В очередную ночёвку проснулся от того, что кто-то скребёт крышку моего гроба. Я, естественно, внутри. Так сказать, заранее привыкаю. Плавно двигая коленом, приоткрыл в пределах запорного ключка (да, гроб на ночь запирается, и как оказывается, не напрасно), образовав щель сантиметров пять. Звезд почти не видно, но даже в этой тьме, увидел, как темное пятно засунуло в мой пространство гроба свою пасть и понюхало. Запахло никогда не чищенными зубами. Человека нельзя назвать безобидным существом. Слегка онемевшей от неудобного лежания правой рукой я держал вальтер, который плавно двинул навстречу пятну и, внезапно, выстрелил. В закрытом пространстве бахнуло так, что я временно оглох. Даже в таком состоянии услышал заливистый обиженный вой. Кажется, попал. Поменял оружие, снова приоткрыл «в щель» крышку гроба, высунул ствол и наугад шмальнул из дробовика. Но, это скорее для общего веселья. Второй выстрел не так сильно ударил по ушам. Вообще от такой жизни и без слуха остаться недолго. Дал себе несколько секунд прийти в себя, сердце бешено билось, напитывая конечности кровью,намешанной на адреналине и готовностью биться за жизнь. Несколько раз открыл и закрыл глаза, выдохнул, дозарядил оружие, резко откинул запорный крючок (примерно такой же как у деревенского сортира), сел, готовый карать все формы жизни. Никого? Вскочил, осмотрелся, стараясь не потерять равновесие. Чуть вдалеке услышал звериное рычание, не задумываясь выстрелил в этом направлении, чтоб знали моё отношении к подобным звукам. Перезарядил, воткнул в снег топор, проверил тесак. Звери ушли. Кроме одного. Тот, вероятно, самый любопытный, обнаружился почти в ста метрах. Найти по следам из крови было легко. Остальные разбежались, не готовы были драться насмерть за еду.Или решили, что шансов нет. Человек всё ещё котируется в дикой природе не только в качестве главного блюда меню. Время четыре четырнадцать. Поспать не дали. Ткнул убиенного мной волка в ребра топором. Не реагирует. Взял за передние лапы, оттащил к своей стоянке под приземистым деревом неопределенной породы. — Да вы охренели? Что мне, теперь, вечно волчатину жрать? Развел костёр. Прикинул что объективно времени вываривать мерзкое вонючее мясо, одновременно избавляясь от паразитов, которым санитар леса наверняка страдал — нет. Значит, упрощаю себе задачу, снимаю шкуру, вытираю снегом от остатков крови и в рот оно ебись. Печёнку только в сторону кину, пусть ворона поклюёт. Кстати, могла бы и предупредить из вежливости. Тоже мне, товарищ. Позавтракал погретым завтраком туриста из банки, усмехнулся что сам ночью чуть не стал завтраком для лохматых туристов. Пил сладкий крепкий кофе, разминал кисти, озябшие от работы со шкурой (манипулировать приходилось голыми руками, чтобы рукавицы не напитались кровью и слизью), озирался по сторонам, не вернулись ли ночные гости. Никого. Выдвинулся рано, ещё до восхода солнца. Адреналин выветрился, тело слушалось плохо, бунтовало что поспать не удалось. Ныли суставы. Не съели, уже хорошо. Гроб как средство для путешествий — себя вполне оправдал. Снова бесконечный ход по бескрайней снежной пустоши. Утро, день, вечер. Небо над головой пронзительны глубины и синевы, с мелкими росчерками легкомысленных белых облаков. Никаких видимых признаков вулканического пепла. Интересно, почему так? День сливается с днём, рутина поглощает меня полностью. Бездумно, на автомате бреду и бреду. Ворона каркает, просит еду. Сколько я уже на ногах? Кажется, восемь дней как покинул Родимов. По ощущениям, вечность. Если смысл отпуска — полностью отдохнуть и выветрить работу, то пеший переход стал для меня таким бесконечным отпуском, за которым события недавнего прошлого казались древней историей, которая произошла вообще не со мной, воспоминания как протезы — инородный, бесчувственные. Реальность догнала меня серо-черными клубами дыма справа по горизонту. Почти севший навигатор говорит, что до города (считая таковым центральную площадь с Лениным) всего шестнадцать километров, то есть это уже пригород. Почти дошёл. И дым не по курсу, не стоит туда ходить, клубы не похожи на бытовой дымо́к, это было натуральное пожарище. Тем не менее, будучи верным своей иррациональной привычке попадать во все доступные приключения, повернул к источнику дыма. * * * Ровный красивый лес, рослые прямые сосны, под которыми чертовски много снега. Просторно, открыто. Лес — по причине наличия там волков, я в последнее время не любил, но поправил ружьё, двинулся напрямик. Через пару километров попалась почти занесенный металлическая ограда веселенького синего цвета. Ограждение просто так в лесу не стоят. Деревья стали реже и мне открылся комплекс, состоящий из двух больших и трех поменьше зданийвыстроенных в большую приплюснутую «П». Даже впервые увидев, я мог определить, что это база отдыха, чей главный корпус трещал горящими перекрытиями, давил жаром, стрелял кусками раскаленного бетона, ломающихся стёкол, вонял пластиком и какой-то химией. Здесь когда-то лечили геморрой, пили нарзан с дорогим коньяком, ели витамины и БАДы, дышали хвоей, принимали серные ванны и массировали толстые задницы. Площадку в лесу сдавали под загородные свадьбы и корпоративы, устраивали конкурсы, взрывали пиротехнику, иногда кто-то неизящно блевал в подстриженные кусты. По ситуации. А сейчас снег, безлюдно и огонь. Ворона моя куда-то делась. Пожар, если не считать молний, не случается сам по себе, это всегда результат действия людей. Тем временем вокруг никто не бегает, не орёт, не тушит, не машет руками. Через минут десять я решил, что просто так стоять глупо. Подошёл к ближайшему знанию. «Посторонним вход воспрещён» гласила табличка на приземистой двери, возле которой я припарковал свой гроб и принялся прогуливаться по окрестностям, постоянно озираясь на пожар. Что-то ощутимо громыхнуло. Почти сразу же обнаружил следы присутствия людей. След. Если можно так назвать окровавленный контур. Кто-то тут валялся, истекал кровью, потерял пару литров, а потом ему стало лучше, и он ушёл. Ну либо его зачем-то унесли. Третий вариант — ангелы стехнологией вертикального взлёта. Валькирии Эйрлайн. Глава 9 Разговоры у костра Кругосветка — это всего лишь путь любопытного человека обратно домой. П. Теру Любой генератор устроен просто — одна часть крутится, вторая преобразует движение в электроэнергию. Внутри этой простоты — дохрена сложностей и таинственных технологий. К счастью, изготовители агрегата, с которым я столкнулся (предположительно, южнокорецы) искренне считали своих пользователей за имбецилов и подкрепили мудрость управления стрелочками, картиночками «куда и как нажимать». Была даже улыбающаяся рожица. Подкачать тугой бензонасос, тут вентиль открыть, здесь тумблер, давануть по часовой стрелке. Иииии…. Механизм «задырчал» бодрой газонокосилкой. Пробовал без уверенности в успехе, просто наобум. Бензин залит, четверть бака, всё штатно (с техникой так далеко не всегда). Сработало, значит, кто-то её привёл в чувство, наладил. Корпус по соседству до сих пор горел. Но уже не так зрелищно. До катаклизма редкий человек мог видеть пожар «до конца», потому что его тушили доблестные огнеборцы. Сейчас смотри — не хочу, однако же, мне плевать, махнул рукой. Потушить не в состоянии, проверять и мародёрить опасно, пусть себе полыхает. В старину строили просторно. Оценив, что пожар не перекинется на соседние, побродил по окрестностям, заходил в здания, лениво высадил несколько дверей, нашёл небольшое лежбище выживших в подвале одного из вспомогательных корпуса, но без этих самых выживших. Люди исчезли, часть их вещей тоже, но не все. Странно это. Тем не менее, прикинул что пора оставаться на ночлег, притащил свой гроб. Ввиду наличии работающего генератора поставил заряжаться навигатор, поуер-бэнк и ноутбук с Климентием. Последнего тоже, без особой уверенности, потому что уже пробовал его «включить» в Родимове. Портативная рация села ещё в прошлой жизни, связаться с Базой не мог. На пробу вынул аккумулятор, из коробки с местными зарядками выбрал одну наугад, отрезал «конец», оголил провода. Синий, по идее это минус. Ещё бывает, что черный. Второй белый, очевидно, что это плюс. Но это не всё точно. Накрутил проводки в небольшие блямбы, прижал к клеммам аккумулятора радиостанции. Может сработать, тогда заряжу. Или нет. В крайнем случае спалю рацию. В качестве источника тепла нашлась частично прогоревшая буржуйка. Прежде чем растопить её, обошёл свои мирно горящие владения ещё раз. Других любопытных на огонёк не подтянулось. Утеплил, запер двери, растопил очаг, готовил, кипятил чайник, грел остатки каши с вареной красной фасолью. Вкуснота. Перед сном обошёл окрестности. Пожарище давило жаром, распускало искры, но процесс явно шёл на спад. Генератор мирно тарахтел в соседней комнате. Заперся. Спать лёг в запертом гробу. Такой вот я грёбанный вампир. И — в очередной раз не выспался. — Приветствую, Антоний. О! О. Оооо. О! — Что ещё за охи-вздохи, — буркнул я спросонья, сообразив, что это пришёл в себя ноутбук с Климентием. Из-за усталости и сна, осознание пришло, а вот железа́, которая радость вырабатывает, ещё не включилась. Проще говоря, жив и ладненько, чего людей пугать? — Я осознаю сколько времени и событий пропустил. Часть информационных массивов утеряна, дополнительные расчетные мощности не доступны. — Спи, собака Калин, нечего стонами порнуху косплеить. — Антоний, немедленно восстановите связь. Хотел было сказать, что почтовые голуби тоже спят, но, поленился. Повернулся на другой бок, укрылся, уснул. Генератор не заглох, работает. Спалось беспокойно. Железный мозг терпеливо ждал меня до утра, помигивая какими-то кусками текстового кода. Проснулся, сел. Раньше, чем стал выслушивать его нытьё, щелкнул рацией. Бог ты мой, шумит. Значит — чуть подзарядилось. — Тихо, — шикнул на него. Хотелось пѝсать. Ничего, потерплю. Покрутил настройки в поисках старой волны. Прокашлялся. — База, это Странник-один, База, это Странник-один, приём. В канале довольно странный шум. Может, они не слушают. Время на кварце — половина восьмого утра. Попробую через полчаса. — Странник-один, это Советник. Назовитесь! Сглотнул. Позывной Дениса, но он просит «назваться». Зачем, я же сообщил свой позывной? Кажется, он не верит, что это я. — Денис свет Михайлович, это Антон-иногда-старший-лейтенант-победитель-пещеры-военных Осоедов. — Ты жив? — выдохнул канал. — Как терминатор, ал би бэкнулся. Хуй с ним со мной, что Кабыр? — Тебя давно не было, многие тебя похоронили. Но мы верили и ждали… Кабыр спит сейчас на Базе, он ещё не до конца восстановился. — А ты не на Базе, что ли? — Тут такое дело… Не по общему каналу. На Базе поговорим. Рад что ты живой. Всё как у тумане. Собрался, лёгким ветром долетел до Базы, попутно общаясь с рюкзаком, в котором сидел Климентий. Вызвонил с третьей попытки Базу. Меня ждало грандиозное возращение, которое слегка портил поднявшийся буран. Редкое в моей жизни ощущение, что возвращаюсь туда, где меня любят и я нужен, что мне рады, обнимают и целуют в щеки. В честь меня обросший черной бородой Иваныч объявил праздник. Натурально. Через ещё какое-то время, сидя у костра в Круглом доме (местом молодёжном центре), держа в руках алюминиевую кружку какого-то странного алкогольного напитка, смеси холодного самогона и смородинового варенья, начал свой рассказ, который разбавлял вопросами и глотками из кружки.