– Кофейку – да, но позже, – снисходительно кивнул Боб. – А сейчас припомните тот день, когда неожиданно умерла Ингина сослуживица Хруцкая. Помните, ее нашли на скамейке в парке? А перед этим неизвестный с бородкой, усами и длинными волосами подарил конфеты, которые к вечеру исчезли… – И что? – спросила Инга, холодея от недоброго предчувствия. – А то, что эта история, оказывается, имела продолжение. Той же ночью, совсем в другом районе города, скончалась некая Раиса Карагодина, по социальному статусу – бомжиха. Вот в ее-то пожитках и обнаружилась коробка дорогих элитных конфет «Созвездие»… В ней недоставало двух конфет… Инга и Баженов во все глаза смотрели на Боба, а тот, вволю насладившись их недоумением, продолжил: – Поначалу никто эти два случая не связал, тем более что занимались ими разные отделы полиции. И внезапная смерть бомжихи никого особо не удивила. Удивили именно конфеты – откуда такие? Но потом, по наводке участкового, нашли постоянного сожителя этой самой Раисы – некоего Гену-тошнотика. Почему «тошнотик» – не спрашивайте, не интересовался, может желудок у мужика слабый… И этот Гена, не сразу, но постепенно, под воздействием уличающих его фактов, признался, что вечером, ошиваясь в городском парке в поисках пустой стеклотары и других полезных вещей, обнаружил сидящую на скамейке женщину. Сначала он подумал, что она спит, но потом понял, что мертвая… Естественно, вызывать полицию и светиться возле трупа он не стал, но сумочку, принадлежащую покойнице, приватизировал. В ней были телефон, пропуск в какое-то учреждение и коробка конфет. Пропуск Гена, как культурный человек, выбросил в урну, телефон сбыл перекупщику, а все остальное принес в подарок своей подруге Раисе Карагодиной… Дальше происходит следующее: Гена-тошнотик и Раиса выпили водочки, приобретенной на средства от проданного телефона, и Рая закусила конфеткой из подаренной коробки. Через некоторое время она испустила дух. Сечете? Инга по-прежнему молчала, только все больше бледнела. – Далее Гена-тошнотик поступает согласно своей логике и нравственным принципам – он сбегает. Тело Раисы обнаружили другие бомжи из этой же компании. Избавиться от трупа не решились, сообщили в полицию… Гену, естественно, задержали, и ему ничего не оставалось, как показать урну, куда он выбросил пропуск, и барыгу, которому сбыл телефон. Пропуск, найденный в заполненной дождевой водой урне, оказался на имя Хруцкой Юлии, телефон, который барыга не успел продать, тоже принадлежал ей. Как я уже сказал, в коробке недоставало двух конфет. Две конфеты, две внезапные смерти… Сечете?.. Во всех оставшихся конфетах обнаружили токсин. Названия вам не скажу, сам не запомнил, какая-то фигня химическая – цикло… пенто… гидро… еще что-то… Не важно, главное, что эта фигня вызывает острый инфаркт миокарда… – Ничего себе, где всплыли конфетки! – ахнул побледневший Баженов. – Вот именно, – подтвердил Боб. – Догадываетесь, кто подарочек приготовил? – Боже мой! – Инга прижала ладони к щекам. – Выходит, это Юлька взяла те конфеты? Как же так? А я… Я же чуть на Яшкину не наехала, а это Юлька? Да нет, не может быть! – Очень даже может, – возразил Боб. – Я, между прочим, еще раньше узнал, что ваша Юлия – воровка. От Лютика. Ваша начальница посылала ее к Хруцкой домой, помнишь? Ну, когда она не вышла на работу… – И что? – И то, что у нее на вешалке Лютик увидела свой зонтик, который у нее украли еще прошлой осенью. Там какой-то дефект на ручке был, так что она свою вещь узнала… Лютик такая расстроенная была! Еле я ее успокоил, полкило мороженого пришлось скормить… – Точно, – вспомнила Инга. – Лютик в тот день была такая странная! Я еще хотела ее порасспрашивать, да потом обо всем забыла… А ты-то почему молчал? – Да не до мелкого воровства мне было, а связать смерть Хруцкой с твоими конфетами я тогда не мог. Откуда я знал? Инфаркт так инфаркт, мало ли… Что конфеты отравлены – это я только сегодня узнал, на допросе, а про бомжиху мне Сан Саныч потом уже рассказал… Инга вспомнила укоряющий взгляд, которым на нее смотрела Юлька Хруцкая с фотографии в вестибюле… А та бомжиха, ни в чем не повинная бедолага… Наверное, только и успела, что мимолетно порадоваться вкусной конфетке… Они умерли вместо нее… Тяжесть невольной вины опять легла ей на плечи. Как теперь жить с таким грузом?.. А как быть с Ритой Яшкиной? Как сказать всем, что она не виновата в кражах? Ведь теперь понятно, что это было делом рук Хруцкой и она нарочно подставляла Яшкину?.. Язык не повернется, ведь о мертвых – либо хорошо, либо ничего… – Как же быть с Ритой Яшкиной? – вслух сказала она. Баженов и Боб переглянулись. – Надо же, – удивился Боб. – Лютик тоже за эту Яшкину испереживалась… Не волнуйся, – обратился он к Инге. – Все решится без тебя. Сейчас оба этих дела будут расследоваться уже как убийства. Вас всех там будут допрашивать как свидетелей – и тебя, и Лютика, и эту твою Клару Карловну, всех… – Клару Семеновну, – машинально поправила Инга. – Не важно… Правда выплывет наружу… – А почему Торопцев подписался своим инициалом – «Л»? – спросил Баженов. – Если он подставлял Владика – это нелогично… – Что-то я опять забеспокоился за российскую науку, – заворчал Боб. – Во‐первых, не своим, а твоим, он же слышал, как Инга тебя называет! Сам подумай, стала бы она принимать подарки от незнакомого «В»? А вот от Леши – с радостью и тут же слопает! И ведь правильно он угадал – Инга сразу на тебя подумала, только вот есть не стала, не понравился ей твой подарок! – Якобы мой, – возмутился Баженов. – Я‐ко-бы! – «Якобы, якобы», – передразнил Боб. – Все у тебя «якобы». Якобинец! У Баженова жутко зачесались кулаки, но, вспомнив, что за ним должок, он стерпел. Инга увидела, как сжались его губы, краска выступила на лице, и успокаивающе погладила Алексея по руке. Боб заметил этот жест и встал. – Схожу за кофе, – объявил он. – Моя очередь… …Кофе, заказанный Бобом, пить уже никому не хотелось, кроме него самого. Он с удовольствием доел пирожки и опустошил свою и Ингину чашки. Инга и Баженов помалкивали, наблюдая за процессом… Дожевав последний пирожок, Боб с сожалением оглядел пустое блюдо и отодвинул от себя чашку. Баженов молча подвинул к нему свою, нетронутую. Боб благосклонно кивнул, отпил глоток кофе и откинулся на спинку стула. – Ну а когда отравление не удалось, – как ни в чем не бывало продолжил он, – Торопцев, как говорится, закусил удила. Ему нужно было убить Ингу во что бы то ни стало… С помощью эсэмэски, посланной с телефона Земляникиной, он выманивает Ингу в сквер на Южной, вырубает ее ударом по голове и вводит лошадиную дозу снотворного. Потом везет туда, где уже лежит труп Земляникиной. Он считает это место удачным, ведь труп до сих пор никто не нашел! Добить Ингу он планирует на месте, ведь ему придется ее нести, а приятнее все-таки иметь дело с еще живым телом… Ну, чем это кончилось, мы знаем! Потом он пытается добить Ингу в больнице и снова терпит неудачу… Он в панике… Понимает, что кольцо вокруг него сжимается, погоня дышит в затылок… Надо бежать… Он уже давно готов к этому: свернул все свои дела, продал особняк, избавился от матери… – Он ее убил? – перебил Боба Баженов. – Ну, в убийстве он не признался, но предположение есть, и оно будет проверено, таковы правила… Все помолчали… – И сегодня, – снова заговорил Боб, – Торопцев делает последнюю попытку убить Ингу. Никакого смысла в этом нет, все тайное уже стало явным, и он сам понимает, но остановиться не может. Для него это имеет какое-то особое значение. Он пытался объяснить на допросе, все время твердил: у льва, мол, нет живых врагов, только мертвые… Словом, конченый психопат. – Львиное сердце… – пробормотал Баженов. – Да только лев‐то трусливый, – усмехнулся Боб. – Все его жертвы – дети, женщины и старики… Помнишь, Инга, мы в детстве сказку читали, там был такой – Трусливый Лев… – Боже мой, – тихо сказала Инга. – Какой длинный след бывает у нераскрытых преступлений… Сколько невинных людей… Они снова замолчали. В кармане у Боба затренькал телефон. – Да, мама, – сказал он в трубку. – Да, здесь, со мной, оба… Угу… угу… Да, скоро приедем! Он положил телефон на стол и сказал: – Так. Нас ждут у Инги. Ангелиша с Алей все в квартире убрали, приготовили ужин. И еще, приехал Сарычев… Боб одним глотком допил баженовский кофе и стукнул чашкой о стол, как будто поставив точку. – Поехали, а то ужин остынет, – скомандовал он. – Неужели в тебя еще и ужин влезет? – поразился Баженов. Боб усмехнулся: – Сегодня в меня влезет ужин, а завтра влезет завтрак, обед и так далее… Кто много работает, тот много ест… Знающие люди это понимают! Между прочим, Сарычев зовет меня работать в свой отдел. И ребята его тоже… – Ты согласился? – заинтересовалась Инга. – Обещал подумать… – Боб, а слабо тебе стать ментом и дослужиться до генерала? – поддел его Баженов. – Ни фига не слабо, – поморщился Боб. – Заманчивое, конечно, предложение, и работа интересная, вот только формалистики у них много, бумаг всяких, да и субординация эта… Пока до генерала дослужишься, придется перед каждым майором тянуться… Инга и Баженов переглянулись. Впервые за этот день они увидели в глазах друг у друга смешинки. – Коне-ечно, – преувеличенно серьезно протянула Инга. – Будут еще всякие майоришки под ногами крутиться! – Да-а, козыряй еще им! – так же серьезно поддержал ее Баженов. – А он же гениальный сыщик! – Найдет он даже прыщик! – подпела Инга. Боб смотрел на них, прищурившись, и барабанил пальцами по столу. – Дураки вы оба, – снисходительно проговорил он. Инга и Баженов переглянулись, а потом, с совершенно одинаковым выражением на лицах, вновь уставились на Боба и удивительно слаженным хором ответили: – А ты – Квадратные Штаны!