Остаться без транспорта в незнакомом большом городе. Не так плохо, как застрять посередине пустоши. Но, все же, не так хорошо, как ехать дальше. Уж не застряли ли они тут на месяцы? Джим старался унять свое беспокойство и не донимать Йема расспросами. К тому же, рейнджер был спокоен и выглядел уверенным. Со стороны казалось — это человек, который знает, что делает. Сразу после “разговора” с главным инженером на площади, Йем направился по главной улице. Это была оживленная транспортная магистраль, по которой проезжали не только телеги и фургоны, но и огромное множество машин. Джим чувствовал себя дикарем из каменного века, оказавшемся в мегаполисе двадцатого века. Он то и дело останавливался, глазел на очередную диковинку, залипал на фасады домов, пялился на решетки ливневой канализации, провожал взглядом блестящие автомобили с лакированными поверхностями… А потом бегом догонял Йема. Гномтаун был очень большим городом, не меньше десяти тысяч жителей. Чем дальше от портового района, тем больше на улицах попадалось людей. И тех, кого трудно было однозначно причислить к гномам или людям. Видимо, гномы легко смешивались с людьми, что говорило, как минимум, о том, что это один вид. Джим всерьез задумался, что же могло вызвать столь яркие фенотипические отличия в этой популяции людей. У него в Убежище, люди приходились друг-другу родственниками, пусть и с дальней степенью родства. Пожалуй, чужакам жители убежища бы показались очень похожими друг на друга. Но даже там не было столь ярких различий. Явно, с гномами дело было в другом. Джим видел и рыжих, и темноволосых гномов. С большими и длинными носами, как клюв птицы, и с носами, похожими на картошку. Создавалось впечатление, что словно кто-то взял довольно разнообразную популяцию людей и превратил их в гномов. — Слушай, Йем. А откуда взялись, эээ, местные жители? Ну, эти… — спросил Джим. — Я понял, — перебил его Йем. — Ты о шахтерах. Местные-то жили тут всегда. Маленькие фермы и городок на реке, с причалом. Выше по течению большой город, оставшийся от старых времен. А в половине дня пути к северу, есть шахты. Тоже еще от старых времен. Там и живут бородачи. Они шахтеры. Добывают там железо, испокон веков. И только лет двадцать назад стали выносить за свои стены торговые поселения. Вот и этот город — такой. — А откуда они взялись? — спросил Джим. — Шахтеры. — Откуда берутся все люди? — спросил Йем. — Тебе мама не рассказывала? Джим вздохнул. Вряд ли Йем улавливает суть его вопроса. Ладно, просто стало еще одной тайной больше. Они топали около двух часов, пока не дошли до перекрестка. Тут дорога, выходящая из города, разбегалась сразу в нескольких направлениях. Со всех сторон её подпирали аккуратные каменные заборчики, но прямо у перекрестка, стоял каменный крест. Очень древний, судя по по тому, как потемнел от времени и заветрился камень. Йем достал из своей сумки белый листок бумаги, свечу. На листе он написал крупными печатными буквами “Свет разгоняет тьму”, а ниже, гораздо мельче, “Гостевой дом миссис Поли”. — Надеюсь старушка еще жива, — сказал Йем. Немного подумал, и дописал слово “бывший”. Положив листок в небольшую нишу в кресте, он поставил поверх него свечу и зажег. После чего отправился дальше. Джим молча пошел за ним. Джим шел, "наслаждаясь" усталостью. Ему вдруг стало одиноко и грустно. Вдруг, Йем сказал: — Тут так принято. Оставлять послания у дороги. В таких делах, куда надежнее объявление в газете, но важно придерживаться традиций, если хочешь от людей того же. Слухи как ветер, они пролетят по городу и коснуться каждого. Думаю, уже завтра, все будут знать, что в городе рейнджер. Наверняка к нам придут и предложат работу. А по традиции, я могу попросить то, что мне нужно для работы. Джим с сомнением поджал губы. Ему не верилось, что кто-то отдаст Йему грузовик за убийство пары упырей. Вслух, впрочем, Джим ничего не сказал. Еще через десять минут они остановились у большого двухэтажного постоялого двора. Этот был больше похож на привычные Джиму дома — обнесен могучей, высокой стеной, со стрелковыми площадками по углам. Окна первого этажа узкие, похожие на бойницы. Забраны решетками и с массивными ставнями. Скорее укрепление, чем жилище. Но большие, окованные железными полосами ворота, были открыты. День клонился к закату. Йем и Джим зашли внутрь. Прошли через заставленный повозками и машинами двор, поднялись по старой лестнице, украшенной потемневшими от времени каменными львами, и зашли в само здание. Там их уже встретил слуга. Это был молодой парень, даже младше Джима. Не больше шестнадцати. — Рад приветствовать вас в нашем заведении! Помочь вам с багажом? — заученно начал он и тут же замолчал, осматривая их. Выражение его лица сменилось с внимательно-услужливого на брезгливое. — Миссис Поли, полагаю, отошла от дел? — сказал ему Йем, вместо приветствия. — А кто это? — спросил слуга, делая шаг назад. — Кто хозяин этого гостевого дома? — спросил Йем. — А вам зачем? — нахмурился слуга. — Не важно. Нам нужна еда и комната. Пока, на одну ночь. — Не уверен… — протянул слуга. — Насчет комнат. У вас есть шестьдесят центов за ночь? Ужин на двоих будет стоить еще восемьдесят. Слуга назвал цены так, словно произнес заклинание изгоняющее бесов. Бедных и вонючих бесов, надо думать. — У меня нет денег, — сказал Йем ровным голосом. И привычным жестом оттянул воротник, показывая парнишке татуировку. Впрочем, похоже, тот если и заметил, то не понял, что видит. — Тогда вам придется… эээ… — сказал слуга, неопределенно махнув рукой в сторону выхода. — Тогда мы просто подождем тут, — сказал Йем и направился к стоящему недалеко от входа шикарным креслам. — Эм… Мистер, боюсь я вынужден буду просить вас уйти, — решительно сказал парнишка. Но тут уже в переговоры вступил Джим. Он чертовски устал от этой пешей прогулки. Перспектива плюхнуться в такое удобное даже на вид кресло, его сильно прельщала. — Мы посидим тут немного и пойдем, — сказал Джим. И не слушая больше слугу, выбрал кресло, которое стояло поближе. Плюхнулся со счастливым вздохом. Рядом уселся Йем. Он скинул сумку и вытянул ноги. Они сидели так минут десять, наблюдая из под шляп за входящими и выходящими людьми. Одетыми так… Так… Не практично? Через пару минут к ним подошел седовласый господин с бакенбардами. За его спиной стоял крупный мужчина, который не скрываясь похлопывал себя по бедру короткой дубинкой. В глубине роскошно обставленного холла образовалась групка любопытных. — Простите сэр, — сказал седовласый, — Мне кажется, вам тут не место. — Наверно, нам лучше уйти, Йем, — сказал Джим и встал. Йем тоже поднялся. Но вместо того, чтобы взять вещи, долго и пристально смотрел в лицо седому. Тот легко выдержал его взгляд, но через пару секунд, его холодно прищуренные глаза распахнулись от удивления. — Ты сказал Йем?! — потрясенно спросил спросил у Джима седовласый, не отрывая взгляда от рейнджера. — А ведь и правда похож… Да ты же и в самом деле Йем, горгу мне в жены! — Я не помню твоего имени, — ровно ответил Йем. — Но если ты тот, о ком я думаю, то у тебя должны быть шрамы на груди. Седовласый растерянно тронул себя в районе сердца. Но быстро справился с эмоциями, вновь натянув на лицо вежливо-внимательное выражение. — Хью, помоги джентльменам с их багажом. Прошу вас, идите за мной. Желаете перекусить с дороги? — О да, было неплохо, — вместо Йема ответил Джим. Он хотел перекусить утром. Хотел есть, когда они были в Гномтауне. Сейчас он хотел жрать. Настолько, что не смог дождаться пока среагирует Йем. Тот, впрочем, лишь молча навьючивался своими сумками. — Прошу за мной, — кивнул седовласый и отправился в дом. Уже через десять минут они сидели за столом в очень прилично обставленной комнате. Служанки в белых чепчиках сервировали стол, а давешний молодой парнишка, встретивший их у входа, с непреходящим удивлением на лице, таскал с кухни снедь. Жареная курица, вареные яйца, бекон, буженина, копчености. Чечевица, картофель, маленький кусочек сливочного масла, теплый, домашний хлеб. Джим в жизни не ел так вкусно. Его даже не смутило молчание. Кроме Йема за столом сидел и седовласый. Но ничего не ел, только налил себе из фляжки в стакан бурбона. Джим перестал есть только когда почувствовал, что наполнен едой по самую шею. Его немедленно потянуло в сон. — Простите, я прилягу, — сказал Джим. Он едва добрался до стоявшей рядом кровати, упал на неё. А еще через несколько минут тишины, вырубился. — Спит, — сказал седовласый, прислушиваясь к ровному дыханию молодого человека. И жестом показал стоящему у двери парнишки выйти. — Спасибо Хью, уберешь тут потом. Дождавшись, когда служка выйдет, седовласый налил себе еще бурбона. Отсалютовал стаканом Йему, и сказал, словно представляясь. — Сэм. Сэмюэль. Сейчас, впрочем, мне обычно говорят “мистер Грей”. Хотя, персонал, за глаза, называют Белым Упырем. Я довольно внимателен к деталям. И довольно требователен. Мы, без ложной скромности, лучший меблированный дом в городе. У нас останавливался даже сам… Впрочем, это не важно. Миссис Поли умерла. Двенадцать? Нет, уже девятнадцать, лет назад. Как быстро летит время. Её сын сейчас в городе. Занимается торговлей. Посредник. Ну, ты же знаешь, что наши, скажем так, отцы города, не любят выбираться далеко от своих шахт. Чудо, что их так много живет тут. Поэтому, для ведения дел нужны посредники, такие как он. Поэтому он часто ездит, представляет их интересы. Кажется, сейчас в городе. У него шесть детей. Младшему четыре. Все крепкие. У меня было две жены. Дочь, от первой. Еще две от второй. Пока выдал замуж только одну, но я не склонен гнать их из родительского дома. Хотя их мать… Впрочем, это тоже пожалуй лишнее. Я всегда старался поступать по совести. Очень не сразу, но люди это заметили. Восемь лет назад я стал первым из, так сказать, не шахтеров, которые попали в совет города. Это что-то да значит. Там до сих пор только шесть “долговязых”. Что еще? Я стараюсь не врать. Не заставлять людей делать что-то против их желания. И поступать правильно. Очень стараюсь. Сэмиюэль замолчал. И залпом допил бурбон. — Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Йем. — А, ну конечно. Ты наверняка не помнишь. Той ночью, когда ты тащил меня через кукурузное поле, отбиваясь от двух упырей. Это ты помнишь? — Я помню только, что ты был очень тяжелый, — сказал Йем. — Мне было двенадцать и весил я как курица. Просто у тебя была сломана рука. Мне было очень страшно. И я тогда попросил тебя, чтобы мы остались живы. Помнишь, что ты ответил? — Сэмюэль ослабил галстук и навалился на стол, ловя взгляд Йема. Тот смотрел в ответ спокойно. А вот мистер Грей явно волновался. Его лаза влажно блестели. Он казался пьяным. Трудно сказать, что его привело в такое состояние, бурбон или воспоминания. — Люди часто говорят глупости, когда боятся. Нас учили, что не так важно что отвечать, важен тон, — сказал Йем. — Прямо как с лошадьми? — хмыкнул Сэмюэль. — Ну, да. Все мы твари божьи. А я вот не помню, каким тоном ты мне ответил. Зато я помню слова. Ты сказал, что смерть неизбежна, важно то, как ты прожил жизнь. И если ты был хорошим человеком, и не преумножал зла, то твоя жизнь не была бессмысленной. С тех пор я и стараюсь быть хорошим человеком. Семиюэль налил себе воды из графина. Немного отпил. Он успокоился, взял себя в руки. Поправил галстук. Йем молчал, но Сэмюэль похоже и не ждал ответа. — Надо сказать, что то были самые темные времена. Когда ты зачистил гнездо и повыбил самых матерых упырей, люди организовались. Поверили, что тварей можно бить, а не просто прятаться от них. А потом пришли гномы… Шахтеры, я хотел сказать. Прошло уже… Тридцать лет? Даже больше. Как же летит время. Мда. Сейчас вокруг на многие десятки километров не найти ни одного немертвого. А ведь раньше местные поля ими просто кишели. Но человеческая воля, сообразительность и хорошая гномья картечница справляется не хуже пары рейнджеров. Самая большая проблема, — горги. Обморачивают людей, проходят посты, проникают в дома. У нас, конечно, есть перекличка в церкви, под бой колоколов и с пением молитвы. Старый надежный способ развеять морок, если на ком-то он есть. В позапрошлом году в город все же проникла одна горга. Тварь успела убить шесть человек прежде чем её обнаружили. Почему-то жрала только сердца. Но это самый страшный случай за последние лет десять. А еще мы закупаемся лекарствами у гробарей. Раньше половина из родившихся детей не доживала и до года. Сейчас выживают почти все. Подумать только, я сам слышал, как люди планируют, сколько детей им иметь. Уму непостижимо. Последний раз рейнджер, вроде тебя, заглядывал в город лет пять назад. Приехал верхом, сунулся к главному инженеру. Не стал задерживаться ни на один день. Мне кажется, это значит, что у нас все хорошо. По крайней мере, со зримыми проявления зла. Да, это хорошо. Последние слова Сэмюэль Грей произнес утвердительно. Словно подводя черту. Встал из-за стола и направился к выходу. Но у двери задержался. — Можешь оставаться тут столько, сколько захочешь, Йем, — и немного подумав, добавил. — Кажется, это я так говорю спасибо. Но нет, надо сказать прямо. Спасибо, Йем. Я помню, согласно традиции, ты можешь есть и жить тут столько, сколько тебе понадобиться. Но я сделаю это из благодарности. — Боюсь, я не задержусь. Мне надо на побережье. А моя машина сломана. Я сяду на дилижанс, они ведь еще ходят? — Да, и они теперь паровые. Быстрые. Тебе понравится. Правда, это дорого. — Тогда я уеду, как только договорюсь. Надеюсь, мне встретится человек, который помнит традиции. И еще одно, Мистер Грей, — Йем встал и коротко кивнул Сэмюэлю. Потом, явно с трудом, выдавил из себя короткое: — Спасибо. — За что? — Искренне удивился Сэмюэль Грей. — Даже рейнджеру ордена иногда нужно знать, что его поход приносит плоды, — ответил Йем. — Пожалуйста. До завтра, Йем, — кивнул управляющий отелем и вышел за дверь. От звука захлопнувшейся двери Джим проснулся и сел на кровати. Сонно хлопая глазами он спросил у Йема: — Что я пропустил? — Нас пустили переночевать, — ответил Йем коротко. И добавил, насколько умел, успокаивающим тоном. — Сейчас можно отдохнуть как следует. Завтра пойдем искать транспорт. Как найдем — поедем дальше.