После долгих странствий, на меня навалилось тепло и расслабленность. Вообще забыл, каково это, чувствовать себя в безопасности каменной пещеры Цеха номер два. Много объятий, руки любимой девушки, запахи теплоты и нежности, горячая каша, добрый жар костра, треск дров, много вопросов и ответов, изменений в людях и, наверное, во мне самом. Выбивался из этой картины только Денис Сёгун, в чьих глазах застыл вопрос или скорее даже целый разговор. Кабыр жив. Улыбается вяло, бледный, какой-то желтушный, но жив. Разговор, как бы он не был важен, пришлось отложить на завтра. С возрастом учишься отделять важное от срочного. * * * Глухим железным барабаном бахнул шлюз, выпуская наружу нашу старую троицу. — Чеченцы? — недоверчиво спросил Кабыр и сощурился. — Сам Адам Султанович! — я выразительно протянул вверх палец, потом спрятал его в рукавицу. Вытянул нас рано поутру, раньше завтрака — на прогулку. — Разговор есть, — буркнул Денис, переключая внимание на себя. Хотел было пошутить, спросив «бить будешь?», но, видя серьезный настрой, промолчал. Так, в тишине мы поднялись на крышу гостиницы Уют. Выход закрыт дверью, но не заперт. Кое-как отрыли, отжимая нанесенный снег. На поверхности слегка размытая ветрами траншея, которая вела к бесформенному пузатому сугробу из льда, снега, водопроводных труб, двух дешевых железных кроватей и нескольких старых досок. Нечто вроде снежного блиндажа с окошками для осматривания местности. Зашли, огляделись. — Пока тебя не было, стали происходить странности. — Типа до этого нормально всё было! — попытался отшутиться я. — Говорят, что «разведчики» у муравьёв, это пара процентов особей. Всего лишь. Но если их отловить и изолировать от колонии, остальные не выходят на поверхность, сидят и мрут от голода, — со значительным видом поведал про энтомологию Денис. — Новых не назначают? — Нет. Пока тебя не было, наше развитие и выживание сконцентрировалось на использовании военной победы в Бандитской битве и перетаскивании запасов со Станции. Я кивнул, всем видом демонстрируя готовность слушать внимательно. Так сказать, что дальше? Кабыр озирался. После ранения выходил на поверхность всего пару раз. Он был бледен, похудел и вообще перенёс зашивание дырки в своем внутреннем мире прескверно. Марина сказала, что операция прошла довольно удачно (это она сама себя похвалила), но после операции было воспаление, заражение, да и запас здоровья с учетом нашего образа жизни оставлял желать лучшего. Ничего, к весне оттает. Это прогулка, куда я его вытянул — первый шаг. Пребывание в пещере здоровья не добавляет. — Поэтому, анализом ситуации в городе занимаюсь я, — Сёгун скромно поклонился и сделал широкий жест, вроде взмаха мушкетерской шляпой. — После падения Тёти Оксаны группировка гопников составляла приблизительно пятьсот боевиков. То есть всё ещё больше нас втрое. — А сейчас? — Это правильный вопрос. Трижды мелкие группы бойцов по десять-двадцать, соприкасались с нами. Раз напали, дважды была попытка «типа дипломатии», которая кончилась пальбой и лагерной руганью. Мы общались из-за стен и укреплений, потерь не имеем. Но это всё мелочи. Сейчас Старый район практически пуст. — Кто-то их положил? Парковый? — Нет, не они. С Вовой общаюсь. Никто по своей воле на них не нападал. — Так куда они делись? Что за драматизм театральный, Денис Михайлович? Знаешь, просто скажи! — Знал бы, сказал. Пока что, излагаю факты. Бандосы растворились в сугробах, их никто из известных нам выживших не истреблял. Но и ощущения что они вымерли не возникает. Это загадка номер один. Вторая в том, что два небольших лагеря выживших подверглись нападению. Точнее будет сказать, что они пусты. Одна — группа майора в отставке Глухова, двадцать девять человек. Вторая называли себя «Лютеране». Оборудовали своё церковь. Мирные, в сущности, люди, никого не трогали, не пропагандировали свою веру, торговали по мелочи. Двадцать три человека. В обоих случаях следы нападения, кровь, выбитые двери. А трупов нет. Причем в мистику я верю слабо. — А что шепчутся среди прочих выживших? — Гопников вспоминают как страшный сон, а ещё чаще вообще не вспоминают. Ведут себя так, словно их исчезновение закономерное развитие ситуации. А про нападения бродят слухи о неких снежных призраках, которые похищают грешников. — Люди тупые. Легко и с фантазией комбинируют колдовство, домыслы и реальные факты. — Вот и я так думаю. Три дня осматривал церковь и подвалы, всё облазил, даже тайник с припасами нашёл. А похоже это только на высококлассное боевое нападение. Тут ты вернулся. Нет, я искренне рад, ты же уехал, в ночь, как сраный ангел мщения с пулемётом. Сколько пошло? Месяц, полтора, два? Блин. Слава Богу что живой. Но только привёл с собой рассказ про пожар и исчезновение жививших на пригородной базе отдыха. Я их не знал, но это всё странно и в копилку таинственного насыпает с горкой. — Это было на северо-востоке от города. А церковники? — Юго-запад, частный сектор. Глуховцы западная окраина. — География странная. Нет видимого центра, откуда это происходит. Военных дергал? — Армейцы волком воют, решают что-то с переездом, следят за климатом, на Т-11 дизель полетел, чинят. Про наши дела знают только то, что мы же им рассказываем. — Понятно. Что имею сказать? Первое. Рад что вернулся, рад вас видеть и особенно, что Кабырчик выжил. Вообще-то всё это время, на минуточку, пребывал в неведении. Про свои приключения в общих чертах рассказал, может по ходу пьесы ещё что вспомню интересного. Насчет твоих опасений. Так получилось, что сейчас не то время, когда бы мы пожали плечами со словами «пусть полиция и ФСБ разбираются». Нихера подобного, в том числе ввиду отсутствия этих самых организаций на горизонте. Любая беда теперь чисто наша проблема. Нет той спины, за которой мы спрячемся. Дальше. Есть у меня предложение. Даже целых два. — Любопытно. — Первое. Связь. Обмен информацией, сообщений о нападении. Мы живет в поголовной изоляции. Или поклановой. Не суть. Между выжившими нет толковой связи. Рации редки. Так вот, айда перетащим к нам башню сотовой связи, соту, ту, которую откапывали чтобы гопников «запеленговать». Климентий её возьмёт под контроль, будет у нас свой оператор «Апокалипсис телеком». Я его спрашивал, он сказал, что такое возможно, хотя и оскорбляет его электронное величество. Он агитирует за центральную городскую телевышку, местное Останкино. — Класс. Он нас своей волшебной музыкой передушит как в книге «Мобильник» Кинга, только, конечно, быстрее. Забыл, что он маньяк-убийца? — Заложим в его серверную противотанковую мину с отсрочкой взрыва тридцать шесть часов. Постоянно будем продлять, откатывать. Если человеки помрут, она рванёт, он загнётся. Придумаем что-нибудь такое. — Допустим. А вторая. — Погнали сходим в знакомый нас совхоз неподалеку? Мне хакер телефон починил, экран переставил, метки сохранились, «яндекс.карты» работают. — Выбираю вышку и звуки смерти Климентия. Меньше мучений. Ты представляешь сколько там волков? Трактора-то нет. Потому что кто-то, не будем показывать пальцем, его просрал! — Он погиб в неравном бою. Как раз за новым трактором и сходим. — То, что мы выкопали, простой здоровенный хозблок. — Там рядом и «тракторный отряд» должен быть. — А если нет его? Если он в другом месте, в другом селе? — Проверим. — Хера себе проверим? Это почти сорок километров! — Всего два дня пути. Лёгкая прогулка. Я же дошёл до вас? Это скорее психологический барьер и привычка ночевать в безопасном месте. У меня есть походный гроб. — Привычка живым просыпаться! Походный что??? Тут в наш разговор вклинился до того молчавший и незаметно куривший Кабыр. — Ээээ! Пока погода теплая, надо сходить. Денис нахохлился, потом развел руками, мол без вас и так привык ходить пешком. Согласен. После чего внес большую поправку. — Попрошайку возьмём, съездим. Грузов почти не осталось, аккумуляторы перевезены, Иваныч даст. Только для начала, другие варианты рассмотрим. Всё, пошли в тепло, это ты отмороженный, а Хакас привык к более тепличным условиям. * * * Вечером снова сидели у костра, пили крепкий чай с подсохшими пряниками. Основная масса народа смотрела кино. Меня обнимает Арина. Рядом бравые парни, Кабыр что-то точит из куска деревяшки, Иваныч обманчиво расслаблен. Некоторые колонисты подались вперёд, смотрят на меня как на диковинку. Давно не видели, вопросы задают. Как правило, глупые. — Вот тебе другой вариант, — передал планшет Денис. Загружена карта села со странным названием Прокуроровка. Мелкое, но на пересечении двух автомобильных дорог и одной железной. Запустил «линейку». до нас двадцать два километра. — А мы отважные, да? Ни разу даже близко там не были, но попрёмся? — я рассматривал карту, одновременно прикидывая маршрут. — А ты сам не боишься, не переживаешь? — совершенно серьезно спросил Сёгун. — Честно говоря, за последнее время несколько раз был так близок к смерти, что меня слегка как ты недавно выразился, отморозило. Ни черта не пугает, как будто во мне что-то перегорело. Самого смущает. Так что нет, не боюсь. — И мы не пугливые, — усмехнулся Кабыр. — Но скоро будет сильно холодать. Чувствую. Торопиться надо. Покосился на него, думал съязвить про шаманизм, но передумал. Честно говоря, последние месяцы перестал скептически относится и к религии, и ко всяким мистикам. Не бывает атеистов в окопах под огнём. Рядом присутствовал Иваныч, которые демонстративно выковыривал грязь из-под ногтей, давая нам возможность самим разобраться в своих взаимоотношениях. Когда мы затихли, сказал своё веское слово. — Итак! Поиск полезных вещей, продуктов, топлива, лекарств, оружия. Второстепенная задача трактор, одежда, инструменты. Приоритетом сохранение целостности своих жоп. Мы не в критическом положении. Послезавтра дам попрошайку. За завтра соберите что вам нужно с собой: лопаты, фонари, солярку зимнюю в предполагаемый трактор. Только не много, вдруг «проколхозите»! — Кхе. Поняв, что комендант закончил, подал голос крепкий молодой мужик, из ранних. Не помню, как зовут. Позывной вроде Партизан.