– К сожалению, да. Мы не займем у нее больше десяти минут и больше не станем ее беспокоить. – Ладно, – с недовольным видом пожал плечами Хикман и вышел из комнаты. Он отсутствовал около пяти минут. Однако если Тристан Хикман занимал оборонительную позицию, то его супруга решительно не желала отвечать ни какие вопросы. Она смотрела на Фетр с таким видом, словно та была не полицейским, а какой-то заразой, источавшей неприятный запах, от которого никак не избавиться. – Не могли бы вы рассказать о ваших вчерашних перемещениях? – Перемещениях? – переспросила миссис Хикман с такой интонацией, словно услышала оскорбительную дерзость в свой адрес. – О том, где вы вчера находились. Эта реплика не улучшила взаимопонимания. – Я весь день была дома, – с откровенным неудовольствием ответила миссис Хикман. – Готовилась к приезду гостей. – И ни разу не выходили из замка? – Нет. – Это прозвучало не столько как ответ, сколько как предупредительный выстрел, объявлявший о враждебных намерениях. – Вам что-нибудь говорит имя Уильяма Мойнигана? – Нет. – Вы уверены? – Я же сказала: нет. Фетр уязвленно поникла. – А нельзя ли поговорить с вашей дочерью? – осведомилась она. Хикман и его жена обменялись многозначительными взглядами. – Послушайте, неужели это так необходимо? – спросил он у Фетр. – Никто из нас не знал этого человека, пусть даже он и работал в поместье. Поэтому, если у вас нет серьезных оснований полагать, что моя дочь как-то связана с этим человеком, я вынужден вам отказать. Она очень ранима, и ваши вопросы могут вывести ее из равновесия. Фетр вдруг почувствовала, что заплыла слишком далеко и течение грозит унести ее прочь от надежной пристани. Настаивать или нет? Однако она не успела разрешить эту дилемму, как миссис Хикман нанесла новый удар, проявив поистине бойцовские качества: – Думаю, с моей свекровью тоже не имеет смысла беседовать. Она отдыхает, и мне бы не хотелось, чтобы ее тревожили. Фетр, ошеломленная этой атакой и растерявшая всю свою уверенность, осталась стоять с раскрытым ртом. Ей стало еще хуже, когда она взглянула на Орама и увидела, что тот явно наслаждается ее затруднительным положением. – Рано или поздно нам все равно придется с ними побеседовать, – изрекла наконец она. – В таком случае я советую вам сначала позвонить по телефону и выяснить, насколько это будет удобно, – отрезала Тереза Хикман. Судя по ее грозному виду, она могла бы служить эффективной защитой дома от тата-ромонгольского нашествия. Фетр встала и в отчаянной попытке вернуть профессиональное достоинство осведомилась: – Ну, по крайней мере, вы не будете возражать, если я перед уходом поговорю с няней? Судя по всему, та была не столь ранима, как остальные члены семейства. – Хорошо, – после некоторых колебаний ответили мистер и миссис Хикман и вышли из комнаты. Через некоторое время вошла девушка, ранее открывшая им дверь. Она села и вскинула тревожный взгляд на полицейских. Фетр заметила, как Орам выпрямился и в его глазах запрыгали чертики. Фетр ничего не оставалось, как признать, что барышня действительно весьма привлекательна. – Мисс… – Доминик. Доминик Ренвьер. – Вы француженка? – Да. – Фетр проигнорировала ухмылку Орама. – И вы работаете здесь няней? – Да. Приглядываю за Томом. Это сын Нелл. – Как давно вы этим занимаетесь? Доминик задумалась. На ней были белая футболка и обтягивающие черные джинсы. Упершись локтями в колени, она наклонилась вперед и нахмурила лоб, ее лицо говорило о сосредоточенном раздумье. – Думаю, год и три месяца. – И вы живете здесь? – внезапно обрел дар речи Орам. – Да. У меня есть своя комната. «Интересно, зачем ему это знать?» – подумала Фетр. – А вчера вечером где вы были? – осведомилась она. – Скажем, часов в шесть. – Купала Тома. – А до этого? – Кормила его, – простодушно ответила Доминик. – А где вы жили во Франции? – вмешался Орам. – В Нанте. – Это что, имеет отношение к делу? – повернулась Фетр к своему подчиненному. – Может иметь. Фетр наградила его испепеляющим взглядом. – А фамилия Мойниган вам что-нибудь говорит? – вновь повернулась она к свидетельнице. Та погрузилась в еще более глубокое раздумье. – Нет, – ответила она наконец. – Не помню. – И вы никогда не встречали человека с такой фамилией? И не слышали, чтобы кто-нибудь ее упоминал? – Нет, по-моему, нет. Это тот… Тот человек, который… – с искренним ужасом осведомилась Доминик. – Да, мы так полагаем. Девушка прикрыла глаза, замотала головой и принялась что-то бормотать по-французски. Фетр посмотрела на Орама. – Надеюсь, у моего коллеги больше нет вопросов? Орам ухмыльнулся. – Спасибо, что уделили нам время, – промолвила Фетр, обращаясь к Доминик Ренвьер. – Вы закончили? Мистер Хикман попросил меня проводить вас… – Ну конечно, – поднимаясь, заметил Орам. Когда они спускались по лестнице к загроможденному залу, Фетр спросила: – Вам нравится здесь работать? Доминик помедлила на нижней ступеньке. – О да. Мистер и миссис Хикман чрезвычайно добры ко мне. И Нелл очень симпатичная. – А мать мистера Хикмана? Доминик улыбнулась и ограничилась единственным замечанием: – Она такая гран-дама. И они вновь двинулись по залу между доспехами и столиками, заставленными фотографиями. Заметив среди них семейный снимок, Фетр остановилась и взяла его в руки. – А это их сын? – спросила она.