И соловей тотчас, словно услышав слова поэта, запел громко и весело. Когда же он умолк, Мирослава вздохнула и спросила: – Шура, а что ты думаешь о Геликанове? – Ну, я же сказал… – Нет, не о том, мог он убить или нет, а какой он вообще? – Довольно спокойный, любит котов… – Да? – Ага, я же говорил, у него шикарный котяра. Зовут Януарий. Так он первым делом, перед тем как мы его увели, пристроил кота. – Понятно. – Потом, на мой взгляд, он не любит рисковать. – Вот как?! – удивилась Мирослава. – А как же его бизнес? – Это совсем другое дело. В бизнесе, хоть он и похож на море со штормами и переполнен всякими подвохами, всё-таки имеются свои правила, типа навигационных карт… – Значит, он не любит непросчитанного риска? – И согласись, никакого резона убивать Четверткова у Прокофия не было. Ну, не со злости же от того, что Четвертков ввалился к нему непрошеным гостем? Ведь Оксана выходит замуж за Прокофия. Зачем же ему убивать брошенного любовника? – И то верно. Значит, Оксана бросила Четверткова до знакомства с Прокофием? – Да, это и коллеги Арефьевой подтвердили, и босс её. – Они были знакомы с Четвертковым? – Нет, видели мельком, ну и слухи, как всегда… – Понятно… А где Оксана познакомилась с Геликановым? – Так на вечеринке у босса и познакомилась. Иван Разумовский – хозяин фирмы, где работает Оксана, давний друг Прокофия. – А может этот Иван чего-то недоговаривать? Шура пожал плечами: – А смысл? Пушистый чёрный кот по кличке Дон спрыгнул с плетёного кресла, потянулся, сладко зевнул, подошёл к Морису, потёрся головой о его ноги, потом потрогал его лапкой, а после того, как Миндаугас ласково погладил его, запрыгнул к нему на колени и громко замурчал. – И за что тебя любят коты? – проворчал Наполеонов, покосился на Мирославу, добавил: – И женщины… Морис ничего не ответил, продолжая нежно гладить мурлычащего кота. – Шура, а ты спросил у Геликанова, как в квартиру Четверткова попали его визитки? – Спросил, а толку! Он представления об этом не имеет. Про фотки я ему говорить не стал. Ясное дело, что Четвертков следил за ними, стараясь не попадаться парочке на глаза. – Сам? – Что ты имеешь в виду? – Ты думаешь, он следил сам или кого-то нанял? – Интересный вопрос… – Я бы на твоём месте показала фотки Четверткова соседям Геликанова, старушкам во дворе. Вдруг кто-то видел его там раньше. – Хорошая идея, постараюсь выяснить. – А у Прокофия до Оксаны была девушка? – неожиданно спросил Морис. – Если и была, то что? – удивился Шура. – Она могла бы охарактеризовать его… Шура усмехнулся: – Брошенная женщина только чёрными красками рисует изменщика. – А с чего ты взял, что он изменщик? – удивилась Мирослава. – Может, он с прежней пассией расстался задолго до Оксаны. Может даже, не он её оставил, а она его. – Ага, по обоюдному согласию, – усмехнулся Шура, – современные девицы бизнесменами не кидаются, – добавил он назидательно. – Много ты знаешь о современных девушках, – не согласилась Мирослава, – вот наша Люся два месяца назад банкира бросила. – Люся – это отдельный разговор, – хмыкнул Шура. – А вы, Мирослава, смогли бы бросить банкира? – неожиданно спросил Морис. – Нет, не смогла бы, – уверенно заявил Шура. – Да? – грустно спросил Миндаугас. – Без сомнения! – пылко заверил его Наполеонов и добавил, сжалившись над поникшим парнем: – Потому что она бы с ним изначально встречаться не стала. – Вот как? – искренне удивился Морис. – Ты всё ещё не заметил, что Мирослава у нас девушка самостоятельная и граждане с туго набитыми кошельками и мачо могут отдыхать. Они годятся разве что на роль клиентов. Морис не подал виду, что подобная характеристика его работодательницы пришлась ему по душе. – А Люся? – спросил он лениво. – А Люся у нас экспериментатор, она изучает все виды мужского пола, встречающиеся на её пути, а потом уже совершает естественный отбор, – расхохотался Наполеонов. Мирослава, лукаво улыбнувшись, спросила: – Шура, ты не боишься, что Люсе твои рассуждения не понравятся? – А кто ей о них расскажет? – прикинувшись наивным, поинтересовался Шура. – Ты прав, никто. Вернёмся к Геликанову. Ведь Морис прав, неплохо было бы узнать о девушке Геликанова. Возможно, их было несколько. – Возможно, – согласился Шура, – вот ты сама и займись этим. – Нет, – сказала Мирослава, – для начала ты поинтересуешься личной жизнью Геликанова в ходе допроса. – Думаешь, он охотно раскроет мне свою душу? – Охотно, неохотно, не имеет значения. Ты следователь, подбирай ключи. – Ладно, ладно, – согласился Шура. Мирослава встала и скрылась в доме, но вскоре вернулась с гитарой. – Спой Шурочка, а то соловей умолк. Шура ломаться не стал, взял гитару из рук подруги, пробежал пальцами по струнам, настраивая себя и инструмент. Вскоре его приятный баритон свободно полился, волнуя тишину приблизившейся ночи: Была весна. Цвели пионы. Похолодание пришло, Опали яркие бутоны, И ветки снегом замело. Была любовь. Со мною рядом