Паук смотрел на Крылатого, и внутри просыпалось давно забытое чувство. Страх родился где-то в самой глубине отвратительного, раздувшегося от чужой крови тела. В последний раз так было в миг, когда вспыхнул серебряный Огонь. Где-то позади отважный лис все еще бился своим хилым тельцем о зеркало. Но паук об этом уже не помнил. Он, не отрывая мертвых глаз от идущего, пытался пошевелить суставчатой лапой, уползти в глубь зеркала, спастись от направляющегося к нему юноши. Нет ничего страшнее существа, признавшего неотвратимость своей смерти и желающего ее как единственного избавления от бушующей в нем боли. Такой живущий мертвец способен сотворить любое злодеяние, любой подвиг между делом, не испугавшись в роковой миг. Просто не заметив этого. Когда Крылатый начал разбег, паук уже знал, что произойдет дальше. Он прочел это в равнодушных темных глазах, в которых отражался сжигающий юношу изнутри собственный огонь. Паук лишь заслонил старческое лицо нечеловеческими лапами от брызнувших во все стороны осколков лопнувшего стекла. И даже кровь, что разлилась повсюду, вытекая из пронзенной груди Крылатого, не показалась пауку манящей. Он успел только скрыться в разломе, успокаивая колотившееся сердце, пока чудом спасшиеся странники приходили в себя, оплакивали павшего товарища. Старик чуял, что последует дальше. Темная сила, высвободившаяся из зеркала греха, притянет к себе новые несчастья. И он сам, мертвый Правитель, забывший, что значит страх, но встретившийся с ним сегодня, еще не самая опасная беда из прочих. Где-то неподалеку собирались тяжелые тучи. Старик потер ладонями лицо, прогоняя облик живой смерти, воплотившейся в теле молодого мальчишки, и принюхался. Воздух едко пах грозой. Как только непогода совершит свое ядовитое дело, паук выйдет на новую охоту. Надо лишь подождать. *** – Нужно улетать. – Теперь уже Лин озабоченно оглядывался вокруг, подхватывая рюкзак. – Куда? Тучи со всех сторон, – заметила Сильви. Грозовой фронт и правда обступал их так, будто родился мгновение назад только для того, чтобы ядовитый дождь пролился над треснувшим зеркалом. – Я взлечу и сниму… Троя. Мы унесем его куда-нибудь. И похороним, – решительно проговорила Алиса и, не дожидаясь ответа, зажмурилась в попытке вызвать внутри себя страх, чтобы распустились крылья, но ничего не произошло. Медальон продолжал равнодушно висеть на груди. Страх не рождался, и даже память не вернула Алису в далекий полдень первого полета, последовавшего за первым шагом с раскаленной солнцем Черты. Она не почувствовала ни первородного ужаса, ни предвкушения восторга. И для горя, что должна была она сейчас ощущать, потеряв еще одного Брата, не нашлось места в сердце Крылатой. Серая, бездонная пустота полнила ее. Крылья даже не пошевелились. Алиса открыла глаза, встретив изумленные взгляды товарищей. – Не могу, – прошептала она. – Взлететь не получается. – Откуда ты вообще знаешь, как вызывать крылья? – тихо спросил Лин, рассматривая песок у своих ботинок. – Этому не учат новичков. – Томас рассказал мне, после того как я четверо суток шла по пустыне пешком… – Алиса попыталась вложить в слова всю злость, что кипела в ней тогда, но голос звучал слабо и равнодушно. – У меня тоже не выходит взлететь, – мрачно оборвал ее Освальд. На его щеке пылал отпечаток девичьей ладони, бровь распухла от недавней драки с Лином. Весь он выглядел помятым, до смерти уставшим, потерянным. Алиса ожидала, что сейчас испытает сочувствие и жалость к нему. Но этого не случилось. Даже обида на Лина больше не жгла ее изнутри. – Нас будто… опустошили, – вдруг сказала Юли, потирая виски. – Я ничего не чувствую. Вообще ничего. Сэм, стоявший в отдалении, пошатнулся и грузно осел на лед, что опасно затрещал под ним. На подбородке и скулах парня засыхала кровавая корка, разбитый нос потемнел и на осунувшемся, бледном лице выглядел, как нечто инородное, чужое. – Мы навсегда останемся здесь, – сказал Сэм, вытягивая ноги. Никто не спешил ему возражать. Тучи мрачно клубились уже над ними. Молнии сверкали все ярче, с каждым разом все ближе к Вестникам. Когда ядовитая капля упала у самых ног Юли, девочка слабо вскрикнула, делая шаг назад. Нужно было искать убежище, бежать, не разбирая дороги, – это понимал каждый. Но сил у Крылатых хватило лишь на то, чтобы укрыть головы потертыми куртками и сесть спина к спине. – Мы все так и оставим? – чуть слышно спросила Сильвия, не сводя глаз с пронзенного тела Троя. – Я не знаю, как его снять… – так же тихо ответил Лин, устало прикрывая лицо ладонью. Ветер принялся бушевать, относя их голоса в пустыню. Воздух едко пах грозой, и она громыхала, сверкая и щерясь, все ближе. Алиса вздрагивала от каждого раската грома, прижимая к себе скулящего Чарли. Другим боком она прислонилась к Сэму, который снова укрывал их собой от набежавшей пылевой бури. Все повторялось. «В прошлый раз мы потеряли Гвен. Теперь ушел Трой, – думала Крылатая. – Выживет ли сегодня хоть кто-то, Алан? Я знаю, ты наблюдаешь за нами. Смотри, как мы погибнем. И это будет не только моя вина… Ты тоже будешь виновен в нашей гибели. Ты покинул нас, Алан». Роща молчала, да Алиса и не ждала больше ее ответа. Ей хотелось закрыть глаза и ничего не чувствовать, ни на что не надеяться. Когда шум грозы стал оглушающим, она осторожно выглянула из-под куртки. Темноту набежавших низких туч прорезали несущиеся к ним Серые Вихри. Они сверкали молниями, разметая под собой песок и гарь. Алисе захотелось горько рассмеяться, этот смех душил ее, подступая к горлу. – Вихри, – только и смогла выдохнуть она, обреченно давясь хохотом. Ей показалось, что она сходит с ума, сломленная всеми горестями, что случились с отрядом. Мир опасно наклонился, песок под Вихрями надрывно скрипел, за спиной притихли ее братья. Алиса хотела повернуться к ним, чтобы перед последним, безнадежным боем посмотреть в глаза каждому, успеть попросить прощения за то, что подвела их всех. Но в это мгновение из плена курток выскочила Юли. Девочка побежала, скользя на льдистой корке, она размахивала руками и что-то кричала мчащимся ей навстречу Вихрям. В мгновение Алиса поняла, что уже не успеет спасти девчонку. Пока она будет выбираться наружу, пока вскочит на ослабевшие ноги и побежит, первый Вихрь уже подхватит хрупкую фигурку, завертит в себе и швырнет на острые камни с победным рокотом. Потому все, что оставалось Алисе, – это считать мгновения и молиться за дочь Томаса, которую она обещала сберечь, но не сберегла. Рядом сквозь зубы застонал Лин. Он резко вскочил и ринулся к Юли, отчаянно, невозможно отставая от ровного движения Вихрей. Он успел оказаться рядом с девочкой и прикрыть ее собой, когда ветер уже почти сбил ее с ног. Юли вскрикнула, отталкивая Крылатого. Вихрь повис рядом с ними. Ветер ослабел, словно бы прислушиваясь к девичьему крику. Серебряный свет полыхнул так сильно, что Алиса на мгновение зажмурилась. Потому ей было так сложно поверить своим глазам, когда рядом со скорчившейся на песке парой Вестников Крылатая увидела завернувшуюся в серебряный плащ женщину. Алиса еще удивленно моргала, пробуя отогнать морок, а Юли уже поднялась на ноги и встала рядом с незнакомкой, что-то говоря ей. Шум от приблизившихся Вихрей не позволял Крылатой расслышать, что рассказывает девочка, но женщина медленно кивнула, подхватывая Юли за локоть. Серебро снова вспыхнуло, и к небу взвились серые воронки. Юли стояла, запрокинув голову, рядом с ней застыл Лин. Вихри кружились в низких тучах. Раскаты грома, следующие за ослепляющими вспышками молний, сотрясали пустыню. В воздухе пряно запахло травой. Когда первый луч солнца прорвался через рассеивающуюся завесу грозовых туч, Алиса облегченно выдохнула. Она понятия не имела, почему Серые Вихри решили помочь Крылатым, которых обычно преследовали в пустыне. Но это не имело значения. Гроза рассеялась. Впервые за долгие дни пути им повезло. *** Эалин легко опустилась на корку льда и брезгливо сморщилась. – Мерзость, – сказала она. – Какая же мерзость здесь разлита, ты чуешь? Генрих только кивнул ей в ответ. Близость паука на поверхности темного зеркала ощущалась необычайно сильно. Все было отравлено его мыслями, жаждой и злобой. О, как завидовал он живущим, подглядывая сквозь сон за их деяниями. О, как хотелось ему стать таким же, одним из них. Отринуть свои грехи и слабости, искупить свою вину, так и не раскаявшись. Огонь разделил их. Послушники Рощи, оставшиеся ждать прощения на воле, и он, заточенный в храме своего гнева и тщеславия. Как немыслимо близки они были друг другу и как непреодолимо далеки. Все эти годы паук ненавидел их, теперь Генрих видел это ясно. Пролетали ли свободные Вихри над его тюрьмой? Тревожили ли они чуткий сон голодного чудовища? За спиной Эалин тяжело опустилась на песок Нинель. Она сделала пару осторожных шагов к краю лопнувшего зеркала и в ужасе отпрянула. – Он там, – прошептала она, прижимая ладони к губам. Эалин кивнула, протягивая женщине руку, но та отвергла помощь и ступила на лед сама, горделиво поправляя полы плаща. – Ну? – спросила она, подходя к Юли. – Быстро же мы встретились вновь, отрекшаяся от своего пути. Девочка опасливо оглянулась на Лина, но тот ничего не слышал. Побледневший, он с ужасом разглядывал незнакомцев. – Это Вихри, – шепнула ему Юли. Крылатый судорожно сглотнул. С малых лет он с дрожью в теле слушал страшные истории о встречах отрядов Крылатых и Серых Вихрей. Одно такое создание – живое или нет, никто толком ничего и не знал об их природе, – могло унести жизни десятка Братьев. И вот сейчас перед ним спокойно расхаживали те, кто мгновение назад носился потоками серого ветра под небесами, разгоняя грозовые тучи. – Глядите! Молодчик-то Крылатый испугался нас! – захохотала скорченная старуха, подскакивая к нему. – Я Матильда, красавчик! Хочешь меня поцеловать за знакомство-то? Она поднялась на носочки, вытягивая шею, и потянулась собранными в трубочку сухими губами к лицу парня. Тот в ужасе отшатнулся, теряя равновесие, и шлепнулся на лед, ошалело мотая головой. – Матильда, прошу тебя… – Появившийся словно ниоткуда седой старик подошел к Лину и подал ему руку, помогая подняться. – Здравствуй, воин. Меня зовут Корбун, и я рад быть здесь. Мы пришли с миром. К ним тем временем осторожно приближались Вестники. Алиса больше не пыталась прогнать видение. Было что-то в этих фигурах, стоявших на льду, не касаясь его, смутно знакомое, даже родное ей. Она подошла поближе и встала рядом с Юли. – Ты их знаешь? – Да. – Девочка опасливо поежилась. – Я должна была рассказать, но все не находилось времени. Они были послушниками Рощи… давно. Еще до Огня. Алиса взглянула на нее изумленно. – Когда вы улетели к варварам, они позвали меня, чтобы научить второй ступени Ле́карства, – прошептала Юли. – И ты не рассказала нам об этом? Девочка виновато потупилась. – Святая Роща, Юли! – Алиса потерла ладонью висок. – Ладно. Уже неважно. – И шагнула вперед. – Мы очень благодарны вам за помощь, – прибавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я – Алиса. – Жрица? – Старик подвинулся к ней поближе, разглядывая ее с интересом. – Но ты же… Пуста! Это слово арбалетной стрелой ударило Алису в грудь. Старик точно знал, что говорит. И неподдельное изумление его лишь подтверждало то, что ощущала сама Алиса. Роща ее покинула. – Будь сила Рощи со мной, нам бы не понадобилась ваша помощь, – сказала Крылатая, гордо вскидывая подбородок так, как учил ее Алан. – Кто вы такие? – Мы те, кто уже совершил все ошибки, что тебе еще только предстоят, – ответила ей женщина с темными длинными волосами. – Я Нинель. Роща однажды покинула и меня, девочка. И я знаю, каково это. Не нужно изображать передо мной сильную. Все мы… песок для него, – махнула она рукой куда-то в сторону, в незримую Рощу, откуда наблюдало за ними единое Божество. Пользуясь замешательством Алисы, женщина сделала пару шагов к остальным Вестникам, которые замерли неподалеку. – Живые… Посмотрите на них! Настоящие. Теплые, – прошептала она и повернулась к грузной фигуре, маячившей у разлома. – Есть чем поживиться, да, Газул? – Нинель! – осадил ее Корбун. – Не время шутить, дети мои… Мы отогнали грозу, но хватит ли этого, чтобы помочь вам продолжить путь? – прибавил он, обратив взор на Алису.