В этот момент оперативник услышал металлический звук шагов, такой могли бы издавать бегущие по Кировке бронзовые скульптуры. – Мама, мне страшно! – Ничего не бойся, сынок. Я рядом. Всегда рядом. Все последние двадцать лет с тобой и папой! Теперь мы вместе с папой наблюдаем за тобой. – Я тоже хочу быть с вами! – Тебе еще рано, Алешка! – Но… – Не успев договорить, Алексей увидел ослепительно яркую вспышку, за которой последовала ударная волна, сметающая все вокруг. Из зданий вылетали стекла и рамы, осыпались стены домов. Казалось, из-под ног уходит земля. Он смотрел в глаза приближающейся смерти, продолжая крепко сжимать мамину руку. В голове как будто что-то взорвалось, давило изнутри, причиняя невыносимую боль. Оперативник обеими ладонями сжал виски, упал на колени, пытаясь прекратить это! И, рухнув на асфальт, провалился в душный мрак. Республиканец тяжело приходил в себя, не сразу поверив, что видел сон. Так он был ярок и красочен, что реальность смешалась с игрой воображения. Этот сон Алексей видел не впервые: Кировка, мама, ядерный удар, бегущие бронзовые статуи. Только обычно пробуждение не сопровождалось физической болью, как сегодня. Обнаружив себя лежащим на холодном бетонном полу, оперативник нащупал запекшуюся на голове кровь. – Гром, ты здесь? Вместо ответа послышался шорох за стеной. – Эй, есть здесь кто? Почему я в полной темноте, где мой товарищ? Кто-нибудь, ответьте, мне плохо, и голова раскалывается. Смирнов заполз в один из углов помещения, прислонившись к холодной стене. – Где мое оружие и снаряжение? – продолжал он бормотать уже еле слышно, понимая, что ответа ему не дождаться. Алексей потерял счет времени, его мучила жажда и сильная слабость. Но все же он был жив, и, судя по всему, убивать его никто не собирался. Все раны от укусов собак были обработаны и аккуратно забинтованы. Чувствовался слабый запах йода. Все это подтверждало, что его решение двигаться к территориям «стражей» было верным. При этом судьба Василия оставалась неизвестной. Последнее, что помнил Смирнов – как товарища яростно рвали псы. Забрали ли его с собой сталкеры «Стража» или бросили умирать на поверхности? Алексей засыпал или терял сознание от слабости, иногда выныривая из забытья, и тогда ему казалось, что кто-то освещает его фонарем и вводит шприцем какую-то жидкость. Не оставалось ничего другого, как довериться спасителям и надеяться, что ему вводят антибиотики. Без них шансы выжить сводились к нулю. Правда, на родной станции «Торговый центр» подобные медикаменты могли позволить себе только высокопоставленные лица. Когда становилось легче, он пил какую-то дурно пахнущую жидкость, которую ему приносили регулярно. Противная на вкус, она все же заглушала боль и быстро восстанавливала силы. Однажды, проснувшись от шума открывающейся двери, республиканец привстал, превозмогая слабость. Вошедший включил фонарь, ослепив его ярким лучом, и после небольшой паузы произнес: – Идите за мной, вас хочет видеть полковник! – Но я еще не могу идти… К Алексею приблизились еще двое, помогли встать и, завязав предварительно глаза, вытащили из камеры. * * * – Ваше имя? – первое, что услышал Смирнов после того, как его посадили на стул, перед этим протащив через ряд шумных помещений, судя по всему, полных народу. – Глаза развяжите! Чего вы боитесь? – вместо ответа произнес Алексей. – Развяжите ему глаза! – приказал все тот же резкий голос. – Ваше имя, воинское звание, должность? – А вы кто? – спросил старший лейтенант, зажмурившись от яркого света после того, как с его глаз сняли повязку. – Здесь вопросы пока задаю я! – нервно и раздраженно, уже не сдерживая эмоций, произнес собеседник. Когда зрение полностью восстановилось, Алексей разглядел вполне уютное помещение, больше похожее на рабочий кабинет. Вместо обычных бетонных стен красовались обои, мягко светились керосиновые лампы и три свечи на рабочем столе, вставленные в подсвечник. – Я – старший лейтенант Смирнов, командир четвертой оперативной группы республики «Возрождение», – спокойно произнес он, стараясь не показать волнения. – Как вы себя чувствуете? – Удовлетворительно. – Мне доложили, что инфекции нет, жить будете. – Я догадался, – с иронией в голосе прокомментировал республиканец. – Цель вашего визита на территорию «Стража»? Алексей посмотрел в глаза человеку, который пока лишь задавал вопросы. Ему еще никогда не представлялось возможности поглядеть на представителя «стражей». Об их силе и жестокости ходили легенды. Сколько страшных историй про них он слышал еще с детства, до появления первых мутантов ими пугали детей и взрослых. Именно они считались основной угрозой молодой Республике. Теперь Смирнов всматривался в голубые глаза этого пожилого человека, но, как ни старался, ничего плохого в них не смог разглядеть, только обычный здоровый интерес к собственной персоне. Разве что вопросы звучали сухо и официально. – Мы были в очередном рейде за боеприпасами и уже возвращались с территории «Красных казарм», когда наткнулись на огромную стаю собак. – Моров? – У вас их так называют? – Да! Есть, конечно, и другие названия, но это – самое распространенное. Продолжайте! – Нас было всего трое, но оружия хватало, чтобы удачно завершить операцию. А перед станцией «Торговый центр» в подземке нас ждали псы, или моры, по-вашему. Мы приняли бой, потратили много боеприпасов, при этом потеряли товарища. Пробиться к станции не удалось, и я принял решение отступить к вашей территории. На тот момент мне и самому не верилось, что у нас есть шанс выжить, но, если я перед вами, значит, решение было верным. – Оно было верным, учитывая, сколько моров вас продолжало преследовать. Если бы пошли на прорыв к своей станции, то были бы обречены. – Я никогда не встречал их в таком количестве! – Согласен, стая аномально большая. Раньше мы никогда не видели таких скоплений этих тварей. Как будто все стаи решили объединиться в одну. Наши патрули раньше больше опасались волколаков и слепней. – Волков, что ли? Интересное название. Про слепней вообще не слышал. – Слепни – это слепые волки: очень опасные мутанты. Встречаются в городе редко. Все эти названия мы позаимствовали у соседей с Екатеринбурга. – Вы установили связь со средним Уралом? – удивился Смирнов. – И да, и нет. С их группой смертников столкнулись однажды. Но об этом позже. – Хорошо. Еще я хотел бы узнать о судьбе моего товарища. – Он жив. Наши медики сделали ему несколько операций, и сейчас его состояние – не критическое. – Слава богу! У вас еще и операции делают? Вместо ответа собеседник произнес: – Теперь пора и мне представиться, товарищ старший лейтенант… Полковник Головин – командир второго батальона челябинской военизированной группы «Страж». – Группы? – удивленно переспросил Алексей. Полковник продолжал: – Вы еще многого не знаете, товарищ старший лейтенант, и должны понимать, что находитесь не дома. Если я трачу на вас свое драгоценное время, то не просто так. Вам предстоит выполнить для нас ответственное задание. – Вы смеетесь надо мной? Какое задание, я же республиканец и присягу давал. Завербовать меня хотите? – Мы не пытаемся вас завербовать, нам от Республики ничего не нужно. Вам придется выполнить задание ради будущего Республики в целом и своих родных – в частности. – Я же не могу без согласования со своим руководством… – У вас нет выбора, никаких согласований не будет. Для них вы погибли. – Тогда мне придется отказаться. – Как знаете. Тогда будем считать, что мы вас не спасали и, следовательно, вас и вашего товарища нет в живых. Учитывая обстоятельства, под угрозой также окажется жизнь вашей девушки. Ее, кажется, Алиса зовут? Алексей соскочил со стула и двинулся было к Головину. Но стоявший рядом солдат сбил его с ног ударом приклада. – Вы угрожаете мне? Откуда вам известно об Алисе? – Неправильно ты меня понял, старлей, – вздыхая, произнес полковник. – Я же с тобой по-хорошему, а ты что творишь, смерти ищешь? Так это – всегда пожалуйста. – Мы уже «тыкаем»? – ухмыльнулся Смирнов. – Уже «тыкаем», Алеша… Мы знаем о Республике все. Мы – ее хранители. Встав из-за стола, Головин прошелся по кабинету.