Кстати, по сведениям доктора Коллинса, в XVII в. в Россию проникли венерические болезни. «Завоевав Вильну и многие другие пограничные польские города и области, русские взяли в плен госпожу Lues Veneria и, вероятно, провладеют ею долее, нежели городами, – писал Сэмюэль Коллинс. – Прежде этой войны она здесь в течение тысячи лет не была известна; но проникнув однажды в такую страну, как Россия, она, как барсук, врывается так глубоко, что ее не иначе прогонять можно, как копьем и огнем»[350]. Существенно, что российские власти хорошо осознавали опасность моровых поветрий – различных эпидемий, принимали (скорее всего, по рекомендации докторов Аптекарского приказа) надлежащие меры. Впрочем, проведением основных противоэпидемических мер в XVI–XVII вв. ведал прежде всего сам царь, издававший основные указы, и воеводы – представители царя на местах. Как своеобразные «издержки времени» следует расценить и то, что наряду с рациональными мерами использовались и не приносившие видимой пользы религиозные средства (крестные ходы, посылки креста со святыми мощами, молебны и пр.). К сожалению, и рациональные меры далеко не всегда оказывались полезными – очень часто они принимались несвоевременно, только после получения царского указа или распоряжения воеводы. Что касается мер общественной гигиены и санитарии, то сведений о них сохранилось сравнительно мало. Известно, впрочем, что в царствование Михаила Федоровича в Москве был построен, в частности, водопровод – как писал летописец, благоверный царь «хитростройными художествы возвел воду из Москвы реки на царский двор ради великого потребования»[351]. Вот как описывал это современник, архидьякон Павел Алеппский, сын антиохийского патриарха Макария: «Внутри Кремля прежде не было воды, и для царской кухни воду доставляли посредством черпальных колес из упомянутой реки (реки Москвы. – М.М.), но в дни нынешнего царя приехал один франк из немцев и соорудил на берегу реки огромную башню, куда провел воду посредством колеса и приспособления для того, чтобы поднимать воду ночью и днем без всякого труда и снабжать ею царский дворец для всяких потребностей. Он выкопал 45 огромных колодцев, выстроил над ними куполы, провел трубы и желоба и сделал снаружи железное колесо; если понадобится вода, повертывают колесо одной рукой, и вода течет в изобилии, когда это нужно»[352]. Подчеркну еще, что иностранцев изумляло, что в Москве, как писал Ганс Мориц Айрман, побывавший здесь в 1669 г., «у каждого дома устроена баня… до чего охотно они моются, постоянно на третий или даже второй день, ходят они в баню; как простые, так и знатные люди. Подобных бань я во всю свою жизнь и не видывал… Ни в одной почти стране не найдешь, чтобы так ценили мытье, как в этой Москве». Еще одно свидетельство голландца Балтазара Койэтта, относящееся к 1675–1676 гг.: «Русские вообще очень любят бани и наружное смывание, из-за чего там везде в городах и деревнях много общественных бань». Думается, что эти и другие подобные свидетельства современников не нуждаются в комментариях. Врачебные освидетельствования Важной функцией Аптекарского приказа было проведение освидетельствований больных и увечных – врачебная экспертиза: в результате составлялись «дохтурские сказки», в которых указывалось, в частности, «какой болезнью кто скорбен» или «какой скорбью болен» и, главное, «можно ль ему государеву службу служить». Историк медицины М. Ю. Лахтин установил, что подобной врачебной экспертизой в Аптекарском приказе в конце XVII в. занимались лекари Иван Албанус, Флор Дляклер, Степан Зоммер, Фадей Тавритинов, Василий Улф, доктора Лаврентий Блюментрост и Михаил Грамон, окулист Иван Малчар и др. Например, в «дохтурской сказке», которую составили лекари Иван Албанус и Флор Дляклер, было сказано: «Стрельца Потанку Иванова осматривали, а на осмотре сказали, что у него правой ноги берцо переломлено и кости из берца выходят и излечить ту ногу не можно, потому что застарела». В другой «дохтурской сказке» эти же лекари свидетельствовали: «На правой ноге на берце большая гноючая с диким мясом и от того под коленом жилы ведет и нога разгибается не свободно, и покамест он Степан от той болезни не выздоровеет, и до тех мест ему Степану на службе быть и службы служить невозможно». А вот диагноз доктора Лаврентия Блюментроста: «Немоществует тяжким воздыханием, а по латыни зовется астма – тяжкая грудная болезнь, да в нем же болезнь тяжкая цынготная и водяная немощь и помрачение ума»[353]. Врачи осматривали самых различных лиц – родственников царя, ближних и дальних бояр, военачальников, рядовых стрельцов, а то и «подлых людей». Составлялись протоколы медицинского обследования – «дохтурские сказки». Главным, в сущности, было установить, чем болеет человек, нет ли у него «моровой (т. е. эпидемической. – М.М.) болезни?» Иногда врачи проводили осмотр трупов. Кроме того, они давали заключения о различных лекарствах, целебном действии трав и пр. На Аптекарский приказ возлагались и дела, не связанные прямо с медициной, например, заведование водочными изделиями (т. е. приготовление водки). Так, еще в июне 1630 г. была дана память (распоряжение) «окольничему князю Львову и дьякам Мартемьянову и Чиркову: о даче в Аптекарский приказ, для Государя, на водку анисную двух ведер вина двойного доброго». Вероятно, этот раздел деятельности Аптекарского приказа расширялся – в 1663 г. здесь был уже специальный «холоп (т. е. работник. – М.М.)… водочного строения Ерофейко Мухановский»[354]. Позднее Аптекарский приказ ведал продажей спиртных напитков частным лицам, продажа эта проводилась под ответственность целовальников – выборных людей, целовавших крест в добросовестном исполнении своих обязанностей. Уместно напомнить, что ни государственные, ни церковные власти отнюдь не поощряли употребления спиртных напитков, напротив, проповедовали аскетическое воздержание, соответствовавшее религиозной морали. Например, царь Алексей Михайлович в составленном им «Уложении сокольничья пути» (подробном наказе своим сокольникам) считал «пьянство» сокольника в числе тех вин, за которые «безо всякой пощады быть сосланы на Лену» (в Сибирь). В то же время случаи злоупотребления алкоголем, как говорится, имели место и отнюдь не были единичными. Поэтому-то «водочная монополия» Аптекарского приказа призвана была в какой-то мере регулировать потребление алкоголя и предохранять от отравлений суррогатами и ядовитыми добавками в алкогольные напитки. Занимался Аптекарский приказ и благотворительной деятельностью. Так, в середине XVII в. на Аптекарском дворе построили особую палатку для кормления нищих. Следует сказать еще об одной функции Аптекарского приказа – о хранении здесь научных сочинений. «Быть может, приказ для конца XVII в. играл роль, подобную, если угодно, Академии наук, – считал историк М. Соколовский. – Он ведал… астрологами, алхимистами, часовых дел мастерами, он хранил, например, такие редкие для того времени книги, как описание Китая и китайский лексикон»[355]. Но прежде всего здесь хранились, конечно, медицинские сочинения, которые тогда получили в России распространение. Это был, например, «Благопрохладный вертоград» или «Цветник»: в этом лечебнике были отрывки из сочинений Гиппократа, Галена, Диоскорида, Авиценны и других древних врачей. В Аптекарском приказе были «Аристотелевы проблемы» – свод тогдашней анатомии и физиологии, «Учение Галиново на Иппократа» – комментарии Галена к сочинениям Гиппократа, «Лечебник строгановских лекарств» в переводе с английского, составленный по заказу богатого русского промышленника, и многие другие. Бюджет и врачи Аптекарского приказа Важно подчеркнуть, что Аптекарский приказ был государственным учреждением, своеобразным «министерством здравоохранения» российского государства. Все его расходы покрывались царской казной из средств других приказов – приказа Большого Дворца, приказа Большой казны, Сибирского приказа и др. Использовались в какой-то мере и собственные средства Аптекарского приказа (доходы от Новой аптеки, вернее, от кабака при ней, от приписанных к нему сел и деревень). Общие расходы Аптекарского приказа были немалыми, причем значительные средства шли на оплату докторов, лекарей, аптекарей. В марте 1632 г. Аптекарскому приказу царь пожаловал на год 1045 рублей. Вот как, согласно архивным документам – «росписи обтикарского приказу», распределили эти деньги: «250 рублей – Дохтур Артемий Дий, 200 рублев – дано Дохтур Валентин, 70 рублев дано Обтекарь Ондрей Иванов. 60 рублев с Ваги (т. е. на доходы с Ваги. – М.М.) алхимист Виллим Смит. По 55 рублев человеку дано камарицких (т. е. на доходы с Камарицких волостей. – М.М). Обтекарь Филипп Никулаев. Акулист Давыд Брун дано из важских 47 руб. Камарицких 50 рублев. Из Камарицких Лекарь Клеус Алерт. По 50 рублев человеку Лекари Олферий Олферьев из важских. Кашпир Давыдов из важских. По 30 рублей человеку дано из Камарицких Лекари ж Ан Шлюц, Видим Крамер. По 40 рублев человеку дано важских Переводчики Захарей Захарьев, Елисей Юрьев. 60 рублев дано с Ваги Вьялица Потемкин»[356]. Эти «зарплатные ведомости» ярко иллюстрируют положение, которое занимали в Аптекарском приказе различные медики. Выше всех по-прежнему стояли доктора – придворные врачи царя. Значительно ниже были все остальные – аптекари, окулист, лекари, переводчики, хотя и у них существовали определенные градации, скорее всего, в соответствии с выполнением обязанностей по службе. Шло время, масштабы деятельности Аптекарского приказа возрастали, штаты сотрудников увеличивались – и количественно и, так сказать, качественно. Это отлично показывают архивные документы. К декабрю 1644 г. относится «роспись оптекарского приказу доктуром, и аптекарем, и окулисту, и алхимисту, и лекарем, и переводчиком, и часово дела мастеру, что кому доведетца дать государева жалованья месячного корму, нынешнего 153 году (т. е. 7153 г. по старому русскому исчислению «от сотворения мира»: соответствовало 1644 г. – М.М.) на три месяца, на октябрь, на ноябрь, на декабрь… Доктуры. Венделинусу Сибилисту 216 рублей. Ягануску Белове да Артману Граману по 180 рублей человеку. Оптекари. Раману Тиу 75 рублей. Ондрею Иванову 60 рублев. Окулисту Давыду Бруну 30 рублев. Алхимисту Христофору Пухнеру да лекарю Вилиму Крамору по 15 рублев человеку. Лекарем же Ондрею Шниттеру Кашпиру Бартелову переводчику Василью Александрову по 12-ти рублей по 16 алтын по Деньги человеку. Часовово дела мастеру Анце Кезелю 18 рублей 13 алтын 2 деньги. Переводчику Матвею Елисееву 7 рублей 16 алтын 4 деньги»[357]. Кроме того, «оптекарского приказу лекарь Елезарий Ролант», который по царскому указу «посылан был на его государеву службу с воеводою со Львом Плещеевым в Колмыцкий поход для лечбы ратных людей», получил «государева жалованья месечного корму» на 4 месяца 40 рублев. Из сибирского приказа всем было также приказано «дать соболями» (т. е. мехами). Государево жалованье медикам Аптекарского приказа не оставалось стабильным, а изменялось – чаще всего возрастало в связи с какими-то успехами и достижениями, а может быть, и из-за общего роста стоимости жизни. Через три месяца, в марте 1645 г., как свидетельствуют архивы, на год было выписано: «Дохтуры: 250 рублев Венделинус Сибилист. По 220 рублев Яганус Белов Артман Граман, 70 рублей Оптекарь Андрей Иванов. 55 рублев Окулист Давыд Брун, лекари 60 рублев. Вилим Крамер. По 30 Рублев. Андрей Шниттор, Кашпир Бартелов по 40 рублев. Переводчик Василий Александров. Часовово дела мастер Анц Кезель, по 25 рублев. Переводчик Матвей Елисеев. И всего дохтуром и аптекарю и окулисту и лекарем и переводчиком и часовово дела мастеру государева жалованья 1040 рублев, опроче аглинские земли оптекаря Рамана Тиу, да лекаря Елизарья Роланта… им по государеву указу месечной корм по уговору»[358]. Прошло еще несколько месяцев, и, по свидетельству тех же архивов, в мае 1645 г. «всего государева жалованья Аптекарского приказу доктуром и аптекарем и окулисту и лекарем и переводчиком и часового дела мастеру на пять месяцев корму доведетца дать 1415 рублев 5 алтын 5 де». Следует особо подчеркнуть, что приведенные выше списки докторов, лекарей и аптекарей не исчерпывали, по-видимому, всего «медицинского состава» Аптекарского приказа; впрочем, не были исчерпывающими и имеющиеся в архивах списки последующих лет и десятилетий XVII в. В них не было, например, полковых врачей. Не учитывались те, кого направляли в районы военных действий, а их было немало. Например, в 1654 г. под Смоленск послали шкловских лекарей Моисея и Савелия Гавриловых, Федора и Матвея Ивановых, Романа Лоховина, копоских лекарей Максимку и Ортюшку Прокофьевых и Ортюшку Озарова. Видимо, в этих списках, особенно в списках, составленных во второй половине века, фигурировали прежде всего придворные медики, а также те, кто в момент их составления находился в Москве. Несомненно одно: царское жалованье по росписи Аптекарского приказа получали все медики. В общем, расходы Аптекарского приказа только на жалованье постоянно росли: росли и ассигнования на другие нужды медиков, например, на лекарства. Важно отметить такой факт. Если в первые десятилетия финансирование Аптекарского приказа осуществлялось за счет других, гораздо более богатых приказов, то в дальнейшем все большую роль в его бюджете играли собственные средства: с их учетом годовой доход превышал даже расход. Так, в 1681–82 гг. годовой доход был 10 098 рублев 9 алтын под 2 деньги, расход 8490 рублев 33 алтына, а в 1693–94 гг. за 9 месяцев доход 7261 руб. 19 1/3 коп., расход – 6520 руб.[359] По каким-то причинам в начале 80-х годов XVII в. штаты Аптекарского приказа были сокращены. «По твоему Великого государя указу, – писал зимой 1682 г. царю Федору Алексеевичу лекарь Петрушка Семенов, – за многолюдством из Оптекарские Палаты многие лекари и ученики отставлены»[360]. В отставку были уволены даже некоторые иноземные врачи. Кое-кто из них уехал, но были и такие, кто занялся «вольной практикой». Начали заниматься этим и русские лекари, оказавшиеся временно не у дел. Поэтому не подлежит сомнению, что во второй половине XVII в. в России (в Москве и других городах) были уже вольнопрактикующие врачи – или уволенные из Аптекарского приказа, или пленные, или иностранцы, специально приехавшие с этой целью. Впрочем, очень скоро, уже весной 1682 г., штаты Аптекарского приказа были восстановлены и, может быть, даже увеличены. Рост числа врачей, появление гражданских и вольнопрактикующих врачей вызвали необходимость в какой-то степени регламентировать врачебную практику. Есть веские основания полагать, что уже в конце XVII в. были сделаны попытки законодательно закрепить определенные правила медицинской этики, такие, например, как «вредительных и смерть наводящих статей (лекарств. – М.М.) никому не давать». Об этом говорил принятый 4 марта 1682 г. указ царя Федора Алексеевича: «Сказан великого государя указ всем лекарем: буде из них кто нарочно или не нарочно кого уморят, а про то сыщется им быть казненным смертью». Впрочем, этот грозный указ относился лишь к случаям, когда врачи умышленно или по незнанию назначат своим пациентам «смерть наводящие статьи». Число врачей, состоящих под началом Аптекарского приказа, в том числе военных (полковые лекари), гражданских, вольнопрактикующих, было достаточно велико, во всяком случае, значительно больше, чем перечислил в своей фундаментальной «Истории медицины в России» В. Рихтер. Это, кстати, отмечали еще в XIX в. многие исследователи российской старины. «Пишущий эти строки, – сообщал в 1869 г. историк М. Д. Хмыров, – в сотнях перечитанных им томов разных архивов нашел сведения о многих военных врачах русской службы, врачах, самые имена которых, несмотря на почетность иных, были, как видно, неизвестны почтенному Рихтеру»[361]. В архивах Аптекарского приказа имелся составленный 27 апреля 1682 г. «Список Оптекарского Приказу чиновным людям». В приказе, делами которого ведал тогда дворянин дьяк Андрей Виниюс (Виниус), а возглавлял боярин и дворецкий князь Василий Федорович Одоевский, числились: «Дохтуры: Степан Фунгаданов, Лаврентий Блюментрост, Симон Зомер, Яган Гутменш, Андрей Келлерман, Захарей Фандергунст, Оптекаря: Крестьян Эйхлер, Яган Гутбир, Фрянц Шлятор, Фиктринус Григорьев. Алхимисты: Петр Пиль, Яган Зеттигаст. Лекаря иноземцы: Яган Термонт, Яган Фохт, Петр Рабкеев, Адолф Екимов, Андрей Беккер. Подьячие: Тимофей Паников, Захарей Навроцкой, Прокофей Тугаринов, Иван Иванов, Мишка Протопопов, Костоправ Иван Максимов. Алхимского и оптекарского дела ученики: Василий Шилов. Григорей Игнатьев. Андрюшка Аристов. Русские лекари: Кирилло Петров. Артемий Петров. Федор Ильин. Осип Островской. Василий Подурцев. Дмитрей Микитин. Яков Починской. Алексей Иванов. Иван Веденихтов. Кузма Семенов. Андрей Харитонов. Федор Чаранда. Влас Губин. Увар Федоров». Кроме того, в штате приказа числились два толмача (переводчика), 27 «лекарского дела учеников», а также истопники, «сторожи старые и новые аптек, глиняных судов мастер» и др. Все они давали присягу вступившему на российский престол царю Петру I. В общем, новому царю присягнули, как было тогда принято, на верность 6 докторов, 4 аптекаря, 2 алхимиста, 5 иноземных лекарей, 14 русских лекарей, 27 лекарских учеников, 1 костоправ и 3 алхимистского и аптекарского дела ученика. Очевидно, эти 17 иноземцев и 45 русских медиков были теми работниками Аптекарского приказа, которые в тот момент находились на службе в Москве: общее число медиков в Аптекарском приказе было значительно больше. Православные (русские медики), как водится, целовали крест; присяга иноземцев заключалась в том, что их «приводили к вере». Как свидетельствовали архивные документы, «приводил иноземцев к вере перед боярином и дворецким перед князем Василием Федоровичем Одоевским да перед дьяком Андреем Виниюсом из Немецкие Слободы Лютерской веры пастор Петр Ран, а говорил каждому речь… после его каждой говорил же: правыя рука два перста простерты подняв палец и меншие персты согнув, такову: Яз имрек, кленуся Богу сею моею телесною присягою, что мне Государю своему. Царю и Великому Князю Петру Алексеевичу всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцу, послушно верно и доброхотно служити, и что в службе моей мне будет приказано – по моему лутчему веданию и искуству и крайнему положению без всякого лукавства исполняти по истине, на том мне Боже помози и Его Святое Евангелие. И целовали Евангелие в том месте, где начинается первая глава Евангелия Иоаннова»[362]. * * * Итак, в XVI–XVII вв. в России появляется государственная медицина. Создается центральный орган управления (Аптекарский приказ). Благодаря его деятельности организуются казенные и частные аптеки, аптекарские сады и склады, проявляется забота о кадрах специалистов, в том числе о подготовке собственных кадров во вновь организованной медицинской школе, создается военно-медицинская служба в полках, обращается внимание на противоэпидемические меры, проводится врачебная экспертиза и пр. – в общем, осуществляется широкий круг государственных мероприятий в области медицины. С воцарением Петра I начинается новый период в истории России, ознаменовавшийся крупными реформами во всех областях государственной жизни. Эти реформы благотворно сказались и на состоянии медицинского дела. Характерно, однако, что, в отличие от многих других органов управления, Аптекарский приказ как государственное учреждение по управлению медицинским делом в стране, доказавшее за 140 лет существования свою пользу и необходимость, не был ликвидирован и продолжал действовать в Москве. Параллельно с ним в новой строящейся столице – Петербурге была открыта (1712) Аптекарская канцелярия. И только в 1721 г. высшим органом управления вместо Аптекарского приказа стала вновь созданная Медицинская канцелярия. Первый орган государственного управления медицинским делом – Аптекарский приказ сыграл выдающуюся роль в истории медицины России. Медицина у первоселов русского Севера Глава I. Краткие историко-географические сведения о Севере Общие данные Первое поселение русских на Севере датируется 1147 г., когда был основан Устюг Великий. В XIII в. началось систематическое население Севера новгородцами. Они создавали поселки по Северной Двине, Ваге, Пинеге, Мезени, Печоре, пробирались до Оби, достигали берегов Студеного (Белого) моря, где ловили рыбу, морского зверя, добывали соль, меха. О Коле (Кольском полуострове) первые исторические известия относятся к 1264 г. В XIV–XV вв. продвижение русских на Север усилилось вследствие татарского нашествия на Московскую землю. В XV в. были основаны Соловки, а город Холмогоры был построен еще раньше. В XVI в. территория Севера и особенно Поморья приобрела выдающееся значение в экономической жизни Московского государства. Север не мог жить без привозного хлеба из внутренних районов Московской Руси, как Москва не могла обойтись без соли с Севера. Со второй половины XVI в. Поморье становится центром внешней торговли Русского государства, так как Белое море было тогда единственным путем в Западную Европу. Большую роль в экономическом подъеме Северного края в XVII столетии сыграло вхождение Сибири в состав России. Значительная часть торговли с Сибирью шла через Архангельск, основанный в 1584 г. Его предшественниками были г. Сумы на побережье Белого моря, поселки на Коле, у восточных границ Края, которые вели большую торговлю с местными жителями. Крестьяне были первыми поселенцами Севера. Они расчищали леса, пролагали пути пустынникам, за которыми следовали дворяне, купцы, промышленники[363]. Суровая и величественная природа Севера производила на русских новоселов неотразимое впечатление. По их словам, здесь их встречал особый мир, как бы «испервоначалу устроенный». Нет, кажется, ни одного памятника письменности того далекого времени, в котором не посвящено хотя бы нескольких строк «ветрам бурным», «мразам лютым», «хладу безьмерьному». Часто упоминаются картины первобытной природы: «Место пустынно, точию лес великий и блата непроходимый и мхи»[364].