— Про такие книжки я ничего не знаю. Никогда не читал подобные. Но, наше перемещение во времени — это уже факт, доказанный научно, так что попробуйте осознать и смириться. Что же касается этого судна, то, по решению командования, «Богиня» теперь будет вспомогательным крейсером. И вы больше не имеете права распоряжаться на ней. Вера разразилась криком: — Вам мало того, что арестовали нашу яхту, так еще и конфисковывать хотите ее, совки поганые! Это незаконно! Полнейший беспредел устроили! И, отступив обратно на трап, она заголосила: — Адвоката ко мне! Шломо, на помощь! Они тут хотят нашу «Богиню» отобрать! Розенфельд резко выскочил из-за стола на ее крик. Пролив на себя остатки своего супа, он даже не обратил на это внимания, так спешил помочь Дворжецкой-Кардамоновой. Но, к удивлению Веры, тот увалень в бескозырке, стоящий возле трапа, адвоката не пропустил, мгновенно перегородив своей широкой грудью вход наверх. — Чего его не пускаешь? Меня же ты пропустил, так и его пусти уже! — крикнула Вера сверху молодому высокому матросу. Но, тот застыл, как скала, с автоматом наперевес. И тут вмешался мичман, громко сказав из рубки: — Советские моряки с женщинами не воюют. А ваша яхта, гражданочка буржуиночка, реквизирована, потому что в военное время любое гражданское судно может подлежать конфискации для нужд военного флота. И никакой адвокат вам тут не поможет. — А что, у нас разве кому-то объявлена война? — опешила Вера. — Да, всему этому миру, — ответил Федор Яровой. — Но, тогда, чем же вы лучше пиратов? — спросила Вера. — Мы лучше, чем пираты, потому что мы — советские моряки! — с гордостью произнес мичман. * * * Для самого Арсена Саркисяна день выдался очень нелегким. Сначала поход на катере вокруг острова с неприятным открытием, что на Тиниане совершенно отсутствуют следы современной цивилизации, потом совещание с командиром эсминца и с особистом, где пришлось не только сопоставить открывшиеся факты, но и сделать неутешительный вывод о перемещении во времени в далекое прошлое. Отчего пришлось незамедлительно принимать трудное решение, объявив о научном эксперименте. Колясников и Соловьев согласились с Саркисяном, что отрицать произошедшее не имело смысла, ведь догадки отдельных членов экипажа могли в самое ближайшее время породить нездоровые слухи и бурление в коллективе с самыми непредсказуемыми последствиями. Тем более, что даже при очень большом желании скрывать такое изменение окружающего мира долго просто не получилось бы. Потому и решили, что лучше сразу же взять ситуацию под свой контроль, возглавив самим перемены, связанные с провалом сквозь время, факт которого постановили отныне официально именовать «Героическим прорывом советского эсминца с помощью достижений советской науки через преграду времени с целью освобождения народов от колонизаторов и восстановления исторической справедливости». Так получалось доходчиво и понятно простым морякам. Долго дискутировали, какой теперь должна быть форма власти. Колясников сразу выступил за единоначалие, фактически, за собственную военную диктатуру. Соловьев же предлагал назвать форму правления «Триумвират», разделив властные полномочия по типу советских троек Ленин плюс Свердлов и Троцкий, Сталин плюс Зиновьев и Каменев или Хрущев плюс Маленков и Булганин. Но, Саркисян настоял на более привычном для слуха простого советского человека названии органа власти «Политбюро» с равными полномочиями, что предполагало некоторое ограничение личной власти каждого из трех главных правителей голосами двух других. Также имелась возможность расширения состава политбюро и управляющих структур по мере необходимости. В рамках утвержденной модели управления, постановили командующим всеми военными вопросами назначить Колясникова, командующим вопросами безопасности, разведки и контрразведки назначить Соловьева, а самого Саркисяна назначили командовать внешней и внутренней политикой, как главного партийца, которым он уже и без того был на эсминце, занимая еще и выборную должность председателя парткома. Теперь же, после переноса во времени, он внезапно сделался кем-то, вроде Генерального секретаря ЦК КПСС. А Соловьев получил полномочий больше, чем Берия. Колясников же теперь имел не только полномочия главкома флота, но и министра обороны. Саркисян чувствовал, что этот достаточно суровый человек не против примерить на себя роль военного лидера нового государства в более широком смысле, который может спросить строго с каждого другого члена политбюро и даже подмять под себя их всех, если захочет, став кем-то, вроде нового Сталина. Вот только Саркисян не хотел допустить совсем уж жесткой диктатуры, потому и настоял именно на «Политбюро» из равных по статусу управленцев. Поскольку создание политбюро являлось, фактически, утверждением нового государства, сразу вынесли решение и об этом. Решили, что всюду, куда они смогут распространить свою власть, будут создаваться новые советские республики, которые должны будут в перспективе образовать новый Советский Союз. Потому никакие символы изменять не придется, достаточно просто строить военные базы с красными флагами на новых территориях. А взять под свою юрисдикцию есть возможность очень многое, хоть целый материк. Ведь Австралия, похоже, еще не открыта. Да и обе Америки можно попытаться поставить под свой контроль. А уже потом, накопив достаточные ресурсы на этих далеких от Старого Света берегах, подготовив десантный флот, бросить вызов державам Европы, чтобы новый Советский Союз стал глобальным, воплотив мечту о всемирной социалистической революции и о построении коммунизма в масштабах планеты. Ведь, если их занесло в начало эпохи Великих географических открытий, а все пока указывало на это, то передел мира еще только начинается. И достаточно мощных сил у колонизаторов в новообразованных колониях пока нигде нет. Потому даже отдельно взятый англичанин Френсис Дрейк на своем утлом паруснике «Золотая лань» с горсткой своих людей числом меньше роты, вооруженных примитивными пушечками и однозарядным стрелковым оружием, смог нанести столько поражений тем же испанцам не только на воде, но и на суше, успешно атакуя порты и захватывая богатейшие трофеи. А если за дело возьмется эскадра из советского эсминца и вспомогательного крейсера, который тоже легко можно вооружить так, чтобы ни один галеон не смог с ним тягаться в огневой мощи, переставив с «Вызывающего» на «Богиню» пару артиллерийских установок? Будучи военными моряками, все трое прекрасно понимали перспективы, открывающиеся перед ними. Пока «Вызывающий» и «Богиня» способны двигаться и стрелять, их преимущество над флотами и береговой обороной колонизаторов будет колоссальным. Конечно, перспектива войны со всем миром немного пугала грандиозностью задачи, но, пример Дрейка имелся прямо перед глазами. И он воодушевлял всех троих самоназначенных правителей нарождающегося государства объявить войну всем тем, кто рискнет противостоять им в этом времени. Разумеется, они обсудили и вопросы базирования и снабжения, понимая, что трудности ждут немалые. Боекомплект на эсминце пока имелся нетронутый. А запас стрелкового оружия двадцатого века на борту позволял не только обеспечить каждого моряка из экипажа эсминца стволом, но и вооружить дополнительно еще целую роту. Машины и механизмы на «Вызывающем» пока находились в отличном состоянии. Им повезло, что корабль был новым, но уже полностью прошедшим необходимые испытания и как раз, перед этим походом, завершившим устранение всех выявленных дефектов. Потому, первым делом, возникала необходимость решить вопрос с горючим. И над этой проблемой предстояло очень серьезно подумать. Что касалось обеспечения продовольствием, то оно и на Марианских островах имелось в достаточном количестве. С пресной водой дела, например, на Тиниане обстояли не слишком хорошо, но она все-таки имелась, хотя и немного солоноватая. Взяв за образец действия тех же колонизаторов, которые повсюду, куда добирались, строили свои военные форты, поднимали флаги и столбили, таким образом, территории, решили пока организовать первый пункт базирования прямо на месте. Потому и переименовали сходу Марианские острова в Марианскую Советскую Социалистическую Республику. Правда, Соловьев возражал, что нет смысла оставлять буржуйские названия, раз уж они взялись строить с нуля новый Советский Союз. А Колясников заметил, что пока это еще даже и никакие не Марианские острова. Он объяснил, что так их назовут позже, в 1668-м году в честь испанской королевы Марианны Австрийской, а сейчас, если принять во внимание, что вокруг время Френсиса Дрейка, они именуются островами Воров, как первыми назвали их испанцы из экспедиции Магеллана в 1521-м году за то, что вороватые туземцы увели у них шлюпку. Саркисян же убедил оставить пока прежнее название ради удобства привязки к привычной карте. Имелся у него и личный тайный умысел. Его собственную любимую десятилетнюю дочурку, которая осталась теперь невообразимо далеко за порогом времени, тоже звали Марианной. И он ничего больше не мог уже для нее сделать, а только увековечить имя своей дочери на географической карте. Глава 3 Вернувшись после обеда в свою каюту, супруги Марченко сразу заспорили: — Знаешь, Алиса, ты не права, что все для нас кончено. Это не «мы» теперь здесь лишние люди, а «они», вот эти самые Дворжецкие. Ни Боря, ни Вера ничерта не умеют, кроме того, чтобы развлекаться, давать указания другим и жрать в три горла. Если Боря еще создавал видимость какой-то работы в страховой компании, которую передал ему отец, то Вера даже этого делать не удосужилась. — Но, она же снималась в кино, — возразила Алиса. А Олег продолжал гнуть свое: — Подумаешь, снялась в нескольких фильмах своего мужа-режиссера ради удовольствия, да и сняты эти фильмы на деньги ее же собственного отца! Ерунда раскрученная, а не киноискусство! С таким удачным раскладом по жизни никакого таланта и не нужно. При таких-то деньжищах и связях! Иное дело, мы с тобой. Вот я, например, не только от отца скважины и предприятия свои получил, но еще и инженер-нефтяник по образованию. Да я на практике легко могу крекинг нефти организовать. Всю технологическую цепочку нефтяной промышленности знаю и воссоздать сумею. Где находятся месторождения, тоже хорошо помню. Да и в ноутбуке у меня вся информация имеется по моей отрасли и по геологии, если даже что и забуду. Я же полезнейший кадр для этих советских! На чем там их эсминец ходит? На бункерном мазуте номер четыре? Вот и где они возьмут этот мазут в шестнадцатом веке, если я им не налажу его производство? А они, между прочим, оценивают людей по способностям, а платят им по труду. Потому я и собираюсь сотрудничать с ними. Так что неплохо заживем и здесь. — Ну, а я-то что? Я простая домохозяйка, тунеядка для них. Я точно абсолютно лишний здесь человек, — пробормотала Алиса. — Это еще почему? Да в Советском Союзе у многих чиновников жены занимались лишь своим домашним хозяйством. И ничего. Вот только подчеркивать это прилюдно теперь не нужно. Времена наступают для нас другие, когда личная скромность будет только украшать. Да и образование у тебя есть педагогическое. Детишек сможешь учить, если захочешь. — А как же наши собственные дети? Они же без нас пропадут! — воскликнула Алиса. Но, Олег Марченко успокоил жену: — А что они? Немаленькие уже, Артемке двадцать один исполнилось, а Маришке — девятнадцать. Не пропадут. Да они еще и рады будут, что родительское наследство раньше времени на них свалится. Ну, попереживают немного, что мы без вести пропали. И все. А потом мгновенно станут очень богатыми и счастливыми без всяких затрат собственного труда. А уж какими путями по жизни пойдут, пусть сами для себя решают. — Я понимаю, но, все равно, Олежка, у меня сердце за них болеть будет. Я же мать… Они же дети… * * * Пока шел концерт, Соловьев стоял на мостике эсминца рядом с Колясниковым и Саркисяном, наслаждаясь прекрасным голосом певицы и удивительной музыкой начала двадцать первого века, но, одновременно делясь и соображениями с присутствующими. Слишком много накопилось тем, требующих немедленного обсуждения. Например, Саркисяна и Колясникова очень интересовал вопрос, что делать с людьми из будущего, угодившими в воронку времени на «Богине». Такой же вопрос поднимался и в отношении пленных англичан с парусника. Колясников предлагал решить задачу просто: капиталистов вместе с их прихвостнями и с английскими матросами высадить на остров, чтобы они там выясняли отношения между собой камнями и палками, пока все друг друга не поубивают. И Соловьеву пришлось объяснять свое видение ситуации: — Нас тут оказалось не так уж много, чтобы разбрасываться людьми. Товарищ Сталин не зря говорил, что кадры решают все. И с чем у нас сейчас плохо, так это именно с кадрами. Вокруг одни неграмотные туземцы. И, если уж мы решили строить государство на пустом месте, то нам понадобится любой грамотный человек. А люди из будущего все не только грамотные, но и владеют технологиями своего времени, сильно продвинувшимися вперед по отношению к тем технологиям 1957-го года, которыми владеем мы. И все эти знания необходимо обратить нам на пользу. Но, не только техническая сторона будущего для нас чрезвычайно важна и интересна, но и историко-политическая. Мы должны с помощью этих наших потомков точно понять, почему же все-таки распался Советский Союз. Нам жизненно необходимо знать все детали и все мотивы, которые привели к этой катастрофе, чтобы нам самим не повторить подобных ошибок уже здесь. Поэтому из каждого имеющегося человека из будущего мы должны тем или иным способом, добровольно или принудительно, выжать весь его потенциал, всю ту информацию, которой он владеет, чтобы использовать во благо строительства нашего нового общества. Что же касается людей из прошлого, то и они могут быть полезными. Хотя бы тем, что они пока единственные в нашем распоряжении, кто знает реалии этого времени. Конечно, убийц мы накажем. Например, повесим их публично, чтобы нагнать страху, а вот остальных английских моряков можно использовать в качестве подразделения береговой обороны для защиты от тех же испанцев. Англичане для нас сейчас даже получше будут, чем туземцы, с которыми пока самый простой разговор наладить проблематично по причине языкового барьера. А английский многие наши знают. К тому же, эти англичане вполне обученные вояки. А из туземцев когда мы еще боевые части создадим? Наверняка, не особенно быстро. Колясников выслушал молча. А вот Саркисян все-таки поддержал Соловьева: — Ты прав, Яша. Надо нам начинать ассимиляцию аборигенов с организации языковых курсов. И не только для военных целей их надо учить грамоте, а, чтобы народное хозяйство можно было развивать. Нам специалистов обучать надо срочно во всех отраслях. Огромные территории предстоит облагораживать. Тут и Колясников высказался: — Я предлагаю для начала организовать призыв местных молодых парней на военную службу. Вот и будут они под руководством инструкторов не только русский язык учить в обязательном порядке, но и боевые навыки сразу же получать. А на службе жесткая дисциплина не даст им откосить: не можешь — научим, не хочешь — заставим! Полное погружение в нашу языковую среду им обеспечим. Есть у меня тут на эсминце несколько бывших морских пехотинцев на примете, кто может обучение личного состава на берегу организовать, как положено. Так они и решили. Детали, конечно, предстояло еще прорабатывать, но это пока отложили, потому что концерт закончился, и Соловьев повез Лауру обратно на «Богиню» под собственной охраной. * * * Пока командование решало важнейшие вопросы управления в новых условиях и занималось организацией торжественного построения с праздничным концертом на эсминце, простые матросы озаботились весьма неприятным и неприглядным делом, эвакуируя на берег мертвецов. Тела английских моряков, погибших вчера в абордажной стычке, начальство наконец-то приказало закопать на острове, чтобы не воняли. И моторный баркас временно превратился в труповозку. Дело осложнялось еще и тем, что среди раненых англичан выискался священник, капеллан «Золотой лани» Флетчер, который, несмотря на свою простреленную правую ногу, порывался служить погребальную службу. И оба доктора, Ефремов и Квасницкий, неожиданно пошли у него на поводу, не только положительно рассмотрев его просьбы, а даже выискав где-то для него на борту «Богини» инвалидное кресло с электроприводом, отчего этот священник получил возможность свободно перемещаться по главной палубе. Все на яхте диву давались, насколько быстро человек из шестнадцатого века сумел освоить управление электрической каталкой. Выехав на корму в белой госпитальной пижаме, Флетчер, сидя в своем удобном инвалидном кресле, долго читал молитвы и пел псалмы над каждым покойником, прежде, чем позволял матросам забирать тело для погребения. «Ну вот, только этого иностранного попа нам здесь и не хватало», — роптали советские моряки. Но, все же, они смирились, поскольку другого начальства над ними на корме «Богини» не имелось, а доктор Ефремов, приказавший ублажить прихоть англиканского священника прочитать молитвы, все-таки числился целым лейтенантом, хоть и медицинской службы. * * * Советские матросы, которых заставили таскать в баркас трупы, хорошо уже завонявшие на жаре, переговаривались друг с другом, пока шли от «Богини» к берегу. Доренко и Петров сидели на баке баркаса, который громко тарахтел мотором, да и говорили они негромко, потому их разговор никто и не мог подслушать. Во всяком случае, ни моторист Мурад Бекманбетов, сидящий возле мотора, ни старослужащий матрос Руслан Камнебитов, который управлял суденышком на корме. А все корабельное начальство оказалось занято более важными делами, чем перевозка трупов. Первогодок Илья Доренко, призванный на Тихоокеанский флот из Хабаровска, говорил своему товарищу, такому же первогодку Григорию Петрову из Комсомольска-на-Амуре: — Ну, что за ерунда такая происходит, Гришаня? Почему мы должны вот этих пиратов зловонных хоронить? Почему их товарищей, которых в плен наши взяли, не заставили таскать жмуров и закапывать? Заперли вон этих пленных на эсминце, да еще и нашей кашей кормят. А они не делают ничерта, сидят себе под арестом, как на курорте. Нет, чтобы расстрелять их всех? Пираты же! На что они годятся? Только для того, чтобы мирных людей грабить и убивать? — Ничего ты не понимаешь, Илюха! Эти пираты правильные. Классово близкие, как наш комсорг Матвеев говорит. Они на капиталистов напали, которые сидят на этом теплоходе красивом. Ну, а нам теперь отдуваться. Тут и без того ужасная жара, а еще и в похоронную команду назначили нас с тобой, землячок. Эх, не повезло же! — сказал Григорий. — Давай, Гришаня, пока к берегу идем, хоть проветримся немного, — предложил Илья, стягивая с себя робу. Но, его товарищ не одобрил такое предложение, проговорив: