– Ты же не завидуешь моим волосам, не так ли? – По крайней мере, она не была моей лучшей подругой. Оливер улыбнулся и закусил губу. – Ты хочешь сказать, что никогда не использовала магию против друзей? Я тебе не верю. – Я не делала этого, – солгала Матильда, не готовая делиться с Оливером именем, выгравированным на коже чуть ниже линии ее волос. – Итак, что насчет Сьюзан? Лицо Оливера вытянулось. – Она была хуже всех. Я становился самоуверенным из-за Дэвиса, и я также справился с несколькими другими маленькими заклинаниями, поэтому решил попробовать магию, чтобы получить дополнительные деньги. Сьюзан сидела за столом в банке и, ну, в конце концов ее уволили, так что я заслужил два «С». – Да, ты действительно заслужил, – Матильда бросила на Оливера строгий взгляд, прежде чем вонзить ножичек в очередное яблоко. – Как будто ты такая невинная, – сказал Оливер, выругавшись себе под нос, когда яблоко отскочило от лезвия его ножичка. – В любом случае сколько имен у тебя на лице скрыто? – Достаточно, – отрезала Матильда. – У тебя их еще много? – Только тот, о котором я тебе говорил. – Матильда затаила дыхание, надеясь, что Оливер расстегнет куртку и приподнимет толстовку, чтобы показать ей Дэниела, вырезанного на его прессе. Вместо этого он просто указал пальцем. – Ты следующая. Кто еще у тебя есть? Матильда провела пальцами по именам, скрытым у нее на лице, пытаясь решить, какое имя она откроет Оливеру, пока не нашла буквы у себя на лбу. – Натали – она не могла перестать грызть ногти, даже когда сгрызла ногтевую пластину полностью. – Отвратительно. – Она это заслужила. – Почему? Матильда нахмурилась. – Сейчас уже не могу вспомнить. Оливер покачал головой, на его губах заиграла улыбка: – Кто еще там есть? Матильда отследила имена мальчиков, которые игнорировали ее или насмехались над ней, решив не делиться ими с Оливером. Она провела пальцем по щеке. – Софи. – Не говори мне, что тоже не можешь вспомнить, что она сделала? – О, это я прекрасно помню, – Матильда с силой вонзила ножик в яблоко. – Эта девушка превращала мою жизнь в ад, сколько я себя помню. Сначала это были насмешки и обидные клички, потом, когда мы стали старше, они стали более изощренными, и она распускала обо мне слухи, осыпала меня оскорбительными сообщениями. Однажды она создала профиль на школьном сайте, используя мое имя и мою фотографию, и сказала, что я ведьма. – Неужели? Матильда кивнула: – Я не знаю, действительно ли она в это верила, но это определенно застряло в умах людей и мешало мне вписаться в компании или завести друзей. Она была такой противной штучкой. – Что ты с ней сделала? Матильда глубоко вздохнула. Она уже давно не думала о Софи. Из всех людей, которым она причинила боль, Софи была одной из тех, о ком Матильда иногда вспоминала с сожалением. – Я проводила каждую ночь, лежа без сна в постели, беспокоясь о том, что она собирается делать дальше. Даже когда она на какое-то время потеряла ко мне интерес, мое беспокойство усилилось еще больше из-за предвкушения. Я хотела, чтобы она знала, каково это – не спать из-за беспокойства и страха, поэтому я подарила ей ночные кошмары. – Ночные кошмары? – Да, ты знаешь, как кошмары, но с криками, с пинками и нападениями, даже лунатизмом. Она должна была испытывать их около недели или около того, и я знала, что это сработало, потому что она выглядела ужасно: мешки под глазами и волосы были не совсем идеальными, как обычно. Она явно была совершенно измотана и слишком устала, чтобы запугивать меня. – Тогда рад, что она получила по заслугам. Матильда поиграла с ножом. – Однако все пошло не так. – Что ты имеешь в виду? – спросил Оливер, опуская нож в бочку и поворачиваясь к Матильде. Матильда пожала плечами: – Не знаю, что я сделала, но вместо того, чтобы ночные кошмары были временными, они продолжались неделями и неделями, пока ей не пришлось бросить школу. – Что с ней случилось? – Не знаю точно, но я думаю, что она сменила школу. Я повторила то, что сделала, чтобы попытаться отменить действие кошмаров, но тогда я не очень подробно записывала свои заклинания. – Черт, – сказал Оливер, хмуро глядя на нее, – это довольно грубо, Матильда. Девушка кивнула, затем посмотрела на ножичек в своей руке; ей не понравилось, как Оливер смотрел на нее. – Из-за случившегося я чувствую себя виноватой. Прохладный ветер доносил веселые звуки фестиваля над их головами в течение нескольких секунд, пока они стояли в тишине. Матильда сжала челюсти, злясь на себя за то, что поделилась этой историей с Оливером и заставила его увидеть, с каким монстром он проводит время, пока не почувствовала, как его пальцы нашли ее руку. – Хотя, похоже, она действительно превратила твою жизнь в ад. Где, ты говоришь, ее имя? Матильда провела пальцем по щеке и затаила дыхание, когда Оливер проделал то же самое большим пальцем. – Просто напомни мне держаться справа от тебя, хорошо? Сердце Матильды чуть не разорвалось, когда она посмотрела в глаза Оливера. – Хорошо. Оливер обнял ее и поцеловал в макушку. – Становится довольно многолюдно. Давай найдем место потише. Глава 21 Ночь мерцала звездами и гирляндами, и Матильду захлестнуло веселье фестиваля, когда семьи и группы друзей наслаждались ежегодным напоминанием о том, что ведьма была послана своей судьбой в колодец. Она радовалась, видя, что Оливер наслаждается так же, как и она, и, не оправившись от своей неудачи с яблоками, он решил, что они должны попробовать лабиринт и разделиться, чтобы посмотреть, кто первым доберется до центра. Они начали звать друг друга по имени, хихикая, когда другой отвечал на другой стороне лабиринта, но становились все более и более отдаленными, чем дальше они проходили, пока не последовало никакого ответа. Матильда остановилась и подпрыгнула, но не настолько высоко, чтобы разглядеть что-нибудь поверх тюков сена, сложенных, чтобы образовать стены лабиринта. Она вздохнула и продолжила идти, переступая через воющие тыквы и поддельных черных кошек. Пока Матильда шла по тропинке, волшебные фонарики, развешанные по всему сену, освещали ей путь. – Оливер? – крикнула Матильда, сделав паузу на случай, если ее шаги заглушат его ответ, но вокруг по-прежнему было тихо. Матильда завернула за угол и ахнула, когда высокая фигура в плаще нависла над ней, когтистые руки потянулись, чтобы схватить ее. Она обошла полуоткрытый багажник с торчащей из него рукой мумии, остановилась, когда мигнули гирлянды волшебных огней, висевшие над ней, затем выключилась. На мгновение, от которого замерло сердце, Матильда погрузилась в удушающую темноту, пока свет не вернулся, она не смогла направиться вперед. – Оливер? – крикнула Матильда снова, доставая свой телефон. Свет снова погас, и она ахнула, когда кто-то выбил телефон из ее руки. Она присела на корточки и начала шарить руками по земле. Что-то коснулось ее пальцев, и она вскрикнула, прижимая руки к груди, когда свет вернулся, и она оказалась лицом к лицу с парой моргающих глаз, которые она могла узнать где угодно. Виктор посмотрел на нее так, словно ждал горсть кусочков сахара. – Как, черт возьми, ты оказался здеь, Вик? – сказала Матильда, почесывая своего любимца между ушей, когда ее сердце бешено забилось в груди. Виктор ответил блеянием, когда свет снова замигал, и Матильда почувствовала, как мягкая шерсть исчезла из-под ее пальцев. Свет снова зажегся, и Матильда прищурилась, глядя на то место, где только что стоял козлик. Ее рука в ужасе метнулась к губам, когда глаза сфокусировались на представшей картине. Виктор лежал на боку, один тусклый глаз был широко открыт и смотрел прямо сквозь нее. Темная лужа крови подползала все ближе и ближе к ботинкам Матильды, сочась из пореза, поблескивавшего на его шее. Матильда потянулась к козлику, но замерла, увидев свои руки, испачканные кровью ее прекрасного мальчика, в одной из них был зажат нож. – Н-н-нет… – прошептала она, откидываясь на сено, – это не по-настоящему… этого не происходит… Свет погас, и Матильда застонала, не зная, что делать дальше: оставаться в темноте или попытаться найти выход. Когда свет вернулся, Виктор снова стоял и смотрел на нее пустыми, бездушными глазами. Он побежал вперед, оставляя крошечные кровавые следы. Ее пальто было перепачкано кровью, и запах гниющей плоти ударил Матильде в горло, когда она отшатнулась, и ее вырвало. Виктор вскочил так, что его передние копыта легли ей на бедра, размазав кровь по ее джинсам. Он заблеял на нее, но это больше походило на крики овцы, чем ее драгоценной козы. Матильда закрыла глаза и покачала головой: