— Мм-м, вы уже готовы к диалогу? — поинтересовалась я. Лорд Эйн застыл с недонесенной до рта ложкой, его маман открыла от изумления рот. — Еще не готовы? — уточнила я, вновь занося для шедеврального мазка свою импровизированную кисть. И только потянулась нарисовать очередной ус, как снегомадам заорала истошно: — Ва-а-альд!!! Лорд Эйн молча взял и съел все с ложки, ус был дорисован, я издевательски взирала на леди. А едва та утихла, нравоучительно спросила: — Будете еще моего снежика обижать, а? «Снежик», не вынеся такого потрясения, выронил ложку. Его усатая маман открыла от изумления рот. Но затем закрыла, скрежетнула зубьями и выдала: — Деточка, его не я — его все приближенные к ледяному престолу «обижают»! Ох, бедненький мой. Тяжело вздохнув, уверенно произнесла: — Разберемся. — С кем? — ядовито поинтересовалась морозная матушка. — С теми, кто обижает, со всеми и разберемся. — Я была категорична. Лорд Эйн вновь взял ложку. Положил. Подумал. Хмыкнул. Глянул на меня как-то по новому, после чего произнес: — Сам разберусь. И я даже ответить ничего не успела, как снегомаман взвыла: — Сам он разберется! Как же! Снова выставишь себя посмешищем! Ты позор моего дома! Ты… На этом я взялась рисовать ей бороду, и у снегоматери слова закончились. А как она умолкла, я вежливо произнесла: — В данный момент лорд Эйн занят и не может уделить вам должного внимания. Вы очень ценны для нас, мы всегда вам рады, поэтому просим впредь уведомлять о вашем появлении заранее, чтобы уважаемый лорд Эйн мог в полном объеме уделить внимание вашей очень значимой для нас персоне. После чего стерла усы. Снегомать моргнула, сглотнула и как-то растерянно произнесла: — Если можно, я завтра свяжусь с… — Конечно-конечно, — радушно-вежливо произнесла я, — с нетерпением жду вашего звонка, чтобы согласовать время вашей беседы с уважаемым лордом Эйном. Всего доброго. — И в-вам… — вконец растерялась леди. И отключилась, а зеркальце улеглось на стол бездушной стекляшкой. А я уставилась на снежика. Тощенький, бледненький, красноглазенький, жутик такой, и так жалко его стало, прям до слез. И главное я поняла — не сможет он без меня, не проживет, обижают его всякие, причем, судя по словам маман, много их всяких, придется заняться ситуацией. — Что? — хмуро спросил лорд Эйн. Шмыгнув носом, призналась: — Жалко тебя. Бабахнув кулаком по столу, сугробик подскочил, упираясь узкими ладонями в стол, навис надо мной, демонстрируя оскорбленность и… — Ладно, разберемся, — игнорируя его показательную ярость, устало протянула я. — Завтра на приеме полагается быть в белом? Лорд Эйн от такого опять впал в заморозку, а я поняла что: — М-да, риторический вопрос был, вы же ограниченные, у вас всегда только белый. — Оттенки разные! — прошипел оскорбленный за свою расу снежик. — Но белые, — продолжала я гнуть свою линию. И так как кое-кто, сверкая красными глазенками, подался ближе, торопливо добавила: — Не грусти, завтра с тобой пойду. Поднялась, потянулась всем телом, прическу поправила… взгляд снежика изменился в тот же миг, сменив гнев на заинтересованность, а следом и готовность использовать любовницу по назначению, вот только… — Поздно, лорд Эйн, — продолжая поправлять прическу, с тяжелым вздохом сказала я. — В смысле, «поздно»?! — не понял он. — В смысле, — развела руками, — понимаешь, у меня принципы — я не сплю с теми, на кого работаю. И тут этот наивный, сузив глаза, заявил: — Виэль, ты на меня не работаешь! Пришлось обрадовать мужика: — Ошибаешься. Он не обрадовался, и тогда я добила: — Зарплату обсудим завтра… — скептически осмотрела его с ног до головы, — что-то мне подсказывает, что я сильно увеличу даже тот оклад, что уже прикинула… Ну да ладно, у нас еще полно снега непаханого, в смысле работать надо. Веди к слугам. Лорд Эйн грохнулся на стул, потрясенно глядя на меня, затем вопросил: — А к слугам тебе зачем? И вот тогда я вполне законно возмутилась: — Слушайте, шеф, я к вам в портнихи не нанималась! Нет, один раз, исключительно чтобы поиздеваться, я могла бы и пошить, но это до того, как вы наняли меня в личные помощники. — Виэль, — взгляд снежика сделался основательно нехорошим, — я тебя не нанимал! — Естественно, — согласилась без проблем, — я же еще не решила, какого размера у меня будет зарплата. Шеф, подъем, мне к слугам надо! — З-з-зачем?! — прошипел этот взбешенный. — Буду им мозг выносить, — честно призналась работодателю. Лорд Эйн открыл было рот, собираясь возразить, но тут до него дошел смысл сказанного и собственно ситуация, и, проявив ум, смекалку и сообразительность, начальник заткнулся. После чего и вовсе поднялся и потащился показывать мне, где слуги. * * * Показал. Привел в подвал — триста семьдесят ступенек вниз, подвел к огромной, роста в три человеческих, толстенной дубовой двери, которая вся оказалась железом обита, да таким каленым и внушительным, что это наталкивало на невеселые размышления, радушно ладонью махнул, мол «приступайте, Виэль Мастерс», после чего отошел к стене и, сложив руки на груди, привалился к этой самой стене плечом, выразительно глядя на меня. То есть мне недвусмысленно предложили начинать. Я, все еще в той самой лордовской тоненькой рубашке, то есть мне было холодно, подошла к двери и постучала. Где-то там раздался слаженный выдох и… тишина. — Откройте! — крикнула я, от чего-то несколько оробев. От размера двери, наверное. Из-за преграды послышалось нервное перешептывание, закончившееся выкриком одной из старушенций: — Это та, новая любовница! Тишина, и визг девицы, за которой я с катаной гналась, потому что она вкусную поджаренную курочку тащила: — Она сумасшедшая! Меланхоличное мужское: — Просто еще не приручил ее наш сугроб. «Сугроб», на которого я тут же оглянулась, естественно, возмущенно вскинул бровь, явно не ожидая, что его за глаза прислуга именно так величает. Но промолчал — уважаю.