадцать вторая Далиан Охотник на Воров в Орон Каа Он знал, кто он такой. Он осознавал себя как личность, и величайший из Черных воинов вновь ступал по земле. Он влетел в новое тело, даже не подозревая о последствиях. Им двигали ярость и вера, они внушили ему занять пустую оболочку бывшего божьего избранника, и те же чувства заставили его убить Уту Призрака. Но сейчас божественная энергия, каждая ее капля снова осела в смертном теле, и Далиан понял, что снова живет на свете. Вун исчез, но у Джаа появился по-настоящему сильный и верный избранник; к тому же Далиану теперь досталось молодое тело, и больше у него не будут постоянно болеть ноги. Он усмехнулся своим мыслям. – Что смешного? – спросил молодой парень ро, хромающий рядом с ним. – Похоже, теперь я – Далиан Охотник на Воров, – ответил тот. – Это не смешно, – заявил Рэндалл. Охотник на Воров даже не сразу заметил, что он несет на себе мертвое тело вниз по бесконечным каменным ступеням, а рядом идут молодой парень ро и Горланская Матерь. Мысли его были такими яркими и живыми, будто относительная молодость Вуна вдохнула новую искру жизни в старого Черного воина. Он вообразил себе замечательные картины возможностей своего нового молодого тела… – Не мог бы ты поторопиться? – спросил юноша. Взгляд его постоянно возвращался к безвольному телу, свисающему с сильных рук Далиана. – У нас есть время, – сказала Рут. – Пока Шан внутри него живет, поддерживается жизнь и в его человеческом теле. Как бы оно при этом ни выглядело. – Но Шан не живет у него в груди, правда? – спросил Рэндалл. – Ведь именно туда вошло копье. Далиан посмотрел через плечо на копье замечательной работы, закрепленное у него за спиной. Он знал его имя – Зарценфанг – и то, что два кинжала-криса гораздо удобнее в битве, но Вун очень ценил копье, и Охотник на Воров решил оказать оружию подобающее уважение. А еще, обернувшись, он заметил взгляд, с ненавистью сверлящий его спину. Рэндалл, молодой парень со скрытыми в нем могучими силами – скорее всего, даже не совсем человек, – всю свою ярость направил на Далиана. – Мы вроде бы встречались в поселении доккальфаров, правда? – спросил избранник Джаа, постепенно ускоряя шаг. Рэндалл поморщился – вопрос Далиана его удивил. – Да. Ты был с Наноном и тем мерзким кирином. – Да, его звали Рам Джас, – подтвердил Далиан, наслаждаясь знакомыми образами, всплывающими в памяти. – К несчастью, он уже мертв. Он не смог убить последнюю из Сестер. Лицо юноши исказилось в глупой гримасе. Далиан немного сочувствовал ему: Рэндаллу пришлось многое пережить, но при этом обходиться без поддержки своего бога. – Мы почти у разрыва, – заметил Охотник на Воров, почувствовав, как начало чуть пощипывать кожу. – Тогда надо торопиться. – Рэндалл стремился выполнить единственную важную для него задачу. Ступени закончились, и Далиан понес тело Уты по широкому извилистому коридору. Стены по обеим сторонам от них были украшены затейливой резьбой с разъяренными чудовищами и рыдающими жертвами. Непостижимая четкость и плавные линии заставляли думать, что резьба выполнена насекомыми: крылья выскребали камень, а складчатые хоботки отшлифовали до совершенства мелкие детали. – Я не понимаю, зачем безумцам так явно демонстрировать свое безумие, – вслух размышлял Далиан. – Такая ересь принадлежит суровому мраку, в который уныло таращатся ее невежественные последователи и те, кто не боится смотреть во тьму. – О чем ты говоришь?! – спросил Рэндалл. – Почему ты вообще разговариваешь?