Дёргаюсь к дверям, он хватает меня за руку, дожидается, когда кабина придёт в движение, и кулаком с остервенением бьёт по кнопке «стоп», а вместе с лифтом останавливается моё сердце. — Так что там, душа моя, ты говорила? Долго разгоняюсь? — ухмыляется и подходит вплотную, поднимая за бёдра и с силой прижимая к стенке. — Как тебе больше нравится, а? — цедит сквозь зубы мне в лицо. — С места в карьер? Давай, окуну. — Ибрагим… — шепчу испуганно, — перестань… — От чего же, душа моя? — уточняет ехидно, придавливая так, что становится трудно дышать. — Я не хочу, Ибрагим, прекрати… — пытаюсь оттолкнуть его, отстраниться, но делаю только хуже, задыхаюсь от безнадёжности своего положения, судорожно ищу выход и начинаю соображать, разгоняя мозг в попытке найти нужное воспоминание, в попытке вспомнить сразу всё. Каждое его слово, каждое действие. И внезапно перестаю бояться. Обхватываю его ногами, кладу руки ему на лицо и говорю спокойно: — Ты этого не сделаешь. — Неужели? — хмыкает зло. — А я вот не уверен, душа моя. Очень ты меня огорчила! — Ну, ты сам напросился, — мой голос звучит укоризненно-поучительно, за год с Ромкой я сильно поднаторела в умении пристыжать других. — Спровоцировал? Спровоцировал. Поставь меня, Ибрагим, твоя матушка слишком хорошо тебя воспитала, ты не обидишь женщину. — Матушка, — ухмыляется, но уже с озорством, — я же говорю, ты внимательная. И ты — центр всего этого дерьма, хочется тебе того или нет. Ставит меня ногами на пол и запускает лифт. — Пообедаем? — спрашиваю ненавязчиво. — Будешь выпытывать информацию для своего Тимурчика? — Для своего Ромочки, — слегка веду плечом, отвечая без иронии, — и кто там ещё на подходе… — Я очень надеялся, что пацан мой, — говорит неожиданно, — очень, душа моя. Но… не повезло. Впрочем, давно уже всё идёт через жопу, чему удивляться. — У тебя-то? — удивляюсь в ответ. — Ты получил, что хотел. — В конечном итоге — да, — пожимает плечами и пропускает меня вперёд, когда двери открываются. — Но доволен далеко не всем. — Давно знакомы? — спрашиваю ненавязчиво. — С кем? — вновь ухмыляется, открывая передо мной дверь. — С Артёмом, разумеется, — пожимаю плечами невозмутимо. — Достаточно для того, чтобы игра началась, — отвечает туманно. — Так где ты его прячешь? На своей вилле? — Тебе там понравилось? Думаю, можем съездить, отдохнуть. Тимурчик отказался, неловко не будет, а мне как раз в ту степь. — У меня ребёнок, Ибрагим, я больше не могу позволить себе подобного безрассудства. — Дети — не проблема, душа моя, — говорит певуче, распахивая дверцу машины, — было бы желание. — Ты знаешь ответ, — отвечаю тихо и смотрю ему в глаза. — У тебя был вполне реальный шанс, но ты предпочёл… — С чего ты взяла, что у меня был выбор? — перебил резко. Глаза изменились. И без того тёмные, карие, они стали почти чёрными, злыми. — Расскажешь? — спрашиваю мягко, а он морщится: — Это ни к чему. И к делу отношения не имеет. Залезай, я голодный. Сажусь в машину, пристёгиваюсь, Ибрагим выезжает на дорогу и моё сердце вновь делает скачок в пятки. У входа стоит Тимур и провожает машину взглядом. — Неловко вышло, — хохотнул Ибрагим, а я бросила на него гневный взгляд: — Ты ведь видел его, да? — Конечно. Я его практически слышал, он пыхтел, как бык на арене. — Чего ты добиваешься, а? — устало тру глаза и не слишком-то рассчитываю на ответ, но он говорит тихо: — Это очевидно. Тебя. — Ой, перестань, — кривлюсь в ответ, — ни за что не поверю. Ты поспорил на меня, помнишь? — Принять спор и участвовать в нём — разные вещи, душа моя. — Разумеется… где ж ты был два года, а? — Ты из двух мужиков выбрала третьего, — хмыкает в ответ, — я реалист и биться головой об стену считаю занятием довольно идиотским. Но, обстоятельства изменились, Артёмка наконец-то показал свою поганую внутрянку, взяв пальму первенства в соревновании «мудак года», и мы с Соболевым снова трёмся друг о друга в попытке завоевать твоё расположение. Не могу сказать, что кайфую с этого, он, конечно, красавчик, но я как-то больше по женщинам. — Ты заговариваешь мне зубы, — ухмыляюсь, поворачиваясь к нему. — Не хочешь отвечать на мои вопросы, но вворачиваешь свои. — Какая ты мнительная! — фыркает весело. — Где Артём? — Без понятия, Ди, — отвечает серьёзно, — реально, без понятия. Попробую выяснить на месте, самому край, как интересно. — Почему ты так уверен в Али? — Потому что знаю его с детства. И он ни разу не передал. — Разочаровываться в людях тяжело, — говорю осторожно, — но не пора ли хотя бы допустить вероятность? Вы пытались выяснить что-то два года назад и, как я поняла, ничерта не выяснили. Но вот они вы оба, здоровы, даже зубы не вставные, бизнес в гору, ремонт в офисе свежий, много новых лиц. С чего бы, а? — Интересный вопрос, — бормочет задумчиво, — и ответ на него был. После того, как я выкупил долю, барахтаться стало бессмысленно. — Я, конечно, в ваших делах не шарю, но самый простой вариант — просто убить тебя. Нет человека — нет сделки. — Мило, спасибо, — отзывается весело, но лицо напряжено. — Но Али это не нужно, понимаешь? Вставлять мне палки в колёса. Мы связаны, тесно, неразлучно, годами. Нет меня — его жизнь летит в трубу, он остаётся ни с чем. — Дружбой тут и не пахнет… — бормочу себе под нос, а Ибрагим морщится: — Ты не понимаешь. — Я вижу со стороны, с твоих же слов. Может, ты его другом и считаешь, а кто для него ты? Кормилец? Если без тебя он пустое место, как ты считаешь он себя ощущает? Равноправным? Значимым? Посмотри с его колокольни, оттуда совсем другой вид. Всё равно что приехать в один отель, взять одинаковые номера, но ты просыпаешься и видишь море, а он — стену соседнего отеля и контейнеры с мусором внизу. — Ты не понимаешь, о чём говоришь! — повторил упрямо, нервно. Я понимала, что смогла зацепить его чувства, что удалось подселить в его голову маленький, но настырный червячок сомнения, и следовало бы на этом остановиться, но я продолжила. — Да, прости, — вздохнула, положив свою ладонь на его руку на рычаге передач, — ты лучше его знаешь. Но ответь мне на один вопрос, это касается лично меня. Зачем ты закрыл меня с сыном в том доме? Зачем приставил этого урода, Анисимова? Али прекрасно видел, как он смотрел на меня, его дальнейшие действия были очевидны и предсказуемы. Или женщин ты не обижаешь сам, но если кто-то другой, то и ладно? Артём сбежал по каким-то своим соображениям, ты решил обезопасить меня, спасибо большое, попросил Али всё организовать до выяснения обстоятельств… я даже не пытаюсь понять, какие у вас с ним дела, похер, мне интересны только твои мотивы. Зачем? Почему сам не приехал? — Есть мне расхотелось, — скривился Ибрагим, — ты бываешь очень занудной, ты в курсе? — А ты понятия не имеешь, нахрена Али это сделал. — Уверен, его попросил Купреев. — С какой стати ему скрывать это от тебя? — С чего ты взяла, что он скрывал? — Так ты знал? — хмыкнула, а он прорычал: — Ты начинаешь раздражать. — У меня отвратительный характер, — кивнула согласно, — так ты знал? — Нет, не знал, — процедил сквозь зубы. — И не узнал бы, если бы Соболев не разгадал мой ребус. Али очень хотел чтобы всё выглядело так, будто уехала я сама. — Диана, к чему ты ведёшь? — вздохнул и припарковался у ресторана. — Я очень хочу понять, правда, но у меня от твоих вопросов начинает кипеть кровь. — Да я не знаю, — вздохнула покаянно, — но вы с Соболев на пару ведёте себя глупо. Один с одним гудрон жрал, второй со вторым делится всем, что имеет, а лично я убедилась, что дружба существует лишь до того момента, пока не пересекаются интересы. — С Татьяной разговаривала? — слегка поморщился, а я кивнула. — И я тоже не хочу есть, но мне надо. Покормишь? — Выставлю Соболеву счёт, — буркнул недовольно и вышел.