Мерси услышала, как женский голос зовет Эмили по имени. – Мне пора. Бабушка хочет, чтобы я кое-что попробовала снова… Это отвратительно, Мэгс. Во всей этой еде слишком много соли, будто она приправляет ее слезами. Мерси не нашла что сказать, кроме: – Я люблю тебя, Эмили Пэрротт. – Я тебя тоже, Мэгс. – И линия оборвалась. Мерси вышла из кухни. Хантер и Зена приподняли брови, отзеркалив движения друг друга. – Не думаю, что она сможет помочь. – Мерси села между ними и выпустила протяжный, полный возмущения стон. – Я знала, что мать Эм с причудами. Не только потому, что она из богатейшей семьи Нью-Йорка и всегда смотрит на нас свысока, но и потому, что ее никогда не бывает в городе. Отец Эмили нравился мне больше. В смысле, да, он всегда забывал о школьных делах… – И о дне рождения, – добавила Хантер. Зена резко зашипела и произнесла: – Нет оправдания тому человеку, кто забывал о празднике котенка. – Да-да, но он был хорошим мужчиной. И он говорил Эм, что гордится ею, чертовски гордится. Но семья ее матери даже не приедет на похороны… подонки. – Это ужасно, – отозвалась Хантер. – Родители отца сейчас здесь, но они не разговаривают с ее мамой и настолько окунулись в собственное горе, что совсем не помогают Эм. Девочки, ей приходится самой принимать все решения относительно похорон отца. – О! Бедный котенок! Неужели она не сбежит к нам? Мерси покачала головой. – Нет. Она чувствует себя единственным взрослым человеком в доме. – Мерси встретилась с бирюзовым взглядом сестры. – Хант, значит, будет Кирк. Зена зарычала. – Проклятье, Зена, прекрати! – приказала Мерси кошке, которая отпрянула назад, словно испугавшись, что девушка ударит ее. Мерси потерла рукой лицо. – Прости, Зена. Мне не следовало на тебя кричать. – Затем повернулась к сестре. – Серьезно, Хан, если можешь предложить кого-то получше, того, кто уже знает, что мы ведьмы, настоящие ведьмы, и кому мы можем доверять, я с радостью пойду с тобой и поговорю с ним или с ней. Договорились? – Я уже думала об этом. Я предлагаю Хизер. – Хизер? Президента театрального кружка? Хантер кивнула. – Да. Помнишь, несколько Самайнов назад она приходила и просила у мамы советы по гаданию, потому что хотела написать современную версию «Макбета» и заставить ведьм украсть луну? – Я помню, – ответила Мерси. – А еще помню, как она перебивала Эбигейл, пока мама пыталась объяснить ей точки пентаграммы. Хизер – самый высокомерный человек, которого я знаю. – Вообще-то это Кирк, – вставила Зена, слизывая последние капли какао с пустой кружки. Мерси проигнорировала ее. – Именно из-за высокомерия Хизер это может сработать. Я подумала, что ей понравится «играть в ведьму». – В воздухе она изобразила кавычки. – Но ферма ее семьи находится в десяти милях от Гудвилля, и я думаю, нам действительно нужны потомки первопоселенцев. Поэтому нужен тот, кто живет в черте города. – Кирк. Ее сестра поковыряла отсутствующий ноготь на большом пальце. – Хорошо, но тебе придется провести с ним серьезный разговор перед ритуалом. – Я поговорю. И он будет не против. Обещаю. – Мерси обрадовалась, что ее голос прозвучал уверенно, потому что интуиция была не столь убедительна. Она оттолкнула это чувство. «Серьезно, у нас нет выбора». – Как насчет того, чтобы встретиться с Джексом и Кирком завтра после футбольной тренировки? Мы скажем им, что хотим встретиться с ними обоими. Сама знаешь, Кирк ненавидит выглядеть неженкой перед другими парнями. Надеюсь, это сделает его достаточно сговорчивым, и он выслушает нас. Хантер открыла рот, чтобы заговорить, но Зена опередила ее. – Будьте крайне осторожны в том, что рассказываете этим мальчишкам. Сообщите им только то, что от них потребуется, чтобы установить цели для усиления и исцеления деревьев. Им не нужно знать истинную историю Гудвилля. Не следует знать о вратах. – Но, Зена, разве не проще будет ввести их в курс дела… – Нет! – Глаза кошки вспыхнули желтым, а волосы вздыбились, когда она встретилась взглядами с девочками, и вся нежность исчезла с ее лица. – Я охраняла и берегла ведьм Гуд на протяжении нескольких поколений. Современным жителям этого не понять. Однажды Сара Гуд сбежала из-за невежества и истерии. Та трагедия не может повториться. Вы меня поняли? – Да, Зена, – в унисон проговорили девочки. Зена вздохнула и приподняла руки, чтобы погладить сестер по щеке. – Простите, что приходится быть строгой с моим котятами, но вы должны прислушаться ко мне. Чем меньше они знают, тем лучше. – Мы скажем лишь то, что поможет установить намерения, – сказала Мерси. – Не волнуйся, Зена. Мы будем осторожны, – добавила Хантер. – Отлично. А теперь я хочу спать. Мне нужно принять ванну и съесть пару-тройку трюфелей с семенами кошачьей мяты. – Зена поднялась на ноги и откинула свои волосы назад. – Увидимся утром, мои милые котята. – И наклонилась, лизнув каждую из сестер в лоб, после чего с кошачьей грацией удалилась вверх по лестнице. Девочки обменялись взглядами. – Иногда ее бывает слишком много, – прошептала Мерси. – Иногда? – съязвила Хантер с улыбкой. – Я напишу Джексу, что хочу встретиться с ним после тренировки. – Хорошо, напишу Кирку через секунду. Хочу удостовериться, что прочитала все части ритуала Сары. – Мерси просмотрела оставшуюся часть страницы, составляя на телефоне список необходимых вещей: подношение для каждого и инструменты, чтобы пролить кровь. Мерси прикусила губу. «Маленькие ритуальные ножи? Где, черт возьми, мне их достать?» Она перевернула страницу, добравшись до конца заклинания, которым заканчивался и сам гримуар. Когда она закрывала книгу, ноготь зацепился за уголок чистой страницы, приклеенной к внутренней стороне задней обложки. Подцепив угол, Мерси осторожно отклеила лист от картонной обложки. Под ним оказалось стихотворение, и этого не вызвало удивления. Гримуары Сары были полны стихов, хотя большинство из них записывались на полях рядом с заклинаниями. Их прародительница определенно была начинающей поэтессой. Будучи не поклонницей поэзии, Мерси обычно быстро просматривала другие стихи Сары, сосредотачиваясь в основном на колдовских заклинаниях. Но именно этот стих чем-то привлек ее внимание. Он был выведен, судя по всему, рукой Сары, но буквы размазались из-за чего-то, что приклеило лист к обложке. Проведя пальцами по странице, Мерси прищурилась, чтобы разобрать слова. Однажды день забвенья настанет, Болезнь деревья разом поразит. Их серой гнилью корни задурманит, И тьмою вечной листья окружит. И ярость смерти все вокруг захватит, И ведьмы Гуд не смогут им помочь — Им много силы вылечить не хватит И защитить деревья будет им невмочь. Врата останутся по-прежнему открыты, Пока не будет божество истреблено. Минуя время, станут вновь они закрыты, Как только бремя будет вновь одолено. У Мерси перехватило дыхание, когда ее взгляд снова и снова пробегал по строчкам. «Как долго это стихотворение – это пророчество – было приклеено к обложке старой копии и никем не замечалось? Неужели раньше, в других копиях древних гримуаров, никто и никогда не обратил внимание на то, что один из стихов Сары предвещал крах врат?» В глубине души Мерси Энн Гуд знала правду, и это вызывало у нее тошноту. – Что это, Мэгс? Уставившись на написанные давно умершей прародительницей слова, Мерси сказала первое, что пришло ей в голову. – Я не хочу, чтобы ты на меня злилась. Хантер присела на диван рядом с сестрой и повернулась лицом к Мерси. – Злилась на тебя? О чем ты говоришь? Мы можем рассказывать друг другу обо всем. И если речь пойдет о Кирке, я обещаю не злиться. Просто выслушаю. – Нет, это не про Кирка. – Мерси прочистила горло. – Дело в больных деревьях и вратах. Я… эм-м… довольно много размышляла о том, что стало причинной их болезни, что отличает нас от поколений, живших до нас. Хантер кивнула. – Да. Я тоже. – Есть одна мысль, к которой продолжаю возвращаться. Я ничего не говорила, потому что боялась расстроить тебя, и могу ошибаться. Я хочу ошибаться. Но я наткнулась на запись Сары, которая заставила меня убедиться в своей правоте. – Мерси прикусила щеку и выпалила: – Хан, что если все началось из-за того, что ты выбрала Тюра вместо богини? Яркие бирюзовые глаза Хантер сузились, и ее рука автоматически схватила талисман.