Сегодня ему предстояло встретиться с Маргошиной Фаиной Геннадьевной, чей отец разбился два года назад, врезавшись в машину Четверткова. Ринат съел завтрак, приготовленный с вечера супругой, выпил чашку крепкого чая. Поцеловал проснувшуюся жену Гузель и спящую дочку Айгуль, маленькую Гулю. Маргошиной он позвонил заранее, кратко изложив цель встречи. Фаина Геннадьевна хоть и неохотно, но согласилась встретиться с опером. В 9.30 он уже звонил в дверь её квартиры. Фаина Геннадьевна открыла быстро, едва глянула на его удостоверение, пробормотала: – Проходите. Ринат прошёл в небольшую комнату, ярко освещённую утренним солнцем, сел на предложенный хозяйкой стул. – Я понимаю, что вам трудно говорить об отце, но нам известно, что вы не раз угрожали Четверткову. – И вы подозреваете меня в том, что я выполнила свою угрозу? – устало спросила Фаина. – Не совсем… Но почему вы его преследовали? Ведь было установлено, что ваш отец был пьян и сам врезался в машину Четверткова. – Но на Четверткове не было ни одной царапины, а отец погиб. – И что? Вам же известно, что ваш отец был пьян? – снова спросил опер. – Он выпил совсем немного. – И тем не менее… – Я никогда ему не прощу! Никогда! Он убил моего отца. Он мог затормозить. – Как показала экспертиза, Четвертков тормозил. – Он мог свернуть! – Не мог, там был обрыв. – Ну и что, что обрыв?! Зато папа был бы жив! – Но погиб бы Четвертков. – Он же всё равно погиб, не так ли? – Странно вы рассуждаете… – проговорил опер, подумав про себя, что на самом деле это какая-то людоедская логика. – Ничуть. – Насколько я знаю, вы подали в суд на Четверткова, но проиграли процесс. – Потому что все судьи купленные! – Фаина дерзко вздёрнула подбородок. – Кем? – мягко спросил Ринат. – Четвертковым! – Да бог с вами! – вырвалось у Рината. Фаина отвернулась к окну. Глядя на её короткую, чуть ли не мужскую стрижку, он проговорил: – Тем не менее Четвертков помог вам деньгами. – Помог? – Фаина резко повернулась. – Дал жалких пятьдесят тысяч. – Он мог бы ничего вам не давать. Маргошина бросила на опера уничтожающий взгляд и промолчала. – Фаина Геннадьевна, а где вы были 11 мая с часу до трёх утра? – Дома! Где же ещё?! Спала. – Кто-нибудь может это подтвердить? – У меня нет любовника, я сплю одна! – с вызовом проговорила Фаина. – И проживаете одна? – Вы же знаете, что нет! Но дочка ещё маленькая и спит в другой комнате. – Хорошо, – сказал Ринат, поднимаясь с жёсткого стула, – спасибо, что согласились поговорить со мной. – Что ж, вы меня теперь арестуете? – Думаю, в этом нет необходимости. До свидания. Фаина ничего не ответила, с грохотом закрыв за ним дверь. – Дамочка явно не в себе, – сказал Ринат, войдя в кабинет следователя, – но сомнительно, чтобы она убила Четверткова. Если бы ей вздумалось убить, хватила бы его чем-нибудь по голове. Опер подробно рассказал о своей встрече с Маргошиной. – Я и сам сомневался, – вздохнул Наполеонов, – но посмотреть на неё не мешало. * * * Мирослава позвонила Римме Малиновской, сославшись на некую Олю, сказала, что хотела бы ознакомиться с распространяемой ею продукцией. Римма явно обрадовалась звонку Мирославы, она не стала уточнять, что за Оля рассказала о ней, вероятно, среди её клиенток было немало женщин с таким именем. – Я могла бы подъехать к вам, – заявила Малиновская, – в любое удобное для вас время. Волгина назвала ей адрес своей городской квартиры и предложила встретиться часов в 12 дня. Мирослава едва успела придать квартире жилой вид и нарисовать лицо. Малиновская приехала раньше на полчаса. Она с порога восхитилась районом, в котором расположена квартира, и сказала, что тоже хотела бы жить в центре. – Квартира мне досталась от дедушки с бабушкой, – ответила Мирослава, – пойдёмте в гостиную. Римма прошла за ней, облюбовала обтянутый вишнёвым плюшем диван и, удобно расположившись на нём, стала выкладывать на журнальный столик образцы продаваемой ей продукции. Она подробно рассказывала о преимуществах именно этой фирмы и о каждой баночке и флакончике в частности. Мирослава внимательно слушала, хотя её ничуть не интересовала косметика. Та, которая сейчас лежала на её лице, была «служебной» и наносилась только в случае необходимости, для работы. К счастью, это случалось очень редко, так как Волгина не любила краски на лице. Детектив отобрала несколько тюбиков и флакончиков, чем несказанно обрадовала распространительницу. Вероятно, нечасто у неё приобретают товар сразу на такую приличную сумму. Мирослава расплатилась и предложила обмыть покупку и выпить чаю. Римма охотно согласилась. Они перешли в просторную кухню с окнами во двор, заросший тополями и клёнами. – Как у вас хорошо, – вырвалось у Риммы, – а я живу в двушке с матерью и бабушкой. И только мечтаю накопить на отдельную квартиру. Мирослава посочувствовала девушке и сказала, что одной из её знакомых не так давно пришлось из хорошей квартиры в центре переехать в двушку. – Ой, а как зовут вашу знакомую? – заинтересовалась Римма, с удовольствием пробуя дорогие шоколадные конфеты из двухъярусной коробки. – Её зовут Ирина Римашевская. – Вы знакомы с Ириной? – воскликнула Римма. – Да, – ответила Мирослава и, делая удивлённые глаза, спросила: – А почему это вас так впечатлило? – Да потому, что Ира моя лучшая подруга! – Вот как? Надо же, как тесен мир! – в свою очередь, удивлённо воскликнула Мирослава. – А вы давно с Ирой знакомы? – Нет, месяца три назад познакомились на вечеринке. – Поэтому она мне о вас и не рассказала… – Ира дала мне свой телефон, но я не могу дозвониться. Странно… – обронила как бы невзначай Мирослава. – Ничего странного. Она уже два месяца как уехала отдыхать в Крым.