Драуг взревел и повернулся к нам. Роман напрягся. Великан медленно шагнул к нам. Следом еще шаг. — Он не горит, — закричал Роман. — Я не могу его удержать. Пламя сплошь покрывало тело монстра, но по факту ничего из плоти даже не обуглилось. Черт. Неужели он не мог просто умереть? Ноги Романа сдвинулись назад. Рафаэль приземлился рядом с ним. Кейт выпрямилась. — Что будем делать? — Мы должны разорвать его на части и похоронить. Он пришел из земли, он принадлежит ей. Земля его удержит. — Я могу ударить по нему, если ты сможешь удержать его на секунду, — выдохнула Кейт. — Но это все, что я могу. После этого не останется магии. Драуг сделал еще один шаг. Роман наклонился назад. Его глаза закатились. Цепи, покрытые темным дымом, вырывались из земли и связали ноги и запястья драуга. Кейт открыла рот и произнесла одно единственное слово силы. Магия вырвалась из нее потоком и врезалась в драуга, едва задевая меня. И все равно меня охватила паника. Шерсть встала дыбом, и истерический гогот гиены вырвался из меня, вторя безумному смеху Рафаэля и пронзительному хихиканью Асканио. Драуг дернулся назад, пытаясь бежать, цепи крепко натянулись, и его тело развалилось, как игрушка, разваливающаяся на части. Позади меня Кейт упала на землю. Роман издал короткий всхлип и рухнул рядом с ней. Теперь дело за нами тремя. Мы рванули вперед. Я схватила огромную руку и изо всех сил потянула ее в лес, подальше от дороги, и закопала в землю, выдергивая корни и рассекая мохнатые пальцы о неровные камни. Мои руки горели от боли. Я старалась игнорировать это. Я копала и копала, бросая в разные стороны фонтаны земли, пока, наконец, не протолкнула кусок руки в яму и засыпала ее землей. Затем я бросилась к дороге, схватила следующий кусок и повторила то же самое. *** *** *** Мы пятеро лежали на койках в медицинском крыле Крепости. Когда, хромая, мы все же добрались до замка с залитой кровью чешуей, грязные и облаченные в восхитительный аромат падали, смешанный с бензином и копотью, Дулиттл чуть не получил аневризму при виде нас. Нас силой забрали в больничное крыло и заставили лечь в кровати. Даже Асканио, который отделался легче остальных. Дулиттл со своими помощниками осмотрел нас и быстро определил, что у Рафаэля — ожог второй степени, у меня — перелом плечевой кости, у Романа — обезвоживание и сотрясение мозга, а у Кейт — два сломанных ребра, ушиб бедра и ее колено снова вышло из строя. А потом в дверном проеме появился Кэрран. Гнев Царя Зверей был поистине ужасным зрелищем. Кто-то орал, кто-то разбивал предметы, Кэрран же погружался в это холодное, леденящее кровь спокойствие. Его лицо превращалось в плоскую маску, а глаза становились раскалённой преисподней чистого золота. Если вы смотрели на него дольше двух секунд, ваши мышцы напрягались, колени начинали дрожать, и вам приходилось бороться с желанием свернуться в клубочек. Было проще отвести взгляд в пол, но я этого не сделала. Кроме того, он не злился на меня. Он даже не злился на Кейт. Он был зол на Анапу. Я не сомневалась, что, если бы он мог схватить бога в этот момент, он бы разорвал его пополам. — Это всего лишь ребра, — сказала ему Кейт. — И они же не сломаны навсегда. Просто перелом. — И бедро, — добавил Дулиттл. — И колено. Вот так. Не ждите пощады от медового барсука. — Как долго тебе нужно, чтобы она оставалась тут? — Кэрран посмотрел на Дулиттла. — Она может отправиться в свои апартаменты, если не покинет их, — сказал Дулиттл. — Я больше ничего не могу сделать, пока магия не вернется. Она должна оставаться в покое, пока я не вылечу ее. — Она будет. — Кэрран потянулся к Кейт. — Эй, детка. Ты готова? Она кивнула. Кэрран просунул руки под нее и осторожно приподнял, как будто она ничего не весила. — Нормально? — спросил он. Она обняла его за шею. — Как нельзя лучше. Он забрал ее и ушёл. — Итак, юная леди, как вы сломали себе руку? — спросил меня Дулиттл. — Она пыталась уберечь Кейт от того, чтобы быть съеденной, — ответил за меня Рафаэль. — Достойное дело. — Дулиттл посмотрел мне в глаза. Я сидела, как на иголках, ожидая, что же последует дальше. — Ты знала, что у тебя сломана рука? — спросил он. — Да. — И ты, случайно, не делала перевязку на указанную руку, пытаясь удержать ее на месте? О боже. — Нет. Я была слишком занята. — Что ты делала этой рукой? — спросил Дулиттл. — Копала. — И было чертовски больно, но тогда убийство драуга было важнее. — Ты находилась в состоянии стресса? — уточнил Дулиттл. — Я пыталась закопать останки гиганта-нежити, чтобы не дать ему неистовствовать в загородной местности и поедать случайных людей на своем пути. Было бы намного проще, если бы вы просто сказали мне, к чему вы клоните, чтобы мы могли двигаться дальше. Дулиттл кивнул одному из своих помощников. Невысокая хрупкая женщина подошла к койке Романа. — Мы собираемся поместить вас в вашу личную палату. — Это специальный код для убийства меня? — спросил ее Роман. — Потому что меня будет не так-то легко убить. Она хихикнула и выкатила его кровать вместе с ним. Медмаг посмотрел на Асканио. — Ты тоже можешь идти. Мальчик спрыгнул с кровати и помчался, как будто он был в огне. Дулиттл пододвинул стул и сел рядом со мной. Его лицо было таким мягким. — Однажды я лечил мальчика, — сказал он. — Он был крысой-оборотнем из неблагополучной семьи. Отец неоднократно избивал его. Это был не человек, а полный ненависти никчемный отброс человеческого существа. Изменение формы мальчика дало ему повод для гнева. В горле образовался ком. — Хм-м. — Lyc-V — очень адаптивный вирус, — продолжил Дулиттл. — Если тело неоднократно, систематически подвергается травмам одинаковым образом, оно начинает реагировать. Оборотни в более холодном климате отращивают густой мех. Оборотни в климате с частым пребыванием на солнце вырабатывают меланин с высокой скоростью. — Да. — Я все это знала. Дулиттл немного наклонился ко мне. — Мальчик, которого я упомянул, развил свой собственный механизм преодоления: его кости заживали очень быстро. Его тело продолжало пытаться давать ему инструменты, чтобы избежать следующего избиения. — Что случилось с мальчиком? — Спросила я. — Нам не к чему сейчас об этом беспокоиться, — ответил Дулиттл. — Я собираюсь задать тебе несколько личных вопросов. Ты хочешь, чтобы Рафаэль ушел или ему можно остаться? Скажи слово, и я его выпровожу за дверь. Рафаэль оскалил зубы. — Он может остаться, — сказала я. — В твоем детстве было физическое насилие, Андреа? — мягко спросил Дулиттл. Я сглотнула. — Да. — На протяжении какого-то периода? — Одиннадцать лет. Дулиттл взял меня за ладонь и слегка сжал.