– У тебя были близкие отношения с Малеевым? Писательница вздохнула, задумалась, посмотрела на стакан с виски и весело рассмеялась. – Нет, конечно. Теперь очередь спрашивать была американки. – Ты когда-нибудь хотел переспать со своей начальницей? Петр схватил стакан и выпил содержимое одним глотком. Поморщился, хотел занюхать рукавом, но Эмили подсунула ему кусочек колбаски. – Сенкью вери матч, – кивнул Елагин и закусил. Посмотрел на американку. – Твой муж ревнивый? – Я вдова уже почти полтора года, – вздохнула Эмили. – Прости. – Да, я начинаю привыкать, но это так тяжело. Знаю, что рано или поздно у меня будет мужчина: ведь я еще молода. Умею нравиться, богата, известна, можно даже сказать, знаменита… – Но есть «но»? – Моя очередь спрашивать! – закричала писательница и засмеялась. Потом посмотрела на гостя и спросила негромко: – Дело продвигается? – Вообще-то при этом вопросе я должен выпить… Но к чему скрывать… Подвижки есть, и весьма значительные. – Какие? – прошептала Эмили, придвигаясь к Пете. – Теперь моя очередь, – ответил он и отодвинулся немного. – Спрашивай скорее, – приказала миссис Миллз, – я сегодня такая честная, а если выпью еще немного… – Я не люблю пьяных девушек. – А кто тут девушка? – возмутилась миссис Миллз и схватила стакан, в который Елагин налил виски, но льда не положил. Сделала глоток и вздохнула. – Грустно мне. – Это потому, что ты алкоголичка. – Ну, ну, – осекла его писательница, – не наглей, спрашивай, а то я обижусь. – И тут же остановила его: – Погоди. Послушай меня. Ты знаешь, что ты красавчик, и наверняка пользуешься успехом у девочек. Но я – дама серьезная. Я вот так сразу не могу… – А я ничего и не предлагаю, – ответил Елагин, изображая удивление. – Но сейчас мой вопрос. Сколько у тебя Малеев попросил в долг? – До фига – почти полмиллиона баксов. Я отказала, потому что поняла, что быстро он вернуть не сможет, если вообще собирается отдавать. А почему ты спросил? Петя посмотрел на свой стакан. Потом взял бутылку и наполнил наполовину. После чего вздохнул. – Это служебная тайна. Если Вера Николаевна узнает, что я проболтался, то меня из конторы коленом под зад выпрут. – Плевать! Будешь работать на меня. За месяц заплачу столько, сколько у нее за год не получаешь. – Мне нужна стабильность, а не разовые заработки. – Сейчас в Голливуде выходит фильм, поставленный по моему роману. Мне готовы заказать еще один сценарий. Могу поставить условие, чтобы тебя взяли на одну из ролей. Как у тебя с английским? – Свободное владение, хотя небольшой американский акцент все же присутствует. – Ну вот и славно. Что-то стало ясно с убийством Вити? – Его убили из-за карточного долга. Сейчас Бережная разрабатывает клиента, но он не местный. – Я так и знала. То есть предполагала. Если бы Малеев сразу признался, что у него карточный долг, из-за которого его могут убить, я бы ни секунды не колебалась. Она показала глазами на бутылку и предложила: – Давай Виктора помянем. Елагин наполнил стаканы почти доверху, писательница бросила в них начинающие таять кубики льда, взяла решетку и направилась на кухню. – Что-то еще принести? – крикнула она оттуда. – А что есть? – Все, что хочешь. Полный холодильник еды: курьеры доставляют. Она вернулась с упаковками нарезок ветчины, сыра, поставила их на стол и сказала: – Полагается не чокаясь и по полному стакану. Я уж забыла все русские традиции. На Западе так не поминают. А я уже и без того пьяная – сегодня выпила два бокальчика пятилетнего бароло[15], которое очень люблю, позвонила тебе, и вот, приходится с тобой пить виски. – Можно и не пить, – предложил Петр. – Давай сегодня расслабимся, – не согласилась миссис Миллз, – есть повод: убийца известен, дело скоро будет раскрыто. – Я не сказал «убийца», – напомнил Елагин, – я сказал «заказчик». – Но это же еще важнее. Вера Николаевна ведь сможет доказать его причастность? – Будем надеяться, – согласился Петр. – А как это все происходит? – Идет наблюдение за объектом, устанавливаются все его контакты: встречи, переговоры по телефону, СМС и прочее. – А я, если честно, подозревала бывшую гражданскую жену Вити. Мне она всегда казалась не совсем адекватной. А когда еще я узнала, что девушка умеет стрелять… Это же не женское занятие. – Я, например, умею печь пироги, – признался Петя, – и что с того? – Ты? – не поверила американка. – Да ты – просто клад! А вот Витя только макароны варил и пельмени. Она выпила одним глотком полстакана, поморщилась, закусила сыром и допила остатки виски мелкими быстрыми глотками. Елагин тоже выпил. – У меня голова куда-то поехала, – начиная щуриться, произнесла писательница, – мне срочно надо прилечь. Помоги мне. Елагин обхватил ее за талию и повел в спальню, где стояла двуспальная кровать с незастеленной постелью. Начал укладывать в нее миссис Миллз, но та не хотела отпускать его шею. – Останься со мной! – шептала она в Петино ухо. – Еще не вечер, а у меня рабочий день. Меня наверняка сейчас разыскивать начнут. – Отключи свой телефон и пошли их всех подальше. Сегодня есть только ты и я… Не бросай меня! Я – такая одинокая… И я нравлюсь тебе… По глазам твоим вижу, что ты хочешь меня… Она тянула Петра на себя, но руки ее слабели… Сделала попытку поймать его губы своим ртом, но промахнулась, и голова ее рухнула на подушку… – Ложись, – приказала она. – Я – в душ, – предупредил Елагин, поднимаясь. – Быстрее, – еле слышно произнесла она. Елагин вернулся в гостиную, оглядел стол. Осмотрел пластиковую упаковку от сыра, завернул ее в салфетки и сунул в карман. Потом собрал со стола посуду и понес на кухню. Поставил все в мойку, после чего вернулся и отнес бутылки в холодильник. Тот был и в самом деле переполнен продуктами. Потом он осторожно подошел к спальне и заглянул туда. Писательница лежала в постели, но уже на боку, и спала. Она позвонила через два часа; к этому времени Петр давно находился в офисе. Образец отпечатка миссис Миллз уже был занесен в компьютерную базу, но, судя по всему, этот факт ничего не мог дать. Подлинность документа решено было проверить на следующий день, и не потому, что частная лаборатория не внушала доверия, в любом случае подтверждение иметь надо. Проверку Бережная взяла на себя, вряд ли с частным агентством стали бы разговаривать, а потому она хотела обратиться с просьбой к Ивану Васильевичу Евдокимову. У следственного комитета возможности куда больше. Егорыч отсмотрел записи с камеры наружного наблюдения, установленной над входом в подъезде дома, где проживал Малеев, а теперь обитала миссис Миллз: курьер приезжал к ней накануне. На каком автомобиле он прибыл, установить не удалось, потому что машина, скорее всего, была оставлена на улице. Курьер вошел во двор с двумя переполненными пластиковыми пакетами. На нем была зеленая бейсболка с логотипом и надписью «Курьерская служба», шел он без пальто и без куртки, в тонком свитере, поверх которого надел зеленый жилет с тем же логотипом и надписью. Елагин с Окуневым внимательно рассмотрели его, и подозрений курьер не вызвал: вполне благообразный мужчина лет сорока пяти, в очках и гладко выбритый. Он двигался мимо дверей подъездов, отыскивая номер квартиры. – А кого мы хотим найти? – не понял Егорыч. – Не знаю, – ответил Елагин, – на всякий случай проверь записи за весь период, начиная с того дня, когда в доме появилась американка. – Ну и задали же вы мне задачку, барин! – притворно возмутился Окунев.