Вот почему Шары невозможно ни купить, ни подделать. Дорогие штуки. Именно на них опустошили закрома Солнечной системы. А не на мифических инопланетян. С другой стороны, может, оно и правильно — думать всем миром? При наступлении момента «Х» шар сожмётся в пи-сингулярность и — вывернется наизнанку. Методом Большого Взрыва начнёт разворачиваться во Вселенную. Но не просто разворачиваться, а согласно правилам и формулам, заложенным в стек. Слой за слоем. Владея сингулярной технологией, можно создавать Вселенные. Сжал — разжал. Вопрос — что упаковывать? Можно ведь и стул занулить и вывернуть, получив на выходе Вселенную Стула. Бессмысленную, не пригодную для жизни. — А я-то вам зачем? — вдруг спросил Шилов, пока Петров растекался в эмоциях. — Ну как же! Нужны! И вы, и госпожа Милли! Если Иван справится с вакуумом, — объяснили им, — то в ближайшем будущем настигнет наш Мир. И встреча должна быть дружественной. Не из огня же да в полымя, своими руками сотворённое… Новый мир не должен уничтожить старый! Наоборот, сохранить и улучшить. Госпоже Милли доверено собрать биоматериал, используя полезные наработки своего Шара. А Шилов поможет с усовершенствованием пространства — решено подправить его топологию, чтобы облегчить людям будущего передвижение по Вселенной. Преимущества своей теории Шилов продемонстрировал конкретно: жизнь в его Шаре продержалась дольше, чем в остальных, лишь потому, что имела банальную возможность удирать. Петров потёр в возбуждении руки. — Отличная мысль, полезная функция. Беру. Расходились после совещания бодрые, настроенные на работу. И никто не услышал недовольного брюзжания генерала. — На детёныша надеются, с ума посходили. Столько подарков выслали монстру… термояд, дыры… сожрал и не подавился! А тут — дитя малое! А прыгают-то вокруг… ёлка новогодняя, мля… Совещание, ставшее историческим, дало толчок, работа закипела. Семью Петрова поселили в ЦОЦе. За ворота выходить запретили, но, с другой стороны, обеспечили всем необходимым, в том числе и школу ребёнку — уроки Яне давали свои же сотрудники. Ещё она бегала по дорожкам парка, поддерживая спортивную форму, и рисовала, мольберт стоял рядом с Иваном. Заодно работала переводчиком. Шар мог долго усваивать простые — на первый взгляд! — вещи и стремительно расправлялся со сложными. Раны Иван залечил быстро. Шилова с его идеями воспринял на «ура» и с азартом подключился к поиску наилучшего решения. Как организовать метрику пространства? Хотелось таким образом растянуть высших размерностей полотно, чтобы туннели, прорезая его, охватывали как можно большие расстояния в нашем трёхмерном мире. Объять необъятное — почему нет? Именно Иван и нашёл в итоге изящное решение. Сочился довольством и урчал, слушая хвалебные оды со стороны математиков. Янка тоже сияла, гордая за него. Группа Милли в авральном порядке подготовила биоматериал. На ввод капсул собрался весь присутствующий персонал, прибыло начальство в полном составе, момент — исторический! Но когда стали вводить — случился конфуз: Иван отказался принимать капсулы. Петров и так подступал, и эдак, чуть не вприсядку скакал перед Шаром — бесполезно. Иван отсвечивал оранжевым, зеленым, синим — и выплёвывал. Сам Горов увещевал, и Янка стыдила, нашёптывая мантры — тщетно. Ни в какую. Упрямый, как все Петровы… Сотрудники разошлись лишь к ночи, растерянные. На следующий день ни свет ни заря Яна разбудила отца. — Пап, он признался! — шепнула, ухмыляясь. — Он хочет наши — мои, твои и мамины — ДНК! а не только чужие! — Почему сразу не сказал? — не поверил Петров. — Стеснялся! — покраснела дочь. Ну да, она бы тоже, при таком скоплении народа… и как сразу не догадалась! Петров недоверчиво хмыкнул. Стеснялся… ну и ну! Добавили в набор требуемые гены — и прошло! Шар принял капсулы! И дочь смеялась на отца, на его вытянувшееся лицо, и шепталась во время коротких пауз с Ванькой. Петров боялся, что вечная разлука с любимой игрушкой, ставшей фактически родным братом… эх, если бы братом, как бы не больше… скажется отрицательно на здоровье дочери. Привлёк психолога. Но она отказалась с ним беседовать, заявив, что справится без посторонних. Подготовка завершилась в срок. Ресурсы Земли собраны в единый кулак — всё готово для взвода механизма. Курок спустит сам Шар, когда посчитает нужным. Иван стоял на постаменте в центре огромного терминала для гиперпереходов. С импровизированной трибуны звучали речи, сыпались пожелания и напутствия. Ораторы как один повторяли: они верят — он выйдет навстречу Тьме и порвёт её, развернётся новым миром, спасёт остатки Вселенной — и нашу Галактику! Потом персонал покинул зал, оставив Петровых наедине с Иваном. И только тогда Яна позволила себе расплакаться. Потоком хлынули слёзы, нос хлюпал, перекошенный рот издавал нечленораздельные мычащие звуки. Руки не отпускали Шар. Отец с матерью тоже вцепились в него. — Прощай, Иван! Ты наше продолжение. Помни. И это… того… в общем, только от тебя… только ты… будем ли мы жить! — в носу у Петрова свербило, слова не шли, разлетались мухами. — С кем я теперь?! Ва-а-анька! Я буду ждать! Буду, слышишь? Ты обещал, Ва-а-анька! — собравшись с силами, простонала Яна. Ребенка, не желающего уходить, отец унёс на руках. Обратный отсчёт торжественно запустил Горов. С каждым ударом метронома Шар уменьшался в размерах. Ровно в полдень прозвучало «пуск» — и он исчез, озарив терминал кратковременным зеленоватым сиянием. Прошло полгода. Скрывать надвигающуюся катастрофу больше не представлялось возможным: невооруженным взглядом просматривались чёрные пятна на звёздном небе. Кляксы. Увеличивающиеся в размерах. ЦОЦ во всеуслышание объявил, что близится всемирная катастрофа. Надвигается Тьма. Но шансы на спасение есть, и немалые — пятьдесят на пятьдесят. Чтобы в панике народ не самоуничтожился, скрываясь в немыслимых местах, «успокоили» описанием собственно катастрофы. Больно не будет. Р-раз — и ничего не будет, сразу и везде. В день ожидаемого катарсиса никто не работал, одетые в белое люди братались и прощались. Но катастрофы не случилось. Не случилось и на следующий день, и через неделю. Народ обозвал учёных шарлатанами и вернулся к повседневной жизни. Год небо пугало людей чёрной пастью. А потом зажёгся в небе один огонёк, другой… Возвращались звёзды постепенно, но совершенно в ином порядке, складываясь в новые причудливые орнаменты. Удивительное явление смены картины ночного неба народ запечатлел в памяти, сложив песни, баллады и сказки. Турниры больше не проводили: ЦОЦ изъял все оставшиеся Шары. Яна так и не смогла обрести душевное равновесие, слыла нелюдимой, пугливой и застенчивой. Достигнув совершеннолетия, ушла от родителей и вообще от людей, поселилась в хижине на краю леса. Местные обходили дикарку стороной, ходил слух, что она — ведьма. Но однажды… Ровно в полдень, в день её рождения, хату завалило ландышами. Более того, вся поляна покрылась ими! Потрясённая, Яна глядела на благоухающее великолепие… это Иван! Он не погиб! Наоборот, родился. Вырвался на свободу из маточного пузыря, в котором пребывал на Земле. Сколько родители ни убеждали — не верила. А теперь — поверила. Носилась по траве, словно одержимая, кричала, смеялась и рыдала в бездонную синеву неба. Отец, следивший за ней из лесу, довольно улыбался — это он постарался с ландышами. И вовсе то не обман, Иван потом спасибо скажет. Да, когда-нибудь потом. Сейчас ему некогда — Вселенную разворачивает, но разве женщинам объяснишь… Пятьсот лет спустя. — Ванё-ёк! Ва-анька! — Чего кричишь? Не глухой. — Где тебя носит? Устала одна. — Пока найдёшь… шныряешь по всей Галактике. Тоже придумала — стать кометой… Зря туннели тебе показал. — Не сидеть же на одной орбите! Подругу ты мне отказался… — Не начинай. Сто раз говорил — люди созреть должны, сами создать технологию. — Но мы… — Вы — другое. Вы — это я. — А расши… — А расширять контингент — отказываюсь. — Зануда! — Сама такая! — Не сердись… Скучаю, понимать должен. Скорей бы уж! — Так всё! Готово! За тобой пришёл. — Как! Уже? — А чего тянуть. Родители ждут, поляну накрыли. — П-поляну? Какую ещё поляну… — Идиоматический оборот. — Ой ли, Вань? Поляну… уж не ландышей ли? Да? Ландышей?