Доминик подошла ближе. Три человека сидели за деревянным столом на широком, мощенном камнем патио. Во главе стола восседала Тереза Хикман, а по бокам от нее расположились мальчик и девочка. Судя по виду Терезы, фотография была сделана лет десять тому назад. Доминик взглянула на нее, кивнула и отвернулась, но Фетр хватило проницательности заметить, что в ее поведении что-то изменилось. – Как его зовут? – Хьюго, – не оборачиваясь и продолжая глядеть в сумрак зала, ответила Доминик. – Он тоже врач, да? – спросил Орам, стоявший рядом с Фетр. – Oui. Фетр не знала, как и почему в ней родилось это убеждение, но она была уверена, что здесь таится какая-то загадка. – Вы хорошо его знаете? – Нет, не очень, – смешавшись, ответила Доминик. Фетр больше ни о чем не успела ее спросить, так как девушка развернулась и направилась к входной двери. Когда, открыв ее, Доминик выпускала их наружу, Орам улыбнулся ей своей самой масляной улыбкой и произнес: – Мерси. – Не за что, – улыбнулась Доминик. Фетр вышла в морозную тьму навстречу одержимым мотылькам. Елена и Айзенменгер, вернувшись после поездки с Грошонгом, разминулись с Хьюго. Они сразу поднялись в свою комнату, никого не встретив по дороге и даже не догадываясь о том, что их хозяева принимали в это время представителей полиции. Они бросили монетку, чтобы решить, кто первым идет в ванну. Айзенменгер выиграл и не проявил должной учтивости, решив воспользоваться своей победой. – Только недолго, – взмолилась она. – Почему бы тебе не принести мне чашечку кофе? – Наглая свинья. – Пожалуйста, черный с одним кусочком сахара, – рассмеялся Айзенменгер. Елена улыбнулась и направилась вниз, на кухню. Она уже наливала кипяток в кружки, когда вошел Хьюго. Она подняла голову, улыбнулась и поставила чайник на место. – Привет, Хьюго! – Елена! Ты потрясающе выглядишь! Они подошли друг к другу, обнялись и несколько смущенно обменялись поцелуями. – Да ты просто красавица! – делая шаг назад и широко улыбаясь, повторил Хьюго. – Спасибо, – благодарно кивнула Елена. Хьюго сел за стол, она заняла место напротив него. С мгновение они молчали, и Хьюго просто рассматривал Елену чуть ли не с профессиональным интересом. Елена даже неловко заерзала, словно он уличил ее в каких-то неподобающих мыслях или поступках. Она не знала, что сказать. Восемь лет разлуки настолько отдалили их друг от друга, что теперь она видела перед собой лишь смутное напоминание о прошлом; и тем не менее она знала, что время любит шутить. Эти воспоминания были столь же иллюзорными, как детские мечты и надежды, и образ Хьюго с этого расстояния мерцал, как мираж в пустыне. Она помнила, с какой легкостью он двигался, как уверенно ориентировался во всем, и это всегда ее настораживало, поскольку она и представить себе не могла, что человек может быть таким самонадеянным. И сейчас она различала в Хьюго того же самого человека и в то же время совсем другого. Оптическая иллюзия. Стоит взглянуть на человека с иной точки зрения, и он превращается в свою противоположность. И там, где в детстве ей виделись пики и вершины, она теперь находила тенистые долины и даже пропасти. – Мама рассказала мне о несчастном случае. – Да. – Это несколько омрачит праздники. – Да. – Не лучшее время для возобновления знакомства. – Да. – Она чувствовала себя полной идиоткой, способной лишь повторять одно и то же слово, но ее словно парализовало от этой перемены ракурса. – Столько времени прошло. И дело даже не в этих восьми годах – так много всего случилось… – Да, – кивнула она. – Но никто… – Я просто хотел сказать, – продолжил он, не заметив, что перебил ее, – что так и не выразил тебе соболезнования… это было так ужасно. – Ничего. Тебе своих неприятностей хватало. – Но они несопоставимы с твоими. Я видел, как горевали мои родители… – Не сомневаюсь, они сделали все, что от них зависело. Хьюго помолчал, не отводя взгляда от Елены. – Ты же знаешь, что мы с Нелл могли бы сделать больше, но родители не хотели… втягивать нас в эту историю. Я учился в медицинской школе, а Нелл… ну… – Я понимаю. Казалось, после этого заверения он несколько расслабился, но ненадолго. – И все равно я не понимаю, почему мы так отдалились друг от друга. Надеюсь, ты не считаешь… Елена не ожидала, что Хьюго впадет в такой покаянный тон. – Ты ни в чем не виноват. У меня тоже были неприятности. И на самом деле мне не хотелось никому о них рассказывать. – Она всегда это говорила. – Неприятности? Елена смущенно кивнула. Она предпочитала не говорить на эту тему, и даже Айзенменгер знал об этом лишь вскользь. – У меня было что-то вроде нервного срыва. Елена умолкла и опустила голову. Хьюго протянул руки через стол и сжал ее кисть. Ладони у него были поразительно гладкими и сухими. – Ничего удивительного. Такое любого выбило бы из колеи. Елена передернула плечами, словно говоря этим, что ей не хотелось бы, чтобы ее сравнивали с другими. – Но как бы там ни было, теперь все уже в прошлом, – неожиданно бодрым голосом произнес Хьюго. – И мы можем все начать сызнова, не правда ли? – Елена не успела кивнуть, как он продолжил: – Только подумай, сколь многого нам уже удалось достичь. Я – врач, ты – адвокат. – Мы оба следуем семейным традициям. – Да. Папа из шкуры вон лез, только бы я занялся хирургией. – Могу себе представить. – А ты, как я понял, теперь тоже имеешь отношение к медицине? Этот Джон – хороший парень? – Да. Хьюго покачал головой, и на его лице появилась хитрая улыбка. – А тебя не смущает то, куда он запускает свои руки? Все эти трупы, кровь, внутренности… Елена рассмеялась. – Он не берет работу на дом. – Надеюсь, – шутливо передернувшись, откликнулся Хьюго. – А ногти ты у него проверяешь? Елена снова рассмеялась, на этот раз искренне почувствовав себя счастливой. На лице Хьюго вдруг появилось очень серьезное выражение. – Ты же знаешь, Елена, как ты дорога мне. Надеюсь, он хорошо с тобой обращается. Елена изумленно умолкла. – Он очень хорошо со мной обращается, – ответила она после паузы.