У меня не было времени осознать объявление, прежде чем Роберт прошел по коридору и исчез из вида. Я встала, чтобы последовать за ним, и услышала, как открылась входная дверь. — Детектив Сакс, — тепло сказал Роберт, которому нужно было выдать награду за актерскую игру. Я вышла в коридор и медленно пошла к двери, гадая, почему детектив здесь. Раньше я беспокоилась, что меня арестуют, поскольку я не сообщила о планах Джона на Брук, но теперь, когда он обзавелся ярлыком Кровавого Сердца, имело ли это значение? Сюда прибавилась еще одна возможность. Детектив Сакс мог придерживаться того же мнения, что и Роберт: что я все время знала личность Кровавого Сердца. У меня скрутило живот. — Добрый вечер, мистер Кевин, — детектив, стоявший на крыльце, оглядел меня, когда я остановилась возле Роберта. — Доктор Мур. Я прочистила горло: — Здравствуйте. Проходите. Роберт отдвинулся в сторону, и детектив вошел, на его бедре блеснул значок. Я провела их в гостиную и включила лампу возле стула. — Значит, вы оба здесь, — детектив окинул нас взглядом. — Снова. Между вами что-то есть, или вам просто очень нравится обсуждать мертвых? Я потерла лоб, жалея, что не съела спагетти. Наверное, они все еще стояли на стойке, и я почувствовала головокружение от голода. Мне нужна была каждая крупица моей ограниченной мыслительной энергии. — Мы видели новости. Я удивлена, что вы не на месте преступления. — Я был там, но только потому, что изначально оно было моим. Теперь за него взялись оперативная группа и федеральные агенты. Детективы сейчас направляются к дому Скотта Хардена, но я решил сначала заглянуть сюда. Я пытался звонить, но вы не ответили. Я взглянула в сторону кухни, где на стойке все еще лежала сумочка. — Извините, мой телефон на кухне. — Что ж, мы пытаемся выяснить, что случилось. У нас двое мертвых серийных убийц и паренек, сбежавший в утро их смерти. Прежде чем мы обратимся к Скотту, я бы хотел узнать, есть ли у вас какие-то мысли на этот счет. Особенно учитывая то, что Джон звонил вам тем утром. Я на долю секунды встретилась взглядом с Робертом и отвела глаза. Сколько людей, помимо нас двоих, знали, что он убил Джона? И как он узнал, что Джон — это Кровавое Сердце? На второй вопрос все еще предстояло найти ответ. — Верно? Вы ведь это сказали мне изначально? Что Джон оставил вам короткое сообщение на автоответчике, попросив перезвонить? — детектив Сакс оторвал взгляд от маленького планшета. — Хотите поменять какую-то часть этой истории? — Двое мертвых серийных убийц? — нахмурилась я. — У вас есть прямые доказательства, что Брук Эбботт была в этом замешана? — Она не могла не знать. Не когда он держал мальчиков в доме. Теперь… — он недовольно вздохнул. — Есть еще что-то, что мне нужно знать? Потому что я должен вас предупредить, док. Учитывая, чем занимался ваш пациент, на вашу симпатичную головку скоро свалится намного больше внимания. Он был прав. И если мне было суждено утратить медицинскую лицензию, так тому и быть. — Джон убил свою жену. Я точно знаю, что лечила его от желания ее убить, и весь год слушала, как он об этом рассуждал. Вы, наверное, делали токсикологическое исследование на яды, но я бы проверила на витамины, которые могут быть смертельными в сочетании с лекарствами для сердца, — я преодолела короткое расстояние до ближайшего стула и опустилась на него, мгновенно ощутив облегчение после признания. Детектив Сакс взглянул на меня как на сумасшедшую. — Джон Эбботт хотел убить свою жену? Вы думаете, я поверю, что вы от этого его лечили? — Да, его дело у меня в кабинете. Возьмите его с собой, если нужно. — Вау. Как неожиданно вы запели и готовы раскрыть конфиденциальность клиентов, — он посмотрел на меня с плохо скрываемым отвращением. — Вы могли бы просто рассказать это мне с самого начала. Сберечь полиции и мне кучу времени. — Они оба были мертвы, — просто сказала я. — Я не знала о подростках. Я думала, он был ревнивым мужем, пытавшимся не навредить своей жене. — Я не думаю, что доктору Мур стоит продолжать, — вступился Роберт. Как мило, мужчина, пришедший убить меня, теперь защищал мои права. Сакс помолчал, но я махнула ему: — Продолжайте. — И Джон Эбботт никогда ничего не говорил о мальчиках, привязанных к матрасу на чердаке? Я попыталась не провалиться в кроличью нору психиатрии, но подробности были потрясающими. Осведомленность Брук о преступлениях. Ее потенциальные романтические связи с жертвами. Содержание их в доме. Я покачала головой в выжидательной тишине: — Нет. Он никогда об этом не упоминал. Даже не намекал. Я сразу вернулась домой, услышав новости, чтобы просмотреть его записи и проверить, пропустила ли я что-то, но… — я перевела взгляд с одного мужчины на другого. — Я так не думаю. Это были два разных хранилища. Его морально устраивала роль Кровавого Сердца. Подозреваю, он ею наслаждался. Но когда его темные мысли обратились к Брук… это его напугало. Поэтому он пришел ко мне. Я просто не понимала, с чем имею дело, — я сглотнула. По выражению лица детектива Сакса было ясно, что он думал о моей компетентности. На основе имеющейся информации я постаралась сделать все, что было в моих силах. Да, кое-что утаила, чтобы защитить карьеру. Но так же сделал и Роберт. И, вероятно, в какой-то момент, то же делал и детектив Сакс. Защищать себя — часть человеческой натуры. — Значит, Джон убил Брук? — спросил Сакс. — Я почти уверена. Как я сказала, проведите токсикологическое исследование. — А кто убил Джона? У Роберта дернулась бровь — настал тот самый момент. Я могла просто рассказать все Саксу. Он был вооружен и мог меня защитить. Арестовать Роберта и забрать его. Это моя гражданская обязанность, не так ли? Вместо этого я изобразила замешательство: — Мне казалось, вы сказали, что он покончил с собой. Ткнул себя ножом в живот. — Да… — медленно сказал он. — Но теперь мы знаем больше. Намного больше причин кому-то желать ему смерти, — он оглядел Роберта. — Возьмем, к примеру, мистера Кевина. Ваш сын был шестой жертвой. Я уверен, если бы мы дали нож в руки любому родителю, они бы прикончили его. Вы согласны? Если я потела, то Роберт был холодным, как лед. — Я бы выпотрошил его как рыбу, — сказал он без колебаний. Детектив Сакс усмехнулся. Усмехнулся. Полагаю, я не единственная, кто не способен опознать стоящего прямо передо мной убийцу. Полицейский посмотрел на меня: — То есть вы думаете, что самоубийство все еще вписывается в его характер? — Он был безнадежно влюблен в свою жену. Если он сломался и действительно навредил ей… убил ее? Да. Однозначно. Самоубийство было бы правдоподобным, может, даже ожидаемым, — так как никто больше не сидел, я схватилась за подлокотники и встала. — Ладно, — детектив кивнул. — Я свяжусь с вами, если появятся еще вопросы. Кевин, похоже, вам повезло с клиентом. — Я бы не назвал это везением, — сказал Роберт. — Жизнь Томпсона разрушена. — Что ж, подавайте в суд на Скотта Хардена, не на полицию, — он засунул планшет в нагрудный карман. — Оставайтесь в городе, доктор Мур. Скорее всего, мы вернемся за делом. — Конечно, — коротко сказала я и не почувствовала ни капли вины за то, что позволила ему поверить в самоубийство Джона. Когда детектив уходил, Роберт остался в прихожей. Он повернулся ко мне, и нас разделило всего несколько футов, наполненных молчанием. — Не вини себя в смерти Брук, — хрипло сказал он. — Она была таким же чудовищем, как и он. Умирая, он мне все рассказал, — он закрыл глаза и болезненно вздохнул. — Это ужасно, Гвен. Он причинял мальчикам боль физически, но она была жестокой эмоционально. Для них это было сексуальной и эмоциональной игрой, где мальчики выступали пешками. Она заслуживала куда худшей смерти. Я обняла себя руками: — Я попытаюсь, но вина все еще есть. Теперь за сотню других вещей. С улицы донесся рокот машины детектива. Роберт повернул ручку и открыл дверь. — Прощай, Гвен. — Подожди. Роберт, — я шагнула вперед. Он не обратил на меня внимания, вышел на крыльцо и захлопнул дверь так быстро, что она чуть не задела меня. Я отшатнулась и посмотрела на него сквозь тонкие стеклянные вставки. Он прошел по темному двору, не оглядываясь. Несколько секунд спустя фары осветили тротуар и вскоре исчезла. Я задвинула засов, а потом прошла на кухню, повторив то же с боковой дверью, раздраженная из-за того, что оставила ее незапертой. Вернувшись в кабинет, я села в кресло и взяла оставленный нож. Это был один из предметов его коллекции, о котором он не рассказал историю. Я повернула его в руках, пытаясь понять, как сложить лезвие. Сдавшись, я закинула его в ящик стола и вздохнула, оглядывая разложенные передо мной бумаги. Час назад мне захотелось взглянуть на записи Джона и найти упущенные подсказки. Теперь это было единственным, чего мне вообще хотелось. И что теперь имело значение? В какой-то момент файлы конфискуют полиция или суды. Моя работа станет новостной историей, страницей в «Википедии», темой для разговора за коктейлем. Я прославлюсь как самый бездарный психиатр в истории. Рэндалла Томпсона отпустят. Скотт Харден… Я нахмурилась, не зная, что станет с ним. Обвинение в воспрепятствовании правосудию он получит точно. А что станет со мной? Мне было все равно. Я провела прошлый месяц, будучи парализованной чувством вины за смерть женщины, которая оказалась чудовищем. На моей совести теперь была кровь двух подростков, и мне предстояло провести следующие несколько десятилетий, анализируя под микроскопом каждый мой разговор с Джоном Эбботтом. Всего неделю назад я захлебывалась восторгом, имея шанс поговорить с Рэндаллом Томпсоном. Я считала это возможностью, подворачивающейся раз в жизни — сидеть напротив Кровавого Сердца. Теперь я знала, что у меня был целый год такого общения. Я рисовала закорючки на полях блокнота, пока царствующий в Лос-Анджелесе убийца говорил со мной. Я провалилась и не была уверена, что когда-либо смогу себя простить. * * * МЕСЯЦ СПУСТЯ Скотт Харден стоял в высокой траве и наблюдал за Рэндаллом Томпсоном через окно. Он сидел за столом, близко придвинув стул, прижавшись к краю животом, и подбирал на вилку макароны. Он выглядел сосредоточенным и не отрывал взгляда от телефона в руке. Сквозь окно слышались приглушенные голоса из ситкома, проигрывавшегося на экране. В руке Скотт держал нож. Тот же нож, что дала ему Брук тем утром, когда вывела его на улицу, как только машина Джона выехала с подъездной дорожки, тем самым приводя в действие их план. — На всякий случай, — сказала она, поцеловав его в лоб. Они не обсуждали, что включал в себя «всякий случай», но убить Рэндалла Томпсона было вполне веским поводом пустить его в дело, и Брук гордилась бы им. Если бы Джон Эбботт действительно любил свою жену, он бы сам разобрался. Но он этого не сделал, и теперь этот подонок подал в суд на Скотта, его родителей и полицию и собирался заполучить десять миллионов долларов, если верить юристам.