Вадим прислушался к шуму на палубе и сказал: — Ничего, если я поднимусь наверх и посмотрю, что там такое? Ты побудешь одна? — Не уходи, — тихо прошептала Надя и ухватила Вадима за руку. — Мне страшно. — Успокойся, я быстро. Ничего не случится. — Он погладил ее по плечу и поцеловал в мокрую от слез щеку. Как только Вадим поднялся на палубу, Фифи с разбегу бросилась ему на шею и чуть не сбила с ног. Тут же залепила губы поцелуем, так что он даже не мог ничего спросить. Только таращил ошалелые глаза на всеобщее веселье и пытался удержать равновесие. — Да скажи ты толком, что случилось? — спросил он, когда, наконец, удалось оторвать Фифи от себя и поставить ее на палубу. — Мы победили! Как, ты еще не знаешь? Мы победили! — закричала она. — Кто победил? Кого? Фифи уже открыла рот, чтобы ответить, но тут заговорило радио. «Благодаря единодушному протесту всех развитых стран, а также отчаянной акции международной экологической организации Гринпис, президент Франции решил отложить несколько последних ядерных испытаний близ атолла Мороруа. Решение было принято буквально за несколько минут до очередного взрыва, который должен был произвестись сегодня в девять часов утра. Пресс-служба президента заявила: не исключается возможность того, что на этом ядерные испытания, проводимые Францией, будут вообще прекращены и Франция присоединится к договору о моратории на испытания в этой области вооружений. Вчера американский миротворческий контингент в Сараево…» Но дальше никто не слушал. Вадим хотел сразу броситься вниз, к Наде, но его почему-то схватили, подняли и начали качать, как будто это именно он — президент Франции и отменил испытания. — Отпустите меня! — кричал Вадим, стараясь додать ногами до палубы и убежать. — Дайте хоть Наде сказать, а то ей плохо. Но его никто не слышал и не слушал, и Вадим раз за разом взлетал в воздух, безвольно дрыгая руками и ногами. — Смотрите, что это?! Все бросились к борту, тут же забыв про Вадима, и он больно грохнулся на палубу. От острова к «Рейнбоу Уорриор II» медленно ползла какая-то точка. Разглядеть ее было почти невозможно, даже в бинокль, так она была мала. — Это же шлюпка! — закричал кто-то. — Это наша шлюпка! Это Виктор! У Вадима все поплыло перед глазами и потеряло очертания — на ресницах блеснули слезы. Нужно было смеяться, но почему-то очень хотелось плакать. Он крепко, до судорог, вцепился руками в поручни и не отрывал глаз от маленького белого пятнышка, которое то скрывалось за волной, то снова выпрыгивало на поверхность, медленно, но неумолимо двигаясь к кораблю. — Витька… Витек… Давай, братан, давай, близняшка… — бормотал он одними губами, глядя, как пятнышко постепенно приобретает очертания шлюпки, как на ней уже можно различить фигуру человека, как фигура эта ритмично качается взад-вперед, работая веслами. — Почему так медленно? Смотрите, как она низко сидит! Чем он ее нагрузил? Он же мог перевернуться. Наконец, под всеобщие крики радости, шлюпка гулко стукнулась о борт судна, и Виктор устало сложил весла. Он почему-то был в одних трусах. Лицо его сияло радостью, когда он цеплял шлюпку за тросы, которые ему тут же спустили. — Только поосторожнее! Слоули! Слоули! — кричал он, размахивая руками. — Может перевернуться! Половина шлюпки была задернута брезентом. Как только шлюпку подняли, Виктор вытащил на палубу набитую чем-то тяжелым гринписовскую майку и подбежал к Фифи. — Ну что? Зря, говоришь, плыли? — Он запустил в майку руку и вынул оттуда изумрудное ожерелье. — На, дарю! Фифи ошарашенно посмотрела на него, что-то залепетала по-французски и засмеялась, бросившись ему на шею. Все вокруг стояли в полном недоумении. — Да постой ты! — Виктор оттолкнул Фифи. — Где Вадик? Вадим стоял в стороне и молча смотрел на брата. — Вадька, смотри! — Виктор подскочил к нему и протянул горсть монет. — Мы все-таки нашли. Там, в пещере. Я тогда докопался, но потерял сознание. Мы теперь богатые, теперь… Но Виктор не смог договорить, потому что Вадим вдруг с размаху двинул брату в подбородок, и он полетел на палубу. Монеты сверкнули в воздухе, покатились по доскам под ноги ничего не понимающим французам. — Эй, ты чего? — испуганно спросил Виктор, глядя на брата. — Ты что делаешь, гад? — грозно спросил Вадим. — Как ты мог? Ты знаешь, какая у нее истерика была. Моли Бога, чтобы она с ума не сошла. Беги к ней она у тебя в каюте. Виктор побледнел. Потом резко вскочил на ноги и бросился вниз… Глава 55. Старые враги В конференц-зале роскошного отеля в центре Парижа было людно. Корреспонденты всех крупных газет поспешили подъехать сюда пораньше, чтобы занять лучшие места. Стояла обычная для таких случаев сутолока. Журналисты проверяли диктофоны, телевизионщики ставили камеры на штативы и тянули провода микрофонов к стоящим на небольшом возвышении столам, за которыми должны были расположиться виновники события. Через некоторое время все было готово. Молоденькая девушка-секретарша поставила на столы три таблички с именами и несколько бутылок «Кока-Колы». Никто из присутствующих толком не знал, кто именно будет отвечать на вопросы. Не было точно известно и то, что послужило поводом для пресс-конференции. Просто уже несколько дней по Парижу ходили туманные слухи о каком-то гигантском кладе, вроде бы найденном где-то в Полинезии. И вот, наконец, на сцене появились Виктор, Вадим и Фифи. Все зааплодировали. Фифи первой взяла слово: — Уважаемые дамы и господа! Меня зовут Фифи Брассанс. Мы собрали вас, чтобы внести ясность в вопрос о сокровищах, обнаруженных членами нашей организации. Я имею в виду Гринпис. Прежде всего, я хочу поблагодарить вашего коллегу из телекомпании Си-Эн-Эн Теда Бакстера, присутствующего здесь, который сумел сохранить тайну по личной просьбе главнокомандующего военно-морских сил Франции. Это было необходимо для того, чтобы обезопасить клад во время транспортировки во Францию. Все повернули головы направо, где стояла камера с надписью «Си-Эн-Эн». Рядом сидел тот самый комментатор, который вел прямой репортаж с борта «Рейнбоу Уорриор II». «Эх, ты!» — выражали лица журналистов. Однако, как всегда улыбающийся Тед Бакстер, не моргнув глазом, встал и кивнул Фифи. — …Итак, — продолжала она, — теперь я предоставляю слово нашему коллеге из России, которому мы, собственно, и обязаны тем, что обнаружен один из самых больших кладов в истории Франции. Журналисты снова захлопали. Виктор встал, откашлялся и начал свой рассказ: — Ну, значит, так. Попали нам в руки с братишкой как-то раз дневники одного купчика, которого в двадцатом году расстреляли большевики… Вадим в это время перешептывался с Фифи. — Слушай, — говорила она, — а что ты сделаешь со своей долей? Музей восстановлю. Дом куплю. А то нам с Виктором в старом тесновато будет. Он, вроде, на Наде жениться собрался. А у нее сын есть, Миша. — Ну а ты как, насчет жениться? — Фифи кокетливо повела плечиком. — Я-то? Можно и жениться. — А на ком, если не секрет? Но продолжить этот разговор им не удалось. Сзади к Вадиму подошла секретарша и положила перед ним свернутую вчетверо записку, на которой значилось: «В. Кротову». — Как ты думаешь, — спросил он у Фифи, вертя записку в руках, — это мне или Вите? — А какая разница? — удивилась она. — И то верно, — пробормотал Вадим, разворачивая записку. В ней крупным, размашистым почерком было написано: «Срочно нужно поговорить. Поднимись в 504-й номер. Н.» — Это, наверное, от Нади. Тогда, скорее всего, эта записка для Вити. Но его сейчас беспокоить нельзя. Виктор как раз подошел к самому интересному — как он, задыхаясь в пещере, откопал-таки клад. — Ну ладно, — сказал Вадим Фифи. — Пойду посмотрю, в чем там дело. Он вышел из зала и отправился к лифтам. И тут ему в голову пришла неожиданная мысль: «Но ведь Надя живет не в 504-м номере. Интересно…» Он еще раз развернул записку. «Да и почерк вроде не ее…»