— Он постоянно… — Андрей пытался подобрать слова, — ему недостаточно данных, в общем. Постоянно. Даже я, не расследуя дело, уже понял, что к чему. Сопутствующее убийство. Не повезло девчонке: нарвалась на какого-то козла, которому на Симул кредита не хватало или женского тела приспичило. Да, немного необычный способ избавиться от трупа, но кто знает, может, парню по совокупности вышка уже светит, вот и постарался замести следы. Так что забирай его на диагностику, проверь хорошенько, не торопясь. Может, контакт какой полетел… — Всё нормально. Если андроид говорит, что данных недостаточно, это оно самое и значит: данных недостаточно, — Борис сделал глоток из чашки, смакуя терпкий вкус чая. — А когда будет достаточно? — напряжённо спросил Курганов. Намерение держать себя в руках быстро улетучивалось. На холёном лице Ташкевича появилась загадочная улыбка. — Ты сразу поймёшь. Просто жди. Поверь мне, Ангел Мщения ещё покажет, на что он способен. — Кто-кто? — переспросил Андрей. — Ангел Мщения, — повторил Борис. — Это я андроида так называю. Версия А. М. — Андроид Материнский, но после моей доработки и тех задач, которые поставлены ему в приоритет, это скорее Ангел Мщения — эдакий беспристрастный указующий перст, образно выражаясь. Само собой, указующий на виновного. Очень символично, ты не находишь? Курганов хотел ответить, но сдержался. После непродолжительного молчания, в течение которого оба собеседника обменивались взглядами, понятными обоим без слов, Андрей задал Ташкевичу неожиданный вопрос. — Боря, между нами, зачем тебе это нужно? Только начистоту. — Хочешь начистоту, Андрей? — Голос Бориса стал твёрдым, всю любезность с него как ветром сдуло. — Пожалуйста. Ты думаешь, мне нравится сидеть здесь десять лет под начальством этого старого дуболома Ильина без какой-либо перспективы? Я — талантливый учёный, меня приглашали работать в университет, но я, как последний дурак, верил в идею служения обществу, в полное искоренение преступности, в свой вклад в это благое дело! И я пошёл работать сюда, в полицию. Смешно звучит, не правда ли? А теперь? Сам знаешь: чтобы перевестись в другую трудовую базу, нужно горы свернуть или подвиг совершить! Этот робот — мой последний шанс вырваться из этой клоаки, чего-то достичь, подняться на вершину. И поверь мне, я его не упущу! Ты даже не представляешь… Ташкевич осёкся на полуслове и поставил чашку с недопитым чаем на стол. — Здорово ты в жизни разобрался, Боря! Молодец! Но я-то здесь при чём, а?! Почему я должен отдуваться?! — наконец взорвался Курганов. — Да ты здесь ни при чём, Андрюха, — ответил Ташкевич, взяв себя в руки. Он уже пожалел о том, что он дал волю эмоциям. — Это Ильин тебя подтянул. Когда я пришёл к нему с идеей, думал, что мне дадут полный карт-бланш: уж экспериментировать так экспериментировать. Полагал, что я буду контролировать андроида и весь процесс, а затем представлю полный отчёт. Но нет! Деду нужна круговая порука, чтобы в случае провала предъявить начальству целую обойму козлов отпущения — всех, кроме него. А в случае успеха — лишняя медалька под старую задницу не помешает: прибавка к пенсии, да и, какие-никакие, а всё же почести. — А если андроид не сможет найти преступника? — Значит, эксперимент не удался, — грустно улыбнулся Борис. — Мы «сделаем выводы» и будем тянуть свою лямку дальше. — Данных для моделирования личности объекта недостаточно, — поставил точку в их разговоре андроид. *** Прошло чуть больше месяца со дня обнаружения останков Анны Зотовой, а дело так и не сдвинулось дальше «Данных для моделирования личности объекта недостаточно». За это время Курганов опросил всех возможных свидетелей: коллег, друзей, знакомых убитой, но никто не смог сказать ничего, что помогло бы выйти на убийцу. Всё было именно так, как и предполагал следователь: обычная девушка, дом, работа, друзья, вредных привычек не имела, Симулом не увлекалась — Анна Зотова вела тихую, спокойную жизнь. Весь её круг общения легко устанавливался. Все эти люди знали друг друга или слышали друг о друге. Никого нового в жизни убитой за последний год не появилось. Странностей в поведении Зотовой перед её исчезновением никто не заметил. Единственное, что отметил каждый — это старомодное увлечение Анны игрой на гитаре и сочинительство стихов. В сущности, несмотря на всех друзей, знакомых и романтические связи время от времени, убитая была непонятым и потому очень одиноким человеком. «Девчонка просто хотела, чтобы её понимали», — к такому выводу пришёл Андрей, выслушав очередного из немногочисленных ухажёров Анны, который недоумевал о причине их расставания, потому что «всё вроде было нормально». Данные экспертизы тоже не привнесли в дело ясность. Известно было лишь то, что тело Зотовой после её смерти было расчленено, а затем останки подверглись воздействию кислоты. Это уничтожило все возможные улики, которые мог оставить преступник. Количество кислоты, необходимое для растворения тела, при наличии некоторых познаний в химии легко можно было получить из множества используемых в быту веществ. Андроид целиком проследил по камерам наружного наблюдения весь последний путь девушки до того момента, как она вошла в тёмную арку-проход дома Вениамина Плотникова. Камеры при входе в арку зафиксировали, как Зотова вошла, но из арки она уже не вышла. Арка-проход и была местом преступления. Курганов тщательно изучил алиби Плотникова, которое полностью подтвердилось: как оказалось, у Вениамина не было привычки опускать жалюзи на окнах по вечерам при включенном свете. Его засняли через окно две камеры наружного наблюдения и соседский метеодрон. Андрей тщательно обследовал арку вместе с андроидом, обнаружив в ней вход в довольно широкий канализационный тоннель. Наблюдение в нём не велось. Через десять метров тоннель разветвлялся на несколько ходов, каждый из которых, в свою очередь, также разветвлялся, и оставалось только догадываться, в какой из этих тоннелей направился преступник и где он выбрался наружу. Одно было ясно: убийца действовал продуманно и тщательно подготовился к преступлению. Курганов ошибся. Это преступление не было импульсивным или случайным. Он дважды перечитывал дневник Зотовой в надежде получить хоть какую-то зацепку, но там были лишь переживания, эмоции, впечатления, девичьи мечты, описания двух кратковременных отношений с уже допрошенными парнями, сомнения насчёт связи с Вениамином Плотниковым и стихи, стихи, стихи. Андрей заставил андроида полностью отсканировать дневник себе в память и проанализировать его на предмет того, что могло бы помочь. Смысл ставшей привычной фразы робота теперь полностью совпадал с надписью над вратами Дантовского ада. Ограниченный в своих полномочиях пресловутым грифом дела «Экспериментальное, расследуемое АМ (0)» Курганов не мог в полную силу развернуться в расследовании. Ему приходилось вести какое-то куцее дознание, выкручиваться и делать вид, что его не интересует результат, отчего Андрей чувствовал себя не в своей тарелке. Сначала Курганов давил на Ташкевича, потом на Ильина, но, когда понял, что все его усилия напрасны, плюнул и пустил дело на самотёк, вернее отдал его в полное распоряжение «железной болванке». Сам же он занялся другими делами. Каждый день у себя в кабинете Андрей встречал андроида, который с невозмутимым видом копировал, сканировал, проверял или искал что-то в федеральной базе, а затем подолгу с отсутствующим видом сидел и пялился в окно кабинета — «переваривал», как называл это Ташкевич. Робот куда-то уходил, затем возвращался, снова копался в базе, но дело не двигалось. На редкие вопросы Курганова следовал выученный им наизусть ответ. Спустя некоторое время Андрей и вовсе перестал обращать внимание на молчаливого железного напарника: он попросту к нему привык, как привыкают к мебели в квартире. Курганов с головой погрузился в расследование убийства, совершённого в Симуле — виртуальной реальности, которой многие пользовались для удовлетворения своих самых низменных желаний. Кто-то перестарался, и один из участников, не успев выйти из Симула, погиб в реале. Выследить виновного труда не составляло: след, оставленный в сети, был самым надёжным. Андрей поднял голову от вирт-трэка — экрана, на котором отражалась огромная паутина виртуальных связей. В ней фиксировался след каждого, кто нажимал на кнопку включения своего персональника. Поймать преступника было делом нескольких часов. Настроение у Курганова было приподнятым. Его взгляд упал на андроида. Тот сидел напротив окна и что-то «переваривал». Андрей поймал себя на мысли, что они оба — человек и машина — стали заложниками установленной Ташкевичем программы. Сидевший у окна андроид был самой простой, базовой версии «Андроид Материнский». Именно такая версия андроидов поставлялась во все ведомственные органы. Они не имели даже простого экстерьера — имитации человеческой кожи — и выглядели классическими роботами, хотя самую усовершенствованную их версию с трудом можно было отличить от человека. Странное чувство овладело Кургановым, словно между ним, роботом и Анной Зотовой была какая-то связь или общая тайна. — Покажи мне твоё самое любимое видео Анны, — вдруг произнёс Андрей, обращаясь к андроиду. Тот повернулся к Курганову. — В мою программу не заложена классификация «любимый — нелюбимый», — ответил тот привычным электронным голосом. — Тогда покажи самое любимое видео Анны, — попросил Андрей. — То, которое больше всего нравилось ей самой. — Проанализировав значение слова «нравиться», из всех записей я выбрал максимально приближённую к данной характеристике по количеству личных просмотров. Андроид поднёс свою руку к рабочему персональнику Курганова. С экрана на Андрея смотрела девушка, немного смущающаяся, молоденькая — живая. Анна пела под гитару песню на сочинённые ей самой стихи — Курганов узнал строки из дневника. Тонкий девичий голос, завораживающий, нежный, обещающий счастье тому, кто услышит из этих губ слова «Я тебя люблю», трогал. Андрей глядел на Анну и незаметно для самого себя улыбался. За этой записью последовала следующая, а потом ещё и ещё. Курганов не мог оторваться от этого лица, от этого голоса. Казалось, спроси он что-нибудь, и Анна ответит ему. Это было поразительно. Её кости давно стали прахом, а она — здесь, рядом. После этого волшебного, погрузившего мужчину в хрупкий мир девичьей души момента, Курганов часто стал беседовать с андроидом об Ане. Робот был теперь дня него носителем частички её личности, её души. Та эфемерная связь, которую Андрей ощутил и которая сначала показалась ему странной, постепенно становилась прочной и естественной, как будто он и Аня были давними знакомыми. Курганов часто перечитывал её стихи из дневника, по-доброму, словно журил друга, смеялся над неуклюжими, технически неправильными строками, разбирая их с роботом и приходя к заключению, что «любой рифмовочный модулятор за секунду справился бы лучше, но что-то в этом есть». Андроид кивал головой и пытался шутить, как того требовал Андрей, выдавая невпопад сгенерированную шутку, отчего Курганов ржал ещё сильнее. По фото Курганов узнал все важные вехи в жизни девушки, её радости и огорчения, успехи и неудачи. Объединив всю имеющуюся у него информацию, робот мог досконально рассказать историю каждого фото — когда оно было сделано, какое событие на нём запечатлено, назвать имена людей — всё, вплоть до мельчайших подробностей: как-то он даже сказал Андрею, что красное в белый горох платье, в котором снималась Анна, стоило очень дорого, из-за чего девушке пришлось неделю до аванса жить впроголодь. Всё это порождало ощущение парадоксального взаимного проникновения Анны и Андрея в жизни друг друга. Курганов понял, для чего ей было нужно то старое голубое кресло. Оно её вдохновляло. По вечерам, когда становилось совсем темно, сидя в кресле можно было наблюдать потрясающий вид из огромного, почти во всю маленькую комнату, окна: как город живёт, дышит, двигается, а простая, неприметная девушка — песчинка в большом кресле-раковине — смотрела на это и обрастала всем тем, что превращало эту песчинку в драгоценную жемчужину. Так незаметно для себя Андрей влюбился в Аню Зотову, которая вот уже больше двух месяцев была мертва. *** Установленный законом двухмесячный срок расследования дела об убийстве Зотовой А. Е. подходил к концу. Эксперимент близился к завершению. Борис Ташкевич каждые три дня снимал контрольные показания у андроида и мрачнел всё больше. — Ну что там? — спросил Курганов у криминалиста после очередного «забора анализов» и иронично добавил: — Данных для моделирования личности объекта недостаточно? — Нет, данных достаточно для того, чтобы создать хотя бы черновик модели личности Зотовой, — серьёзно ответил Борис. — Не пойму, в чём дело. Что-то блокирует моделирование. Нужна генеральная диагностика. Возможно, какая-то мелкая ошибка программирования, которую я не могу выявить на месте. Завтра заберу его в лабораторию. — А смысл? — пожал плечами Андрей. — Очевидно, что эксперимент не удался, а время для нормального расследования уже упущено. — Неудавшийся эксперимент тоже повод сделать некоторые выводы, — назидательно ответил Борис. — Что будет с андроидом после? — Андрей уже давно хотел задать этот вопрос Ташкевичу, но всё не решался. — Почистим и пристроим куда-нибудь. После ухода Бориса Курганов долго смотрел в окно. Что было за окном, он не видел. Перед ним, как в калейдоскопе мелькали кадры из жизни Ани, из жизни, которую он знал только по фото и видео, но знал так, словно прожил её вместе с ней. Недолгую, кем-то жестоко оборванную жизнь. Курганов вдруг ощутил, как в нём зарождается гнев. Давно он не испытывал такого чувства. Приходил в ярость Андрей довольно часто, благо поводов для этого находилось достаточно — профессия не самая умиротворяющая. Но в этот раз гнев был иного рода — мрачный, безысходный, иррациональный, когда нет никакой возможности изменить то, что стало его причиной. Андрей грустно усмехнулся и взглянул на андроида. — Жаль, что я не встретил её раньше. Тогда всё было бы по-другому, — он совершенно забыл о том, что пару месяцев назад считал Аню серой мышкой. Ему нужно было кому-то излить душу, пусть даже железной болванке. — Мы могли бы быть счастливы… По крайней мере, рядом со мной она точно была в безопасности, я — не этот недомерок Веня… Я бы любил её… Как считаешь? Курганов не ждал ответа, да он и не нужен был Андрею: он его знал. Но ответ совершенно неожиданно прозвучал. — Моделирование личности объекта завершено. Курганов во все глаза уставился на андроида, потеряв дар речи. И тут он услышал голос Ани. Её тонкий, нежный голос — Андрей узнал бы его среди тысяч других голосов. Тот самый родной, любимый голос, который он сотни раз слышал, которому подпевал, с которым смеялся и грустил — о котором мечтал. Курганов не верил своим ушам. Андроид осматривался кругом, как будто первый раз видел кабинет, в котором проводил почти всё время последние два месяца. — Где я? — спросил андроид голосом Ани. — Кто вы? Что случилось? — Аня? — голос Андрея предательски охрип, глаза непривычно защипало. Андроид медленно кинул головой. — Здравствуй, — прошептал Курганов. *** Дверь кабинета Ташкевича резко распахнулась. На пороге стоял разгневанный Курганов, сжимая в руке пистолет. За его спиной неуверенно топтался андроид. — Пришёл всё-таки… — мрачно произнёс Борис, немного помолчал и добавил. — Я должен был точно знать, что программа сработала, понимаешь, Андрей? Это был единственный способ. Придурок Ильин всё испортил… Никто ничего бы не узнал, если бы я один работал с андроидом… Я должен был во всём убедиться сам… Как ты снял блок? Ангел Мщения своим металлическим, отливающим серебром пальцем указал на Ташкевича и голосом Ани Зотовой произнёс всего два слова. — Это он. — И? Что дальше? Застрелишь меня? — усмехнувшись, спросил Борис, не отрывая взгляда от Курганова. — Я бы с удовольствием, Боря. Ты меня знаешь, — Андрей швырнул Ташкевичу электронные наручники. — Но она этого не хочет. Говорит, тебя должны судить и казнить, как положено. Пусть так и будет. А Ангел Мщения посмотрит на то, как ты сдохнешь. Её глазами. Дарья Странник. Автоматический сопровождающий