– А ведь он лучше всех сдал экзамены на получение звания «Учитель младших классов». И вместо того, чтобы учить детей, мой мальчик вынужден гнуть спину на этого Звездного Захватчика и его шайку, – горестно покачал головой Традин. – Сегодня воины Сарапа осматривают Северный приток Голубой реки, – пояснила Мэзина. – Но им до сих пор так и не удалось обнаружить и следа космического топлива. – А что это за топливо? – поинтересовался Воробей, внимательно прислушиваясь к разговору. – Космическое топливо, – коротко ответила Сага, устремляя на мальчика твердый взгляд своих продолговатых глаз, – то самое, которое позволяет нашим кораблям развивать немыслимую скорость. Именно из-за него Сарап и захватил нашу планету. Лиза навострила уши. Уже второй раз в разговоре промелькнуло упоминание о каком-то удивительном космическом топливе. Но, к сожалению, разговор перешел в другое русло. – Да если бы наша королева вовремя продлила договор со Звездными Стражами, ничего бы этого не случилось! – неожиданно рыкнул Традин, стукнув кулаком по столу. Сила в мощных руках Традина была заложена немалая. Круглый стол качнулся, и печенье, выскочив из вазы, покатилось по скатерти. – Дорогой, успокойся, – мягко произнесла Мэзина, поглаживая мужа по плечу. – Что значит – успокойся? Тысячи лет нас охраняли Звездные Стражи. Оберегать Управителя – их святая обязанность и они ее безупречно исполняли, пока власть не перешла к королеве Ладе, – раскрасневшись, гневно произнес Традин. – Но королевские обязанности перешли к ней по праву рождения. Она – дочь Риггала, – попыталась урезонить мужа Мэзина. – Хороша королева! – саркастично усмехнулся Традин, и его второй подбородок возмущенно заколыхался. – Вместо того, чтобы защитить своих подданных, она сбежала! Честь ей и хвала! Ха-ха! Да что говорить! Как только Риггал привез свою дочь с другой планеты, я сразу понял – толку с нее не будет! Слушая эти речи, Лиза сидела тихо как мышка, боясь поднять глаза от своей чашки с супом. Ей не хватало смелости, чтобы открыто вступиться за тетю Ладу. И слушая, как Традин обвиняет ее в предательстве, она страдала, не зная как положить конец этим обвинениям. – Да что же она могла сделать? – неожиданно вмешался Воробей. – Она ведь только женщина. Фраза прозвучала не совсем вежливо и пять представительниц прекрасного пола дружно одарили мальчика осуждающими взглядами, что, однако, не произвело на него никакого впечатления. – Она не женщина. Она – Управитель, – строго ответила Сага. – Управитель обязан защищать свою планету. Возможности Управителя бесконечны. И Традин прав – она виновна в измене своему народу. Если бы не ее слабость и трусость, портрет звездного Захватчика не появился бы в наших домах. И Сага кивнула на непрозрачную стену, в центре которой висела рамка с изображением мужчины в черной одежде, с серебристыми погонами на плечах. Тяжелый взгляд его карих глаз буквально испепелял. Взглянув на изображение, Лиза поспешно отвернулась. Тонкий с горбинкой нос, выпяченный подбородок, вертикальные морщины на щеках и опущенные вниз уголки губ выглядели так натурально, что казалось, Великий Звездный Захватчик Сарап сейчас заговорит. – По его распоряжению такой портрет должен быть в каждом доме, – удрученно закивала головой Рига. – Правда, многие переворачивают его лицом к стене. По крайне мере, Дидра так точно делает, – доверительно прошептала она, склоняясь над столом. – Надеюсь, ты никому больше об этом не рассказывала? – грозно спросила ее Сага. – Не стоит болтать обо всем, что видишь! После такой внушительной отповеди, Рига смущенно заерзала, обеспокоенно переводя взгляд то на Лизу, то на Воробья. – Если бы я захотела, то могла много о чем рассказать, – туманно ответила Рига, оскорблено поджимая губы. В ее словах Лизе почудился какой-то скрытый намек. Вообще девочка чувствовала себя в присутствии Риги неуютно. Быстрые, любопытные взгляды исподтишка, которыми пронзала ее женщина, словно острые иголки вонзались в ее лицо и внимательно следили за каждым жестом девочки. Поэтому она живо откликнулась на замечание Дийны, о ее заколке в форме цветка. – Тебе она нравится? – доброжелательно спросила Лиза. – Хочешь примерить? – Нет, я такие древности не ношу. Мне же не сто лет в обед, – насмешливо ответила Дийна. Смутившись, Лиза быстро сняла заколку и, сложив цветок в бутон, сунула ее в карман. – Ну и бойкая у тебя сестрица! – покачал головой Воробей, провожая взглядом умчавшуюся в другую комнату Дийну. – И не говори, сам ее иногда боюсь, – шепотом признался Флафин, вытирая салфеткой губы. Между тем на улице собиралась гроза. Белое небо потихоньку затянулось черными тучами. Сильный ветер, словно плеткой, яростно принялся стегать по прозрачной стене дома тонкими ветками деревьев. Высокая трава приникла к земле, дрожа и трепеща в предчувствии ливня. Вдалеке мелькали темные фигуры церанцев, спешащих скрыться от дождя в своих диковинных домах. Однако гости пока не торопились покинуть гостеприимный «кубик». Похрустывая печеньем, Сага поинтересовалась: – Ну что, Флафин, как твои дела? Ты уже определился с тем, какое сердце у тебя главнее? Все это время Флафин, занятый поглощением супа и пюре, практически не участвовал в разговоре. Его всезнающий наставник, то ли по причине присутствия посторонних, то ли из-за усталости, молчал, предоставив своему ученику полную свободу действий. Ребятам даже показалось, что Помпон, воспользовавшись передышкой, решил вздремнуть. По крайне мере, глаза у наставника были прикрыты, а сам он хранил глубокое молчание. Но как только прозвучал вопрос Саги, Помпон тут же встрепенулся, и его длинная шерсть взволнованно заколыхалась. Голос Саги прозвучал строго и внушительно, как у школьной учительницы. И под ее пристальным взором, Флафин вмиг почувствовал себя учеником, которого вызывают к доске отвечать невыученный урок. – Нет еще, – смущенно ответил он, погружая свой взор в тарелку. – Ничего, ничего, скоро он сделает выбор, – поспешно пришла на помощь сыну Мэзина. На ее лице отразилось сильное смятение, яснее всяких слов выразившее, насколько близко к сердцу принимает она проблему сына. – Ой, милочка, сколько же денег вы уже потратили! Виданное ли дело – из троих детей, двое – нормальные, а Флафин – «разносердцевый». Надо же, беда такая! Так и будет он всю жизнь между двумя сердцами мыкаться, – жалостно запричитала Рига. – А ты моих денег не считай, – грубовато произнес Традин. – Мне для ребенка ничего не жалко. – Эту болезнь мы вылечим! Флафин выберет то сердце, которое он будет слушать. И сразу станет смекалистым, расторопным и решительным! А пока парень не определится, буду платить Помпону. Он лучший наставник из всех! На скольких плечах он сидел, страшно даже представить! – Да, я слышала про Помпона, жаль только видеть его мне не довелось, – кивнула головой Сага. Тут Лиза вспомнила, что наставники видны лишь своим воспитанникам. – А зачем надо определяться? Какая разница, какое сердце главное? – спросил Воробей. – Их же все равно два – как и у всех церанцев. – Э-э-э, нет! – насмешливо ответил Традин. – Это только так кажется, что разницы нет. А на самом деле человеку от этой неопределенности очень плохо. Вот сидит он на одном месте и чувствует, что душа-то у него в небо рвется, свершений требует. А он сидит и раздумывает, – рискнуть или нет? Попробовать или не стоит? А что тут думать? Если он из рода «Тех, кто раздвигают руками небо», то ему природой предписано странствовать, да за мечтой своей далекой гнаться. А если – из рода «Тех, кто топчут пятками землю», то пусть ищет смысл жизни в том, чтобы семьей обзаводиться, дом строить, да деток воспитывать. – Но я так понял, что вы с женой из разных родов. А детей воспитываете вместе, и дом у вас что надо, – деловито оглядываясь, заметил Воробей. – А вот это уже любовь, – засмеялся Традин. – Когда она приходит, то все становится общим. И сердца тоже. Видишь, у нас Пурвис и Дийна – нормальными получились, у сына два сердца моего рода, а доченька в мать пошла. А вот Флафину, бедняге, не повезло – у него их хоть и два, да только разные, – и Традин тягостно вздохнул. Было понятно, что говорить на эту тему ему очень тяжело. Душещипательный монолог прервал стук в дверь больше похожий на какой-то условный знак. – Это Пурвис, – сказала Мэзина, торопливо устремляясь к двери. В «кубик» вошел человек, при виде которого Лиза невольно вскрикнула. Его высокая фигура и короткий плащ вызвали у девочки неприятные воспоминания. Именно такой плащ был у человека, напавшего на нее неподалеку от замка. Запястье вновь прибывшего было перевязано бинтом. В ответ на взволнованный вопрос матери, молодой человек ответил, что он случайно оцарапал руку об острый камень. Пурвис обладал приятной внешностью, и, несмотря на то, что в его груди билось сердце «Тех, кто топчут пятками землю», лицом он пошел в мать. Такой же широкоскулый, с располагающей улыбкой и чуть курносым носом. Он выглядел слегка удивленным, обнаружив в гостиной столь внушительное количество гостей. – Попутного вам ветра и твердой опоры под ногами, – заглянув в комнату, поздоровался Пурис, и ребята наконец-то догадались, что эти своеобразные приветствия предназначаются для представителей «Тех, кто раздвигают руками небо» и «Тех, кто топчут пятками землю». Узнав, что Лизу и Воробья пригласил в их дом Флафин, Пурвис очень тепло улыбнулся ребятам и потрепал младшего брата по макушке. – Я рад, что у Флафина, наконец-то появились друзья. Давно пора. У него добрая душа и целых два замечательных сердца, – сказал он, и по тому, как засветилось лицо Флафина, и с каким обожанием он посмотрел на Пурвиса, ребята поняли, что отношения между братьями очень теплые и доверительные. Братскую идиллию нарушал лишь хмурый взгляд Лизы, направленный на повязку на руке Пурвиса. Девочка прекрасно помнила, что именно в это место она укусила своего преследователя. Несмотря на улыбки Пурвиса, она никак не могла отделаться от противного ощущения, что он вполне мог быть тем самым незнакомцем, который напал на нее вблизи замка. – Мам, я сразу спать пойду, устал очень, – сообщил Пурвис, поклонившись Саге и Риге. Сага, слывшая знатоком церанского этикета, тут же командным голосом произнесла: – Ладно, соседи, засиделись мы что-то у вас. Пора нам по домам. Надо успеть до вечернего обхода. Если сейчас столкнемся с воинами Сарапа, то проблем не оберешься. Поблагодарив радушных хозяев за ужин и коротко кивнув в знак прощания, Сага поднялась из-за стола. Следуя ее примеру, за ней потянулась и Рига. Пока Мэзина прощалась с Сагой, Воробей заметил, как вездесущая Рига отвела в сторону Традина. Ее востроносое лицо выражало такую таинственность, что Воробью, неудержимо захотелось услышать, что она собирается ему сказать. Воспользовавшись суматохой и удачно стоящим шкафом, он сумел незаметно к ним приблизиться. – Традин, будь с ними осторожен, – торопливо прошептала Рига. – Этих ребят я видела вчера вечером у старого, заброшенного «колпака». – Ну и что в этом такого? – недовольно проворчал отец Флафина. – Было темно, но я успела рассмотреть, с кем они там были, – интригующе продолжила она. – Ну, говори же! – нетерпеливо поторопил ее Традин. – С ними была Чужестранка, – звенящим от едва сдерживаемых эмоций голосом, триумфально закончила Рига. Облава – Да что ты! Эта мерзавка! Эта подлая, лицемерная… – воскликнул Традин. Но упреждающее шипение Риги оборвало его фразу на полуслове. – Да, да, именно она, – убежденно подтвердила Рига. – Да что же ты мне раньше-то этого не сказала? – понизив голос и хватаясь за сердце, просипел Традин. – А я-то дряхлый пень, разоткровенничался с детками! А они, оказывается, шпионы! Пробрались ко мне в дом и задают провокационные вопросы. А я им тут рассказываю про сбежавшую королеву, да про злодея – Сарапа! Вот старый дурак! – Ну, я пойду. Поздно уже, – взволнованно прошептала Рига, поправляя свой тюрбан. – Да, да, давай, – рассеяно проговорил Традин. Он скорбно покачал головой, ошеломленный этой неприятной новостью. Световой день на Цере не отличался долготой. А из-за надвигающейся грозы, темнота наступила еще быстрее, чем обычно. По мере того, как небо темнело, и сгущались сумерки, стена дома стала терять свою прозрачность, обретая все более явственные контуры и очертания. Рассеивая надвигающуюся мглу, на стенах загорелись, свернутые в кольца, корни Светящегося дерева. Их мягкий, теплый свет сразу сделал комнату очень уютной. Пурвис, сославшись на усталость, удалился в свою комнату. Традин, ставший после сообщения Риги хмурым и необщительным, устроился в кресле и мрачно наблюдал как жена убирает со стола остатки скромного угощения. Флафин, набираясь решимости для разговора с родителями, глубокомысленно молчал. Он изо всех сил старался подобрать аргументы, которые могли бы убедить папу и маму разрешить Лизе и Воробью пожить в их доме. Общий разговор явно не клеился. Вдруг тишину нарушили чьи-то шаги и громкие голоса, быстро приближающиеся к «кубику». Гости и обитатели дома замерли, боясь пошевелиться. – Мэзина, быстро, маскируемся, – тихо сказал Традин, и уютная комната мгновенно превратилась в убогую ночлежку. Едва Мэзина нажала на переключатель, как раздался требовательный стук в дверь. – Окружай дом с той стороны! – прокричал кто-то за дверью, и ребята испугано переглянулись. Не успели хозяева открыть дверь, как она слетела с петель, не сдержав натиска мощных ударов с внешней стороны. В ту же секунду в комнату ворвались несколько человек в черных шлемах, вооруженные Смертоносными жезлами.