Тир знал, что с ней все в порядке, просто нужно дать ей время прийти в себя. Даже для Темной Крови ментальная атака джеккана была слишком калечащим опытом. Магия леса исцелила девушку, но шрамы останутся надолго. – Нам нужно наверх, на вон ту длинную дорожку. – Доккальфар показал в сторону центра поселения. – Как вы построили это место? – спросила Кейша, касаясь ярко-зеленого листочка, пробившегося из перил лестницы. – И почему люди не знают, что оно здесь находится? – Когда-то подобных поселений были сотни, – ответил Нанон. – Перед тем как Один Бог решил оставить нас без своего благоволения. Фелл тогда показался бы тебе просто мелкой деревушкой. Искривленное Древо всего лишь завершило работу, которую начали Пурпурные священники. Кейша поднялась вслед за Тиром по лестнице из дерева и мха, и они вместе пошли к большой подвесной платформе, на которой Витар Лот когда-то обращался к жителям Фелла. Нанон пытался замедлить шаг, чтобы Кейша успела рассмотреть высокие своды и извилистые воздушные тропы. Она восхищенно разглядывала толстые лианы, соединяющие разные уровни поселения и удерживающие в воздухе просторный центральный амфитеатр. Нанона удивляла и забавляла ее реакция. Его радовали и восхищение, горевшее у нее во взгляде, и то, как она спотыкалась на дорожке, пытаясь рассмотреть все и сразу. Древний Тир завидовал ее невежеству. Как бы он хотел по-новому, словно впервые в жизни, взглянуть на давно привычные ему вещи. Он боролся с усталостью и отчаянно мечтал провести хотя бы несколько часов в тихой медитации, и как бы он ни пытался, он не мог разделить восхищение Кейши. – Там, наверху, мы сможем отдохнуть, – произнес доккальфар, ускоряя шаг. После короткого перехода они дошли до очередной лестницы, поднимающейся от амфитеатра до ряда маленьких хижин, построенных в широких разломах коры огромного дерева. Нанон завел девушку в одну из них и сам поразился царившей там чистоте. На простых постелях и низких столиках не было ни пыли, ни грязи. Энергия обновления прошла волной через Фелл, смывая все признаки смерти, которые могли остаться после ухода доккальфаров в вечность. Стражи Фелла забрали с собой в Теневое Пламя все личные пожитки, и хижины выглядели новыми и свежими. Кейша наконец смогла оторвать взгляд от поселения снаружи хижины и растянулась на длинной узкой кровати, которые доккальфары использовали для медитации. – Нанон? – Да, Кейша? – Спать тут безопасно? Оборотень выбрал себе кровать, скрестил на груди руки и вытянулся во весь рост, чувствуя, как тело впервые за долгие месяцы наконец-то расслабилось. – Да, думаю, безопасно, – ответил он и прикрыл глаза. – Долгая Война может подождать несколько часов, пока мы отдохнем. – Сладких снов тебе, Нанон, – ответила Кейша. Через несколько секунд Нанон вошел в состояние глубокой медитации. Оно не походило на человеческий сон – скорее на состояние повышенного покоя, когда вся внешняя энергия сосредотачивается внутри. При необходимости доккальфары могли медитировать неделями, используя внутреннюю энергию для поддержания жизни, пока их разум восстанавливал свою остроту. Нанон почти сразу отключился от внешнего мира и позволил своей обновленной силе охватить разум. Он чувствовал успокаивающее тепло, будто лежал в горячей ванне, которая никогда не остынет. Оно медленно смывало напряжение, накопившееся за несколько месяцев лихорадочной активности. Смерть Рам Джаса и Далиана. Потерю Гленвуда, заколдованного ведьмой, и спасение Кейши. И, наконец, его путешествие с Корвусом и битву с джекканом. Все события, действия, перемещения оставляли след в памяти и опыте Тира, при должном уровне медитации они станут еще одной частью его существа. – Медитация должна расслаблять, друг мой, – произнес Витар Джорор, дотянувшись до разума Нанона из лесов Сердца. – Если ты будешь продолжать так беспокоиться, тебе нужно будет впасть в медитацию на несколько недель. – Ты знаешь, что произошло? Или мне нужно все тебе рассказать? – Нет, нет, – ответил Джорор. – Из твоих хаотичных мыслей я могу воссоздать почти полную картину. По аромату жасмина и влажной травы Нанон понял, что разум его невольно унесся к северу, к его недавнему дому в глухих лесах Канарна… Из всех живущих Джорор, скорее всего, знал его лучше всех, хотя чем больше Оборотень проводил времени среди людей, тем больше они отдалялись друг от друга. – Ты убил джеккана, – заключил Рука Сердца. – И путешествовал за пределы мира. – На смертном языке это звучит так обыденно, – ответил Нанон. – Но само путешествие вовсе таковым не казалось. Я беспокоюсь о том, что слишком много всего изменилось и миру будет нелегко принять эти перемены. – Но он их примет, – сказал Джорор. – Как и ты. Никто из живущих, даже знаменитый Оборотень, не может остаться неизменным во время таких событий. – «Знаменитый»? Что, правда? Джорор на мгновение задумался. – Возможно, слово «легендарный» подойдет больше. Особенно после великой глупости Витара Лота. Нанон ощутил бесчисленных собратьев, вошедших вслед за Отцом Деревьев в Теневое Пламя, и покой медитации окрасился грустью. – Я хотел, чтобы он поговорил с тобой. – Он тебя не послушал, – ответил Джорор. – Он приговорил сотни доккальфаров к смерти и ожидал, будто и я с благоговением присоединюсь к их божественному суициду. Разум Нанона попытался обнять его, защищая от наплыва пессимистичных мыслей. Он мог пролежать в заброшенном поселении Фелла долгие часы, но сейчас, когда спокойствие медитации боролось с воспоминаниями и грустью, каждая секунда была для него испытанием. – Оставь сомнения и переживания и просто позволь себе отдохнуть, – посоветовал Джорор. – Когда ты закончишь, вы сможете вместе с Темной Кровью вернуться в Сердце. Нанону сразу не понравилась эта идея. Она была такой неторопливой, пассивной. Очень доккальфарской. План Джорора, без сомнения, включал в себя много ожидания и спокойного наблюдения за тем, как мир постепенно разваливается на части. Возможно, придет время, когда и ему подобное понравится. Отдых, медитация, ожидание были важны для доккальфаров и, без сомнения, «хорошо» им послужили: благодаря им люди ро почти истребили их, а Мертвый Бог смог возродиться. – Я не думаю, что последую твоему совету, друг мой. Джорор снова замолчал, хотя до Нанона дошли его замешательство и беспокойство. – Прошу, не принимай мое упрямство на свой счет, – продолжил Нанон. – Я просто слишком непоседлив, чтобы жить среди своего народа. Ты всегда будешь моим другом, но я не могу обречь киринскую девочку на сотню лет в покое и созерцании. Мысли Джорора наполнились искренней грустью, будто он только сейчас осознал, как сильно изменился его старый друг. Он был очень древним доккальфаром, хоть и почти в два раза младше Нанона, но у него недоставало любопытства, которым отличался Оборотень. Он был Витаром, никогда не вступавшим в Долгую Войну, и предпочитал оставаться шаманом и хранителем мудрости своего народа. Когда он снова заговорил, по голосу было понятно: он смирился с неизбежным: – Время может уничтожить все, но только не твой боевой дух, друг мой. Однако я должен спросить – что еще ты можешь сделать? Нанон тщетно попытался подавить темный порыв, побороть очень человеческое чувство, растущее из раздражения, которое затмевало в нем все остатки доккальфарского терпения. – Тир Нанон! – не выдержал Джорор. – Скажи мне – что еще у тебя осталось? – Месть, – ответил Нанон. * * * Нанон сел на кровати. Он не знал, сколько прошло времени. Кейши поблизости не было, а осколки солнечного света, проникавшие под полог поселения, говорили о том, что солнце уже клонится к закату. Тир встал и увидел, что пропала его катана. Длинный меч так и лежал, прислоненный к стене, но катана Рам Джаса исчезла вместе с ножнами. Нанон опоясался мечом. Почувствовав внезапный прилив веселья, он вскочил на ноги и быстро вышел из хижины. Воздух снаружи был таким же свежим и чистым, как и в то время, когда он вошел в медитацию, и вокруг царил покой. Витар Лот многое отнял у Фелла, но Нанон и джеккан вернули утерянное, и баланс складывался определенно в пользу леса. Оказавшись снаружи, Оборотень спустился по спиральной дорожке, ведущей к земле, на толстую ветку огромного дерева. Отсюда уже слышался хриплый от напряжения голос Кейши, раздававшийся из воздушного амфитеатра в центре поселения. Тир подошел ближе и увидел посреди легкого шелеста листьев и шума ветра девушку, размахивающую катаной своего отца. Всего несколько месяцев назад Рам Джас тоже был здесь. А потом все изменилось. Тогда тут сидели Ута, Рэндалл, Гленвуд и Далиан, солдаты Долгой Войны. Но больше никого из них не осталось рядом с Наноном. Одни очень далеко ушли, а другие погибли. От обширной круглой площадки амфитеатра веяло мрачной пустотой, но хорошее настроение Нанона и не думало исчезать. – Попробуй двумя руками, – посоветовал он, спрыгивая с ветки в амфитеатр. – У катаны не случайно такая длинная рукоять. Кейша посмотрела на него, а затем направила тонкое изогнутое лезвие в его сторону. – Почему кирины делают именно такие мечи? – спросила она. – Они не похожи ни на ятаганы, ни на оружие народа ро. – Я не большой знаток оружия, – ответил Нанон. Он выхватил свой меч и принял защитную стойку. – Я знаю, что они редко встречаются и их изготовление занимает много времени. Я думаю, ваш народ и придумал их, желая победить мечи каресианцев и ро. Они проковывают меч, пока не устраняют все дефекты в металле. Девушка высоко занесла катану и опустила ее, но Нанон отразил ее удар. – Мне кажется, я его помню, – сказала она. – Как думаешь, меч был у отца до того, как меня забрали? Нанон отразил удар катаны и нанес точно выверенный контрудар под низким углом. – Да, точно был, – ответил он, когда девушка парировала атаку. – Я думаю, твоя мать подарила ему меч после рождения Зелдантора. Она крутанулась на месте и схватилась за рукоять катаны обеими руками. – Не упоминай о моем младшем брате. Я не хочу даже думать о нем. – Ты помнишь его? – спросил Нанон, ожидая следующую атаку. Смуглое лицо девушки исказилось гримасой боли и гнева, но она ловко шагнула в сторону и обрушила меч на плечо Нанона. – Я помню запах, – сказала она и чуть улыбнулась, ничуть не удивившись тому, что Нанон легко уклонился от ее атаки. – Он был такой маленький, и от него все время воняло. Но папа говорил, он вырастет и тогда не будет так вонять. Нанон отбил ее следующий удар и отступил в сторону. – Я думаю, все человеческие дети так пахнут. От маленьких доккальфаров исходит только слабый запах мха. Кейша обрушила на него серию рассчитанных вертикальных ударов. Недостаток умения она компенсировала невероятной скоростью и силой. Катана хорошо ей подходила, но Кейше потребуется время, чтобы научиться с ней обращаться. – Я многие годы не вспоминала о своей семье, пока не встретила тебя. А теперь я только о ней и думаю. Он поддавался ей, сдерживался, изо всех сил боролся с собой, чтобы дать ей время привыкнуть к отцовскому мечу. – Я встретил твоего отца после того, как тебя забрали. Мне всегда было интересно, каким он был раньше. В ней, казалось, тоже происходит внутренняя борьба – Кейша не знала, какую силу и скорость сможет выдержать, а какую – уже нет. – Он был забавный. Постоянно шутил, корчил рожи. Иногда приходили Пурпурные священники, а он прогонял их прочь. Он отлично владел большим луком. – Да, это правда, – ответил Нанон. – Но с катаной он управлялся еще лучше. В поединке один на один он был лучшим из всех, кого я знал. Может, даже в бою двое на одного. – Я никогда не видела, чтобы отец ею пользовался, – ответила Кейша. – Это был просто… отцовский меч. Он держал его в ножнах и всегда носил при себе. Даже перед сном он клал катану рядом с постелью.