Две недели назад долгожданная весна, наконец, задышала теплом. Под окнами нашего двухэтажного дома на проспекте Стачек, 126, появилась зелень, на кустах жимолости набухли почки и приготовились лопнуть. В открытую форточку вливался запах оттаявшей земли. Я сидел у себя за столом, держал в ладони плоский японский микрокалькулятор. Палец мой слишком широк, чтобы нажать на один маленький квадратик. На кнопки приходилось давить тупым концом шариковой ручки. Я подсчитывал наши доходы и расходы. Увы, инфляция расправлялась с гонорарами частного детективного агентства Ярослава Грая быстро, как изголодавшийся волк с мясными пирожками. Грай в это время разминал раненую руку. Он уже снял повязку, но двигал рукой осторожно, разрабатывал плечо специальными упражнениями. А вместо гантели использовал кремневый пистолет. В кабинет вошел хозяин нашего дома, бывший капитан рыболовного траулера Алексей Бондарь. Он ведал хозяйственными и продуктовыми делами. Лицо его, со шкиперской бородкой, было красным и сердитым. — Я только что с Кировского рынка. Килограмм соленых огурцов, жалкая морковка, капуста стоят уже бешеных денег! Грай посмотрел на него с грустной улыбкой. — Увы, капитан, сдержать инфляцию мы не в силах. — А спуститься в подвал вы в силах? — спросил Бондарь. Он провел нас в кладовку, показал наличные запасы. Экскурсия произвела удручающее впечатление. — Инфляция, суперинфляция… — вздохнул Грай. — Что вы предлагаете — урезать рацион? — Ни в коем случае. Вы еще молоды, работа тяжелая, и питаться надо хорошо. На камбузе экономить не будем. — У вас есть деловое предложение? — Да. Помните, я рассказывал, что в свое время взял участок в Садах на южном берегу Ладожского озера? — Это в Синявинских болотах? — уточнил Грай. — Да, — смутился Бондарь. — Давайте устроим сельскохозяйственную экспедицию. Выедем вместе, посадим картошку, часть земли пустим под огород — у нас появится своя морковка, свекла… Все чистое, без пестицидов, вкуснее, чем на рынке. А? И рука ваша заживет в два раза быстрее на чистом ладожском воздухе. Соглашайтесь. Грай откинулся на спинку кресла. Он на все смотрел с точки зрения истории. — Движение «Сады для бедных» зародилось в Англии, прокатилось через Францию и Германию, дошло до России. Огороды вокруг городов в России существовали всегда, появились еще до царя Гороха. Теперь же официально выделяют тебе во владение шесть соток, можешь ставить домик, баньку. Не думал я, что когда-нибудь начну копошиться на этом мизерном клочке земли. — Грай, вы меня недооцениваете, — обиделся Бондарь. — Не шесть, а двенадцать соток у меня. Не хибара, а пятистенок, двухэтажный дом, рубленный из сосны. Рядом баня, колодец, три стеклянных парника! И все это простаивает, а мы здесь сидим и ждем клиента. Я правильно оценил ситуацию? Грай уклонился от прямого ответа, сказал нечто туманное, мол, обычных дел много, но он предпочитает особо интересные. Бондарь раскипятился не на шутку. По-моему, даже перешел грань приличий. — Цены на сельхозпродукты в стране поднялись до уровня мировых, а у нас земля гуляет — стыдно! Когда имеешь землю, стыдно быть бедным!. Грай рассмеялся: — Вы, никак, Конфуция читали? Великий китайский мудрец и философ говорил примерно так: «Если в стране разброд и шатание — сгыдно быть богатым. Если страна выбрала свой путь — стыдно быть бедным». Капитан одобрил Конфуция. — Китайцы — трудолюбивый народ, уж они плодородную землю не оставили бы необработанной. А мы с вами? Скоро зацветет клубника, яблоня, слива… Вишен я насажал кустовых, быстро растущих, много — в трех местах! Если за ними поухаживать — полить, удобрить — на них ягод больше, чем листьев!.. А картошку опять станем чернобыльскую с грузовиков покупать? Бондарь знал, что говорил: я больше всего в жизни любил картошку, жареную на сале, а Грай — чай с вишневым вареньем. И на вишне великий сыщик «сломался». Посмотрел на меня вопросительно: — Виктор, что скажешь? У меня даже руки зачесались — так захотелось землицу покопать, что-нибудь посадить и удобрить. Но ответил уклончиво: — Заманчивая идея. Нс ведь так можно и клиентов растерять. В конце концов мы пошли на компромисс — капитан поедет в разведку, вернется через день, доложит обстановку, и тогда мы примем окончательное решение. Обрадованный Бондарь уехал на следующий день, в четверг 28 апреля в шесть угра. Мы остались вдвоем с Граем. Я кое-как приготовил завтрак. Поев, занялись очередным, довольно нудным делом. В час дня, сидя в кабинете, мы услышали, как с крыльца начали торопливо тыкать ключом в замок. Мы никого не ждали. Человек, похоже, спешил и не мог справиться с замком. Я взглянул на Грая, он пожал плечами. Бесшумно я вышел в прихожую и посмотрел сквозь тонированное стекло иллюминатора, вмонтированного во входную дверь. На крыльце мучался с ключами Бондарь, взволнованный, с потемневшим лицом, с волосами, прилипшими ко лбу. Старик был не в себе. Ворвавшись в дом, он оттолкнул меня, забыв вытереть ноги, оставляя следы на полу, не раздеваясь, пробежал в кабинет к Граю. Протянул ему пакет из полиэтилена: — Письмо вам. Его прибили к двери дома в Садах, — и рухнул на диван, куда мы обычно сажаем клиентов. — Стоило ли так волноваться и спешить? — попробовал успокоить старика Грай. — Может, это шалость местных мальчишек? — Ха! — нервно дернулся капитан. — Мальчишки? Вы прочитайте… Шеф осторожно развернул пакет. Мы увидели огромный двухсотмиллиметровый гвоздь, похожий на шгык, им можно пробить два бревна сразу. И еще — листок из школьной тетрадки в клеточку, сложенный вчетверо, с дыркой от гвоздя. Грай осторожно развернул листок. Письмо было написано синей шариковой ручкой, в стихах, печатными буквами, чтобы не узнали почерк: «Знаменитый сыщик Грай, Лишь весна наступит, Ты под вишней покопай И отыщешь — трупик! И, пожалуйста, узнай, Чье же это тело? А потом, еще копай — Я ведь знаю дело… Ты под яблоней ищи, Посмотри под грушей, А меня ищи-свищи, Никого не слушай! Я Король в своем Саду: Всех, кто мне не нужен, Под деревья приведу — Сыщикам на ужин! НАГ». — У меня, когда понял, о чем речь — ноги подкосились, — признался Бондарь, — не стал даже дом открывать. Завернул письмо в полиэтиленовый пакет, и скорее обратно. До остановки бежал., едва разрыв сердца не сочился. — Зачем же вы так, — укорил я его. — Можно было позвонить из правления, мы бы приехали. — И это я при стороже, при посторонних стал бы рассказывать, чго у меня в саду под деревом покойник зимовал’ — всплеснул руками Бондарь. — Скорее всего письмо — дурная шутка, — мягко заметил Грай. — А если нет? — вскинулся Бондарь. — Начнешь поливать, а он там зашевелится… Бр-р-р… Мы долго ругали незадачливого шутника и успокаивали капитана. Но старик уперся: — Мне на участок вежпгй страшно. Теперь станет под каждым деревом мерещиться череп с пустыми глазницами. Я провел кисточкой со специальным порошком по гвоздю и письму, проверил на отпечатки. На них сказались отпечалки пальцев только Грая и Бондаря. Это шефу не понравилось, местный поэт оказался не так уж и прост. — Хорошо, — решил Грай. — Подключим наш телефон к линии дежурного Автовского отделения милиции. Если кто позвонит, нам передадут. — Автобус ходит со станции метро «Улица Дыбенко», — заторопился Бондарь. — Билеты на автобус, правда, нынче кусаются. Даже частники берут с пассажира на треть дешевле. Чиновники автопарка стали наглее мафии. Автобус идет по Мурманскому шоссе до шестидесятого километра, там поворот налево и остановка «Штаны» — две улицы расходятся в разные стороны. — Едем на машине, — задумчиво перебил его Грай. — Оружие брать? — на всякий случай поинтересовался я. Детектив взглянул на Бондаря. Тот замахал руками: