– Но?.. Елена пожала плечами. – Не знаю. Может, я просто помню его другим. – Время меняет людей. Они снова умолкли, а потом Елена заметила: – Когда мы только познакомились, он казался мне замечательным. Он всегда был красивым, умным и совершенно очаровательным мальчиком. Было приятно находиться с ним рядом. И так продолжалось все мое детство. А потом все стало меняться. – А что произошло? – Наверное, мы просто выросли, – поразмыслив, ответила Елена. Возможно, так оно и было, подумал Айзенменгер. Истории известно немало случаев, когда детская дружба не выдержала испытания юностью. Однако Елену не устраивало столь простое объяснение. – Нет, не только это, – промолвила она. – Мы все выросли, но Хьюго вырос быстрее, чем мы. Однако этот ответ ее тоже не устроил. – А может, наоборот… в отличие от нас, он не повзрослел, – добавила она. Однако это ничего не объясняло. – Конечно, наши отношения изменились, – продолжила Елена. – Хьюго и Нелл стали ближе и отдалились от меня и Джереми… А потом они подрались! – воскликнула она, словно на нее снизошло откровение. – Я совсем забыла. Хьюго и Джереми подрались! – Сильно? Елена ответила не сразу, погрузившись в воспоминания. – Кажется, это было из-за Нелл. Мы ловили рыбу на озере, и Нелл что-то поймала, кажется, форель, а Джереми стал подшучивать над ней. Она почему-то занервничала. Не знаю почему, но, кажется, ей раньше никогда не удавалось поймать такую большую рыбу. Рыбалка для нее, как и для меня, была всего лишь игрой, и, думаю, мы занимались этим только потому, что этого хотели мальчики. Это был жаркий летний день, каникулы подходили к концу, и вокруг веяло какой-то обреченностью. – Возможно, подходило к концу ваше детство? Елена кивнула. – Да, наверное. Остановившись, она огляделась. Они приблизились к воротам, за которыми начиналась дорога. – Туда, – неожиданно указала она влево и двинулась между двумя строениями, располагавшимися по бокам заросшей тропы. – Когда-то я очень любила гулять здесь, – добавила она. Тропинка была мокрой и грязной. Ураган, разразившийся накануне, повалил несколько деревьев. – Так о чем мы? – после долгой паузы спросила Елена. – Мы говорили о том, как юность создает взрослого человека, но для этого ей сначала надо уничтожить в нем ребенка. – Очень глубокомысленно. – Надеюсь. Елена рассмеялась. – Конечно, тогда мы воспринимали это иначе. Просто было ощущение, что нам уже никогда не будет так хорошо. Не будет так интересно друг с другом. – Так, значит, в тот день вы ловили рыбу?.. – Да. Конечно, повод был глупым, но нам было скучно, мы почти ничего не поймали, и было уже поздно. А потом Нелл поймала эту рыбину, только не смогла ее вытащить. Рыбина сорвалась, и Джереми сказал по этому поводу что-то саркастическое. – Елена задумалась. – Все бы на этом и закончилось, но Джереми не унимался. И Нелл вконец расстроилась. – Елена снова умолкла. – Честно говоря, Джереми иногда мог быть невыносимым. Ничего более откровенного о Джереми Итон-Лэм-берте Айзенменгер из уст Елены еще не слышал; и на мгновение ее сводный брат словно обрел плоть и кровь, прекратив быть бесплотным призраком. – И Хьюго, судя по всему, это не понравилось, – предположил Айзенменгер. – Да. Более того, он взорвался от ярости. Он не сказал ни слова, просто набросился на Джереми, сбил его с ног, и они покатились по земле. Айзенменгера все это крайне заинтересовало, но он не успел задать следующий вопрос, так как они натолкнулись на огромную поваленную березу, перегородившую тропинку, и им пришлось обходить ее, по пояс погрузившись в крапиву и чертополох. И лишь когда они снова выбрались на тропинку, Айзенменгер вернулся к своему вопросу: – И насколько серьезной была эта драка? – Тогда она казалась очень серьезной. И дрались они долго. Мы с Нелл пытались их растащить, но у нас ничего не вышло. – Дело дошло до крови? Дотошность Айзенменгера слегка покоробила Елену. – Не помню, – ответила она. – И сколько они дрались? – Не знаю. Минут пять-десять. – А что произошло потом? Елена нахмурилась. – Джереми вскочил и убежал. А мы молча сложили удочки и пошли за ним. – А что было потом? Как вы общались? Елена не могла понять, почему он задает эти вопросы; это тревожило ее, и она начала колебаться. – Довольно напряженно. Айзенменгер молча кивнул. Тропинка все время шла в гору. – А почему это тебя так интересует? – запыхавшись, спросила Елена. – Ты же меня знаешь. Я никогда не умел справляться со своим любопытством. Она действительно знала его и прекрасно понимала, что все не так просто, как он пытается представить. – Дури кого-нибудь другого, Джон. О чем ты думаешь? – Так, ничего особенного, – рассмеялся он. Однако это не убедило Елену. – Опять секреты! – полушутливо, полусердито воскликнула она. – Почему ты все вечно скрываешь? Неужели мы не можем доверять друг другу? – Мне казалось, мы доверяем, поднимая руки вверх, ответил он. – Ты, верно, шутишь! – запротестовала она, не обманываясь искренностью его тона. – Или же у тебя какие-то акульи представления о доверии. Айзенменгера за его жизнь сравнивали с различными представителями животного мира, но это было что-то новое. «Я не акула», – возмущенно подумал он и с горячностью заметил: – То, что я молчу, еще не означает, что я от тебя что-то скрываю. Доверие вовсе не означает постоянной болтовни… Он собирался продолжить, но, взглянув на Елену, решил умолкнуть. Из ее ноздрей выходил пар, словно внутри у нее что-то закипало. Она выдержала паузу, нарушить которую не посмели даже вороны, и сухо заметила: – Я не занимаюсь болтовней! Затем она развернулась и быстрым шагом начала удаляться. Они уже почти поднялись на вершину пологого холма. – Елена! – окликнул ее Айзенменгер. – Я не имел в виду тебя… конкретно. Она не ответила и даже не обернулась, и ему пришлось догонять ее. – Елена! Он нагнал ее на самой вершине, где она остановилась, и, лишь подойдя к ней, понял, почему она это сделала. Вдали расстилалось озеро, а у самой тропинки виднелась еще одна поваленная береза. Дерево не было старым, а потому казалось странным, что оно стало жертвой урагана. Впрочем, оно было не настолько большим, чтобы помешать им пройти. – Елена, прости. Но она не слушала его и пристально всматривалась в небольшое углубление, образованное рухнувшим деревом.