Он подошел к ней, изучая ее с головы до ног. И снова возникло ощущение, что он смотрит на нее, как на жука под увеличительным стеклом. Это было не сексуальное оглядывание, а что-то другое. Что-то, частью чего она не хотела быть. Ей нужно было уйти. Сейчас же. Когда она попыталась это сделать, брат преградил ей путь. — Просто выслушай его, — умолял он. Ее глаза метались по комнате в поисках выхода, но отсюда на улицу был только один путь, который они перекрыли. «Морелли знал, где находится Викинг. Откуда? И почему он захотел поделиться с ней этим?» И снова Елена прокляла судьбу за то, что она попала в поле зрения Лоренцо Морелли. Он наклонился ближе к ней, его дыхание обдувало шею, вызывая тошноту. — Как сказал твой брат, выслушай меня. — Что бы это ни было, мне все равно. Я хочу уйти. Думая, как ей выбраться, она опешила, когда Морелли отступил. — Я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли, Лена. — Не называй меня так, — прорычала она. Единственные, кто ее так называл, были ее мама и Викинг. Морелли не заслужил этой привилегии и никогда ее не заслужит. — Хорошо, Елена, — признал он, вытаскивая телефон. — Просто посмотри, и я больше никогда тебя не побеспокою. Видишь ли, я сделаю тебе такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Ей не следовало слушать или смотреть на его телефон. Она должна была бежать отсюда, сломя голову. Но что-то в угрожающем тоне его голоса, в темноте, скрывающейся в его глазах, заставило ее остановиться и прислушаться к нему. Его следующие слова потрясли ее, определив и разрушив будущее. Глава 6 Викинг Викинг находился в тюрьме пять дней, когда ему сообщили, что его освобождают. Пять долгих дней, в течение которых у него не было ничего, кроме времени подумать о том, что он сделал. Не то чтобы он сожалел, что отрубил Фрэнку пальцы, ублюдок это заслужил, а о том, что ему пришлось оставить Елену. Как он собирался объяснить ей, как все испортил? Когда он уже смирился с тем, что не выберется отсюда в ближайшее время, появился Кристофф. Возможно, именно поэтому он когда-то сказал Викингу, что если тот когда-нибудь попадет в тюрьму, то должен использовать свой единственный телефонный звонок для вызова Кристоффа, а не звонить адвокату. Русский стоял снаружи, ожидая возле машины. Одетый в черный костюм и галстук, он был олицетворением молодого бизнесмена. — Спасибо, брат. Викинг сел на пассажирское сиденье. — Обращайся в любое время, братан. — Как ты меня вытащил? — Легко. Твой адвокат настаивал на твоей невиновности. Свидетелей не было, и адвокат нашел какую-то лазейку. — Свидетелей не было? — Фрэнк ни за что бы не стал держать язык за зубами. Взгляд Кристоффа стал жестче. — Абсолютно никаких. Там была история, но он слишком устал, чтобы выжимать ее из Кристоффа. — Ты хочешь мне сказать, что меня выпустили потому, что этот сосунок, государственный защитник нашел лазейку? — парень по возрасту был недавним выпускником юридического факультета. — Я нашел тебе другого адвоката. Кристофф назвал первоклассную юридическую фирму, услуги которой Викинг никогда не смог бы себе позволить. — Он был мне должен. Он не знал, откуда у Кристоффа связи. Если бы тот хотел, чтобы Викинг знал, то сказал бы ему. Единственное, что-то он знал, так это то, что сумасшедший русский был загадкой, если он вообще был русским. С другой стороны, он мог ошибаться насчет этого. Кристофф так легко переключался между сильным русским акцентом и чистой английской речью, что никто не мог догадаться, откуда он. Или какова была его цель, потому что он не просто добывал немного денег на улицах, чтобы позаботиться о своей семье. Нет, Кристофф был в этом давно. Часть его желала последовать за Кристоффом по этому пути и посмотреть, куда это приведет, но он не мог. Нет, если он хотел быть с Еленой. Пребывание в тюрьме в течение нескольких дней только укрепило его желание завязать со своей преступной жизнью, потому что, в отличие от Рэя Лиотты (прим.: американский актер, лауреат премии «Эмми»), он не мечтал стать гангстером. Несмотря на все фильмы Скорсезе, он точно знал, где в конечном итоге оказываются гангстеры. Мертвы и похоронены, если им повезет. Неудачники вначале должны были увидеть, как на их глазах расстреляют их семью. Ты не можешь быть в банде и не беспокоиться о своей самой большой слабости — о своих близких. — Куда мы едем? — он должен был встретиться с Еленой. Объяснить ей, что произошло. «Ты имеешь в виду, что твой гнев снова взял над тобой верх, и ты чуть не испортил свое будущее?» — Мы едем праздновать. Празднование звучало лучше, чем встреча с девушкой прямо сейчас. Она будет там, когда он вернется. И ему лучше вернуться с чем-нибудь, потому что, когда Елена узнает, что случилось, она разозлится. Избранным Кристоффом местом для празднования был дешевый бар в доках, который практически был заброшен. Судя по предупреждающим знакам на фасаде, он был закрыт. Это была задняя часть доков. Место, где люди и имущество приходили и уходили незамеченными. Здесь все было не так, как казалось. Когда Кристофф вытащил пистолет из бардачка, Викинг спросил: — Ты ожидаешь неприятностей? — Всегда нужно быть наготове. — Твоя правда. — У тебя есть еще оружие? На лице Кристоффа появилась редкая улыбка. — Под твоим сиденьем лежит молоток. Ах, черт. — Итак, это будет такой праздник? — схватив инструмент, Викинг почувствовал его вес в своей руке. — Я помог тебе, теперь ты поможешь мне. Ему это нравилось в Кристоффе. Как и Викинг, он был простым человеком. Он был скуп на слова и никогда не лгал. Они приехали сразу после сумерек. Улица была окутана тьмой, единственный слабый свет исходил из якобы заброшенного здания. Подняв дуло пистолета вверх, Кристофф вошел внутрь и спустился по лестнице. Викинг шел следом. Они миновали главную обеденную зону, которая была кладбищем грязных столов с пятнами кетчупа и вращающихся стульев, разбросанных вокруг, словно кегли для боулинга. Пройдя через подсобку, они оказались в помещении, которое когда-то было промышленной кухней. Все еще пахло жареным мясом, маслом и жиром. У стены рядом с автоматом для газировки выстроились стопки использованных подносов. Вот тогда они увидели их — четверых парней, играющих в покер за столом перед холодильником. Перед ними стояло ведро с куриными крылышками. Взгляд Викинга сразу же упал на тощего мальчишку, прикованного цепью к посудомоечной машине. Ему не могло быть больше девяти, может быть, десяти лет. Когда один из парней бросил в него крылышко, парень зарычал и покачнулся. Цепь обвивала его шею, но мальчишка не отступал, в его глазах сверкала злость. Он выругался на каком-то неизвестном языке. Парни только засмеялись и больше на него не взглянули. Но это сделал Викинг. Глядя на ребенка всего две секунды, он узнал в нем родственную душу. Душа, переполненная гневом, внимательно изучала каждого из игроков в покер, запоминая их лица. Он взглянул на Кристоффа и кивнул. Вскоре ночь была нарушена стрельбой. Кристофф убил двоих из них, прежде чем они смогли добраться до своего оружия. Их головы взорвались, окрасив белую стену позади них в красный цвет. Викинг нырнул за стол, сбив мусорное ведро, и метнул молоток, попав третьему парню прямо в грудь, от чего тот согнулся и упал замертво. Прежде чем последний ублюдок смог достать пистолет, он ударил его в лицо, сломав ему нос. Парень упал, кряхтя, и попытался встать. Викинг стал рыться в его карманах, пока не нашел ключ. Отбросив его пистолет подальше, Викинг подошел к мальчишке. Тот зарычал и выплюнул еще несколько непонятных слов. Что бы он ни имел в виду, его тон был предельно ясен: это было четкое «Отвали от меня нах*й». Большие черные глаза выглядели усталыми, когда Викинг поднял свои руки вверх. — Я не причиню тебе вреда, хорошо? Он указал на цепь на шее ребенка и показал ключ. Затем он протянул свой кулак, ожидая реакции ребенка. Мальчик не двигался, а затем стукнул своим кулаком по кулаку Викинга. — Хорошо, мы поняли друг друга. Он разомкнул цепь, освобождая ребенка, а затем повернулся к еще живому ублюдку, пытающемуся встать на ноги. Викинг схватил цепь, обернул ею кулак и начал выбивать дерьмо из засранца. — Сажать детей на цепь? Что… Удар.