– Даже не бери в голову. Это мой тебе подарок. Она вздохнула и призналась: – Я передумала. – Чего ты передумала? – не понял он. – Вешать эту картину у себя на съёмной квартире. – С чего это такое непостоянство? – подозрительно спросил он. – Я сама не знаю, – призналась она. Они помолчали с минуту, а потом Славин неожиданно предложил: – А знаешь что, давай эту картину кому-нибудь подарим? – Кому? – Да хоть Наполеонову, – хмыкнул Дмитрий. – Следователю? – искренне удивилась Любава. – А что, следователь не человек, что ли? – спросил её Дмитрий и озорно подмигнул. – Я не знаю, – испугалась Любава, – удобно ли это. – А мы сделаем ему анонимный подарок. – Анонимный? – Ну да. – Пошлём по почте? – Нет, передадим через Эллу. – Но она же нас узнает! – Не боись, Элла нас не выдаст. – Ты думаешь? – Уверен. Не доезжая пару остановок, Дмитрий неожиданно остановил машину и выскочил. – Ты куда? – ахнула Любава. – Я сейчас вернусь. Вернулся он минут через десять. За это время Любава вся испереживалась, не зная, что ещё задумал Славин. Он вернулся с двумя букетами из ирисов, лилий и ещё каких-то мелких бледно-лиловых цветов. Один букет он вручил Любаве, а другой бросил на сиденье со словами: «Это Элле». Секретаря они нашли в полном одиночестве. – Элла! Привет! Это тебе! – Славин протянул ей букет. – Ой! Какая прелесть! – Элла сразу же уткнула в букет нос. – Наполеонов у себя? – спросил Дмитрий. – Нет, он у Фёдора Поликарповича. – Прекрасно! Элла! Будь другом, внеси в его кабинет вот это! – он протянул ей натюрморт. – А что это? – удивилась Элла. – Картина. – Точно картина? – девушка опасливо покосилась на оперов. – Точно. Можешь вскрыть и посмотреть. – Да ладно уж, – отмахнулась девушка, – сказать, что вы принесли? – Ни в коем случае! – воскликнул Славин. – А что же сказать? – округлила глаза секретарь. – Скажи, что это подарок от неизвестного! Доставлен курьером. – Но кто его пропустил? Впрочем, ладно, придумаю что-нибудь. – Но нас не выдавай! – Не выдам! Самой интересно посмотреть, что Александр Романович с этим подарком делать будет. Наполеонов пришёл через полчаса после ухода оперов. Весь озабоченный и погружённый в свои мысли, он не сразу заметил привалившее ему счастье. А увидев картину, вытаращил на неё глаза и долго не мог произнести ни слова. Потом открыл дверь и закричал: – Элла! Кто это посмел втащить ко мне в кабинет? – он махал рукой на натюрморт и никак не мог подобрать слово, чтобы обозначить картину, а заодно и выразить свою радость. – А, эту прелестную вещицу, – улыбнулась Элла, – вам просил передать ваш анонимный поклонник. – К-к-какой ещё поклонник? – едва выговорил следователь. – Я же говорю, анонимный, – невинно проговорила девушка. – У меня нет поклонников! – затопал ногами следователь. – Так он тайный, – Элла потупила глаза. – Чёрт знает что! – заорал следователь, – ты пустила постороннего в святая святых?! – Куда?! – Я имею в виду свой кабинет. – Ах, нет, – беззаботно отмахнулась секретарь, – я никого в ваш кабинет не впускала. – А как же сюда попало это?! – Наполеонов снова махнул рукой в сторону натюрморта. – Я сама внесла сюда эту прелесть, – ласково пропела Элла. – А если бы это была бомба?! – Ну, что вы! Я же развернула её. Хотя, может быть, это и есть бомба! Следователь невольно отпрыгнул от картины. – Александр Романович! Я имела в виду в культурном понимании этого слова. – В культурном?! – вытаращил глаза следователь и сердито прошипел: – Да что ты в этом вообще понимаешь?! Секретарь пожала плечами с притворно обиженным видом, стараясь не расхохотаться в голос. Наполеонов побегал по коридору, стуча каблуками, и распорядился: «Унеси это!» – он махнул рукой на натюрморт. – Куда? – спросила Элла беззаботно. – К чёрту на кулички! – вызверился Наполеонов.