Мэтт медленно шел домой. Хотя ему предстояло сделать гору работы за один вечер, хотя лямка его портфеля больно врезалась в плечо после того, как он дольше обычного прождал поезд в метро, хотя ужасно проголодался и отчаянно хотел закинуть что-нибудь в рот, он все-таки не спешил возвращаться. Дома была она. Джули. Девушка, вторгшаяся в его семью и нарушившая хрупкое равновесие, которого Мэтт добился с таким трудом. Ее присутствие напоминало Мэтту обо всем, чего он лишился. Они снова дружно врали про Финна – как всегда в присутствии человека, который не знал, что произошло. «Он все путешествует, этот неугомонный мальчик! Только и знает, что ищет приключения и помогает людям!» Просто отвратительно. Если бы не хрупкая психика Селесты, Мэтт не стал бы мириться с этой клоунадой, а тем более в ней участвовать. Из-за Джули их ненормальность сильнее бросалась в глаза. Джули с такой добротой реагировала на Картонного Финна – учитывая то, какая она была умная, Мэтт ни на секунду не сомневался, что она смотрит на них с крайним замешательством. Что еще хуже, она обладала очарованием, задевавшим какие-то скрытые струны его души, хотя он полностью осознавал: у Джули никогда не возникнет к нему ни малейших романтических чувств. Так обстояли дела. Еще несколько лет назад все могло пойти иначе, потому что тогда Мэтт был другим человеком, но точно не теперь. К тому же это не имело значения, потому что у Мэтта не оставалось ни желания, ни сил взваливать на себя хоть что-то, кроме обязательств, которые у него уже были. Через пару дней Джули уедет, и они снова смогут спрятаться в своем стабильном, изолированном мирке. Хотя присутствие Джули угрожало нарушить равновесие в их доме, Мэтт знал, что будет по ней скучать. Это было глупо, учитывая, что он знал ее всего пару дней. Но он не мог не заметить ее энергию и свет, явно приносившие Селесте счастье. Ну, может быть, не совсем счастье. Но в глазах Селесты загорелись искорки – впервые за долгое время. Вчера вечером он пришел в ужас, увидев, как они с Джули сидят вдвоем на диване, рассматривая каталог предметов колледжа и фотографии на компьютере. Но вместе с тем он увидел, что Селеста каким-то чудесным образом тянется к Джули. На самом деле Мэтт боялся того, как Джули отреагирует на ребенка, который повсюду ходит с картонной фигурой брата. К тому же, если честно, его раздражало, как легко Джули обходит проблему Картонного Финна. То, насколько хорошо ей удавалось ладить с Селестой (ну и с Картонным Финном тоже), казалось Мэтту вопиющей несправедливостью – он сам сделал для сестры все, что мог, но получил лишь минимальные результаты. А еще это было ужасно неловко. Он мог представить, что Джули о них думала… Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, и поднялся по ступеням серого особняка, находившегося в Кембридже, недалеко от Брэттл-стрит. Каждый раз, возвращаясь домой, он ощущал приступ боли. На одно мгновение Мэтту казалось, что там его ждет Финн. Что брат вот-вот сбежит вниз по ступенькам и в шутку вступит с ним в рукопашный бой, или в его комнате будет реветь музыка, и весь дом будет содрогаться от мощного баса. Он не знал, сможет ли хоть когда-нибудь оставить воспоминания в прошлом, а пока эта безумная надежда каждый день дарила ему несколько секунд счастья. Сегодня Мэтт еще и нервничал – просто не мог не беспокоиться из-за того, что произошло днем, пока он был в колледже. Джули оставалась непредсказуемым фактором, влиявшим на день Селесты. Даже телефонные заверения Джули не слишком-то его успокоили. Ему не хотелось, чтобы в их жизнь был вовлечен кто-то чужой. К тому же ее слова о том, что все «хорошо», не могли быть правдой. У Селесты никогда не бывало все хорошо. Возможно, дорога из школы не стала полнейшей катастрофой, но наверняка произошло что-то необычное и неестественное – или возникли какие-нибудь трудности. У Джули не было опыта общения с Селестой, и пусть они за пару дней хорошо поладили, это не означало, что Джули знает, что следует говорить. И чего не следует. Вывести Селесту из равновесия было легче легкого, и Мэтт мысленно готовился к тому, что дома его будет ожидать сотня Картонных Финнов. Целая картонная армия, готовая защищать и оберегать его сестру. Мэтт хотел лишь одного: быстро схватить остатки еды, которые найдутся в холодильнике, и подняться в свою комнату. Его ждала долгая ночь с горой домашнего задания. Стоило ему зайти за порог, он сразу почувствовал: что-то не так. Только ему никак не удавалось понять, что именно. Шагая на кухню, он ощущал, как его плечи напрягаются все сильнее. А еще ему казалось, что все органы чувств разом начали его подводить. Джули обернулась к нему, и ее лицо озарила улыбка. Не глядя ей в глаза, он опустил портфель на одну из табуреток рядом со столом. А потом посмотрел на тарелку, стоявшую перед ним. – Что это такое? – Это гастрономическая версия «Кошки на раскаленной крыше». Джули уперла руки в бока. На ней был легкий, свободный топ и джинсы с подвернутыми штанинами. Волосы она собрала в хвост, который успел немного растрепаться. – Ты разве не видишь? Эти два фаллических объекта явно символизируют борьбу за сексуальную идентичность. Мэтт уставился на нее. Эта девушка сбивала его с толку. – О чем ты говоришь? – А о чем ты спрашиваешь? Это маникотти, глупый ты человек. Что еще это может быть? – Это я понял. – Хотя Джули только что использовала слова «фаллический» и «сексуальный», у него пока еще, слава богу, не отказал мозг. – Мое высказывание относилось к очевидному отсутствию на столе ресторанной еды. Ты приготовила ужин? – Мы с Селестой приготовили ужин, – поправила его Джули. – И они чудесно справились! – На кухне появилась его мать и поставила на стол бокал с вином. Мэтт мысленно отметил, что Эрин пьет алкоголь, но тарелка с едой слишком манила его, чтобы он мог из-за этого переживать. Он быстро опустился на стул и принялся за ужин, почти не различая слов матери, разговаривавшей с Джули. Настоящая домашняя еда? И… Селеста помогла ее приготовить? Это было более чем странно. Но, господи, как же вкусно! Вообще-то, Мэтт не очень любил маникотти, но сейчас ему казалось, что это самое вкусное блюдо, которое он ел в своей жизни. Ему приготовили ужин. Какая глупая мысль. Кто будет придавать такой мелочи значение? – Ты сегодня поздно. Как дела в школе? Встреча прошла хорошо? – поинтересовалась Эрин. Мэтт кивнул и вытер губы салфеткой. Она не была бумажной – нормальная салфетка из ткани. – Очень хорошо. Извини, что вернулся так поздно. И дважды извини за то, что у меня теперь в два раза больше работы. А все потому, что я согласился быть лаборантом. Этот фактор тоже усиливал беспокойство Мэтта. Теперь ему придется больше времени проводить в колледже, а значит, он реже сможет находиться рядом с Селестой. Ему будет нелегко все успеть. – Ты работаешь с профессором Сондерсом? У него отличная репутация, так что тебе выпала блестящая возможность. – Эрин сделала глоток вина, и Мэтт отвел от нее взгляд. – Я слышала, он очень требователен. Тебе придется выполнять свою работу очень старательно. – Я это понимаю. Как будто ему нужны были напоминания о важности учебы. Не сказать, что он имел обыкновение заваливать экзамены – в конце концов, он поступил в МТИ, – но его мать постоянно говорила с ним так, словно он все время балансировал на грани академической пропасти и мог в любой момент в нее свалиться. – На самом деле, – проговорил Мэтт, поднимаясь на ноги, – мне пора браться за работу. Я доем ужин в своей комнате. Спасибо, Джули. – Взяв портфель и тарелку, он направился к двери. У него был долгий день, и сейчас ему меньше всего на свете хотелось находиться рядом с Эрин, вечно сомневавшейся в его способностях. Но на пороге он остановился. – Хотел спросить, Джули… – О чем? – Сегодня все прошло хорошо? Ему понадобилась вся храбрость, на которую он только был способен, чтобы попросить Джули забрать Селесту из школы. Но в этот день – впервые за все это время – не хотел бросать свои дела, чтобы позаботиться о сестре. Теперь Мэтт ужасно винил себя: ему казалось, что он снова подвел Селесту. Встреча с профессором много для него значила. Хотя он терпеть не мог то, что мать вечно пилила его из-за учебы, ей не удалось убить в нем ненасытный интерес к новым знаниям. Он взял академический отпуск на год после смерти Финна. Разве этого не было достаточно, чтобы позволить себе один раз попросить Джули о помощи? На самом деле не было. Один день мог изменить все на свете. Мэтт знал это на собственном опыте. – Да, замечательно. И я сказала тебе об этом, когда ты позвонил. Оба раза, – отозвалась она. Его восхищали интонации в ее голосе. Точно так же Джули разговаривала с ним, когда они искали ей квартиру. На самом деле в ее голосе звучали нотки, напоминавшие ему Финна. Она не издевалась над Мэттом и не высмеивала его – просто слегка поддразнивала, ничуть не обижая. Она относилась к нему, как… как к нормальному человеку. И это было немного дико. Приятно, но как-то чересчур фамильярно. И сейчас его благодарность была смешана с досадой, потому что Джули не рассказывала ему никаких подробностей о том, как забирала Селесту из школы. – Хорошо. Еще раз спасибо. Зайдя в свою комнату, он захлопнул дверь, открыл ноутбук и доел ужин. Потом заглянул на несколько любимых форумов и попытался сосредоточиться на том, чтобы придумать хорошие аргументы в споре с другим пользователем по поводу безопасности в интернете. Мэтт любил эту тему, но сегодня сконцентрироваться не получалось. В конце концов он сдался и сделал то, что все это время хотел сделать: проверил почту, с которой время от времени отправлял письма Селесте, чтобы она могла притворяться, что переписывается с Финном. Это занятие стало частью выдуманного мира, который ей нравилось воображать, – мира, в котором Финн был жив и то и дело присылал ей новости о своих путешествиях. Да, это отдавало безумием, но Мэтт знал: Селеста понимает, что это всего лишь игра. Она осознавала, что все это не происходит на самом деле. Мэтт не мог не признать: порой он и сам был не прочь сочинить пару приключений и обработать несколько фотографий. Он даже создал страницу на «Фейсбуке» под логином «Бог Финн», потому что знал, что они с Селестой смогут вместе листать на ней снимки и читать смешные статусы. Ему часто казалось, что вся эта история с Финном – единственное, что объединяет их с Селестой. Возможно, не только с Селестой. Конечно же, он не ожидал, что Джули постучится в друзья к Богу Финну. Или что она напишет ему. Какой же он дурак, что ответил на то первое сообщение, в котором она написала, что будет несколько дней жить в его комнате, но… черт возьми, Мэтт сделал это не думая. Тем более Джули уже поверила в эту ложь, и ему оставалось только продолжить ее развивать. Да и какие у него были варианты? Разве он мог написать что-то вроде: «Слушай, Джули, на самом деле я не Финн. Я Мэтт, пишу тебе из соседней комнаты. Извини, но Финн умер, а моя мама заявила мне, что мы поддержим выдумку Селесты, потому что так всем будет проще, и на этом разговор окончился. Надеюсь, ты не обижаешься?» А если совсем честно, Мэтт был вынужден признать, что благодаря анонимности писать ей письма оказалось на удивление приятно. Джули никогда не сможет встретиться с этим вымышленным Финном, так какая разница, что она подумает? Тем более она пробудет здесь всего пару дней. Никто не оставался рядом с ними дольше нескольких дней. Ведь тогда они бы больше не смогли вести себя как душевнобольные, позволяя Селесте притворяться, что Финн жив и расчищает слоновье дерьмо в Африке или что-нибудь еще в этом духе. Через пару дней Джули наверняка найдет себе квартиру. Да, их поиски места без тараканов и/или женщин легкого поведения по Бостону/Кембриджу не увенчались успехом – сейчас было крайне неподходящее для этого время, – но Мэтт не сомневался, что к выходным Джули от них съедет. Тогда жизнь сразу же вернется в обычное русло. Что бы это ни означало в их случае. Он никак не мог разгадать Джули. Она казалась такой раскованной, так обезоруживающе легко чувствовала себя у них дома, так спокойно относилась к жизненным трудностям. Как в тот раз, когда он впервые увидел ее рядом с несуществующей квартирой. Она могла расстроиться и заплакать, но вместо этого болтала с ним и… была собой. Даже в такой неприятной ситуации. Мэтт на секунду напрягся, когда несколько дней назад она в буквальном смысле упала ему в руки на эскалаторе – и не только потому, что ее на самом деле охватил приступ паники, но и… Дело было в том, что Мэтт уже очень давно не ощущал ни с кем физического контакта. Не то чтобы он так уж любил нежности, но ни его родители, ни сестра никогда не искали повода его обнять, а сам он не ходил на свидания с тех самых пор, как расстался с Эллен. Когда Мэтт обнял Джули, чтобы та не упала, он впервые за несколько лет оказался настолько близко к другому человеку. Но главным было другое – испытав шок, она поразительно легко пришла в себя. А как вела себя на первом ужине с Картонным Финном? Мэтт даже не знал, что и думать. Джули оказалась такой веселой, а он больше не имел понятия, как общаться с веселыми девушками. Он видел некоторую иронию в том, что Джули так естественно чувствовала себя в доме, где всем постоянно было не по себе. Он вздохнул и оперся на спинку стула. Его раздражало, что он никак не мог собраться и сосредоточиться. Похоже, перемены в домашней жизни не шли на пользу его учебе. За дверью его комнаты послышался негромкий голос Джули. Мэтт приподнял голову и, прислушавшись, закусил губу, потому что его лицо грозилось расплыться в улыбке. Джули разговаривала с Картонным Финном. – Теперь нам предстоит больше времени проводить вместе, поэтому я рассчитываю, что ты и дальше будешь вести себя пристойно. Договорились? Ты подумаешь над этим? Я понимаю. Скажешь, когда решишь. Извини, но я пойду в комнату твоего тезки и распакую чемоданы. Поболтаем попозже. Какая же она… смешная. Мэтт достал из портфеля толстый учебник. Едва он успел удобно усесться на кровати, опершись спиной на подушку, как в дверь постучалась Эрин и тут же ее открыла. – Мэттью? – Она зашла в комнату и закрыла за собой дверь. – Я хотела тебе сообщить, что Джули остается у нас. – Я знаю, – пробормотал Мэтт, не отрываясь от книги. – Она еще не нашла себе квартиру. – Нет, я не о том. Джули остается у нас насовсем. Я сама ей предложила. Мэтт захлопнул учебник и поднял на Эрин испепеляющий взгляд. – Что ты сделала? В каком смысле «насовсем»? Эрин скрестила руки на груди. – Я предложила ей жить у нас. Она может помогать нам с Селестой. Твой папа скоро уезжает в экспедицию, так что нам пригодится еще один человек. Ну да, как будто отец оказывал им с Селестой такую огромную помощь… – Ты, наверное, шутишь? Мы не можем оставить ее в нашем доме! Зачем ты это придумала? – Мэттью, не кричи так, – сердито прошептала Эрин. Он встал с кровати и подошел к матери. – И как же, черт побери, собираешься это устроить? – Успокойся. Не понимаю, в чем ты видишь проблему. Джули станет забирать Селесту из школы и сидеть с ней, пока кто-то из нас не вернется домой. А значит, ты будешь свободен днем, и учитывая то, какая у тебя в этом году нагрузка в университете, ты должен только радоваться. Это идеальное решение. Комната закружилась перед глазами Мэтта. Его мать явно сошла с ума. – А как мы поступим с Финном, а? – С Финном? – Да. С моим погибшим братом, – Мэттью едва слышно выпалил эти слова. – С моим братом, которого Джули считает… – Мэттью! – Лицо Эрин застыло, словно маска, и ей понадобилось несколько мгновений, чтобы снова заговорить. – Нет нужды рассказывать Джули о наших личных делах. Суть в том, что она сможет нам помочь. – Ох, мама… Пожалуйста, не делай этого! – Этот вопрос не обсуждается. Я просто рассказываю тебе о договоренности, которая состоялась между нами с Джули. И, господи, тебе просто необходимо расслабиться. Нет причин так нервничать. – Эрин нахмурилась и заправила волосы за ухо. – Я сейчас поеду на работу, чтобы закончить кое-какие дела. Проследи, чтобы Селеста выключила свет к половине девятого, хорошо? Когда мать ушла, Мэтт лег на кровать и, повернувшись на бок, на минуту закрыл глаза. Звук льющейся воды в душе слегка его успокаивал. У него не получалось осознать, что наделала его мать. Возможно, ему не стоило об этом думать, потому что он все равно уже ничего не мог с этим поделать. Решение было принято, и – как обычно в этом доме – никто не подумал, как оно скажется на Мэтте. Это его нисколько не удивляло. Но теперь весь порядок, который он завел ради благополучия Селесты и поддерживал с таким трудом, мог легко рассыпаться в прах. Он открыл глаза и уставился на толстую деревянную ножку своего стола. Только вот это был не его стол. И комната тоже была не его. Раньше здесь жил Финн. Настоящая комната Мэтта – та, что принадлежала ему, когда их жизнь была счастливее, – находилась на другой стороне коридора. Теперь в ней жила незнакомка, любившая картонных людей, кулатту и «все необычное». Да уж, теперь все и правда станет необычным. Мэтт прищурился и внимательнее посмотрел на ножку стола, потом повернулся на край кровати и спустился на пол. Ого. Он не замечал этого раньше. На секунду Мэтт замер, словно то, что он видел, ввело его в транс. Наконец он подполз поближе к столу и коснулся старой древесины, кожей ощущая буквы, вырезанные много лет назад. «Готов ли ты прыгнуть?»