- С ним, с ним, - кивает казак. – За год последний девять касс и банков взяли. И всё без сучка без задоринки. - Технологии, однако, - восхищается брат Аполлинарий. - Ладно, значит, купим ещё один экипаж, двухлошадный. Завтра подготовка, послезавтра работаем. - Слушай, Тимофей, - говорит Тютин, - дай-ка денег, я сам экипаж выберу, заодно и к кассе съезжу, дорожку посмотрю, да и саму кассу погляжу. - Хорошо, - соглашается брат Тимофей. И лезет в карман сюртука за кошельком. А сам приговаривает: – Значит, теперь ещё и маски нам понадобятся. - И маски, - кивает казак. - Маски я сделаю, - обещает инженер. Глава 20 Когда за дело берётся специалист, и дело по-другому делается. Что ни говори, а у брата Тимофея и брата Аполлинария была иная спецификация: разведка и диверсии. Тяжёлая, подпольная работа. Работа лицом к лицу с людоедами из Интеллидженс Сервис. Опасная, выматывающая, требующая ежедневного внимания и постоянного напряжения. А у группы Андрея Николаева, к которой принадлежал брат Емельян, работа была совсем иной. Это были серьёзные, но в тоже время эффектные люди, любящие дорогую одежду, рестораны, ложи в театрах и всякие другие излишества, не одобряемые старцами в тихих лесах Серпухова. Они могли себе это позволить, так как эти «робин гуды» всегда были при деньгах, потому что часть экспроприированного, с молчаливого согласия руководства Ордена, оставляли себе. За риски. Несмотря на некоторый немонашеский гедонизм, добытчики дело своё знали отменно, так как у них была огромная практика, а централизация и образование позволяли им идти в ногу со временем и иногда даже опережать его, ведь они одними из первых покупали новые охранные автоматы, новые сейфы и новые системы сигнализация для их изучения, после чего приступали к делу, уже вооружённые новыми знаниями и умениями. Их усилиями и содержалась разветвлённая по всему миру сеть людей разных национальностей, что по мере сил пытались ограничивать могущество Британской империи. В общем, в прошлом казак Тютин, а ныне инок Емельян был важной частью следующей экспроприации. Более ценной, чем поначалу считали брат Тимофей и брат Аполлинарий, помнившие ещё времена, когда им самим приходилось добывать себе деньги на подпольную работу. Ещё не рассвело, а казак уже был на самом севере города, где у озера на Брамфельдер Реддер находился конный рынок. Торговали тут не только лошадьми, но и другим скотом, и несмотря на то, что паровых двигателей становилось всё больше и больше, тягловых животных тут было огромное количество. И тяжеловозы, и мерины, и выездные лошади, и лошади для верховой езды – всё, что душе угодно. Да, он уже не состоял в Превеликом войске Донском, но казак – до смерти казак, а значит, в лошадях разбирался отлично и уже через два часа, на не новой, но ещё крепкой коляске, запряжённой парой ещё не старых коней, выезжал с рынка. Он первым делом купил карту и выяснил, что в нужное ему место ехать два с половиной часа. «Ну и ладно, заодно посмотрю город и окрестности», – подумал брат Емельян и поехал на север. И та поездка была очень познавательна для него, он узнал, что одна дорога ведет из Гамбурга в Ведель по берегу реки, по фешенебельной Страндвег, мимо павильонов и ресторанов, мимо прекрасных летних домов, мимо живописного леса Филькен Штайн. А вторая дорога, более короткая и более широкая, торговая и забитая транспортом, шла через небольшие посёлки Зюльдорф и Риссен. А ещё в Веделе была лодочная станция, от которой ходили лодки, в том числе и пассажирские, до самого Гамбурга. И даже эти открытия были бы очень полезны и ценны для будущей операции, но это было ещё не всё. Тютин ближе к полудню добрался и до самой кассы. «Кредитная касса Лойба». Вывеска была невзрачной. Здание… Тоже так себе, старый приземистый пакгауз с малюсенькими окнами. И те окна за решётками. А у входа в кассу… Это плохо… Одиннадцать конных экипажей и один роскошный и модный паровой «Португезе». Он был не «под парами», видно, хозяин пока никуда не собирался. И тут же, по улице, двигались ещё экипажи, при том, что улица сама по себе не очень-то и широкая. Случись понадобится быстрый отход, так могут начаться сложности. Это нужно было учитывать. Также брат Емельян подметил то, чего не учёл брат Тимофей при осмотре кассы, – к зданию от ближайшего столба шёл провод. Нет, то был не толстый силовой провод электропитания. Это был провод телеграфный, значит, там есть телеграф. Но, что было ещё неприятнее, так это то, что по такому же проводу обычно поступал сигнал тревоги в ближайший полицейский участок. «Хорошо, что не поленился сюда съездить!», - отметил для себя казак, поставил коляску рядом с другими и пошёл в здание конторы, двери которой были радушно распахнуты. Ну, тут всё было, как и во всех других кассах, которые до того ещё не грабили. Расслабленный охранник был крупным и упитанным, был одет в чёрный длиннополый китель и перепоясан ремнём, на котором висела большая кобура. На котелке какая-то кокарда. Но не военная. Охранник… так, ерунда… только с револьвером. «Смит и Вессон», понял Тютин с первого взгляда, проходя дальше; охранника для себя он охарактеризовал как «мешок». Когда монах вошёл, этот дурень даже не взглянул в его сторону, ему было жарко, он стоял и отмахивался платком от первой весенней жары. И немудрено, что охраннику было душно. Десяток посетителей, дюжина клерков. Конторки, шкафы для бумаг, стеллажи для документов и он сам… «Дитрих Шлоссер» последней модели. Несгораемый шкаф, к которому невозможно было подобрать ключ. Да, именно тот ключ, который висел на цепочке у пузатого господина, что сидел в высоком кресле с резной спинкой за красивым столом с зелёным сукном. Управляющего от прочего люда отделяла оградка и два бухгалтера, которые, скинув сюртуки и надев чёрные нарукавники, что-то усердно писали. На вошедшего казака не обратил внимания не только охранник, на него не взглянул ни один из клерков, видно, тут и без него клиентов было предостаточно. Ну и прекрасно. Тютину осталось взглянуть только на охранный автомат, ведь именно ему придётся с ним разбираться. Автомат стоял в углу справа от входа. Ну что ж, Серпухов не ошибся: бронированный, но старый «Айвенго» компании «Кольт». Один из первых охранных автоматов, такой лет десять назад неприятно удивил бы грабителей, но сейчас любой опытный налётчик знал, что покончить с этой штукой можно одним длинным кинжалом, у которого хорошо изолирована рукоять. Задерживаться тут больше нужды не было, и он вышел, так никем и не примеченный, даже охранником. Вышел, уселся на козлы своего экипажа и поехал в Гамбург, снова осматривая и запоминая дорогу. Заодно нашёл местечко у здания почты, где можно оставить запасной экипаж. И от этой почты было совсем недалеко до лодочной станции. Прекрасное место. В общем, поездка была плодотворной, и Емельян Николаевич проделанной работой был доволен. Он и в здание почты зашел и даже дал две телеграммы на разные адреса, но с одним и тем же текстом: «Неплохо бы повторить». Его товарищи, прочитав телеграмму, прекрасно поняли бы потаённый смысл: «Сегодня в то же время и на том же месте». После чего он, с чувством выполненного долга, добравшись до первого ресторана с прекрасным видом на реку, с удовольствием отобедал отличной жареной колбасой с отменным тёмным пивом. *** Они собрались, как и в прошлый вечер, с картой, коньком с бумагой и карандашами. Расселись на те же места, которые занимали вчера, взяли ту же посуду, снова разливали коньяк, теперь же разговор был более осмысленный, и вместо брата Тимофея всё больше говорил брат Емельян: - Во-первых, надобны будут ножницы, чтобы перерезать телеграфный провод, что идёт от столба к кассе. - У меня есть ножницы по металлу, - сразу предложил брат Аполлинарий. - Провод метра три с половиной над землёй, - заметил казак. - Припаяю к рукоятям ножниц два длинных прута, по метру, - сразу сообразил инженер. – Думаю, встав на козлах экипажа, достану до провода. - Да, из экипажа достанешь, –брат Емельян продолжал: – Кирасы есть у кого? Теперь, после дела в Солониках, святые отцы требуют ходить на дело защищёнными. Все монахи слышали, что после неудачной попытки ограбления торгового представительства в Солониках два брата были ранены и попали в лапы англичан, что привело к полному разгрому сети Ордена в тех местах. - У меня есть кираса, - сразу ответил брат Аполлинарий. – Отличная вещь, под одеждой совсем не видно. И при его-то прекрасной фигуре в том, что небольшая мускульная кираса не будет видна под одеждой, сомневаться не приходилось. А вот рыхловатому брату Тимофею, с его неспортивными формами, кирасу под одежду нужно было ещё поискать, поэтому он, покосившись на своих товарищей, просто сказал: - Кольчугой обойдусь. - Ладно, кольчугой так кольчугой, - согласился Тютин, - тем более, что и я свою кирасу не захватил. А что у нас с оружием? - Не считая ножей и стилетов, у нас по два револьвера, винтовка Спенсера с оптикой и лупара под двенадцатый патрон, это мы держим для горилл. - Винтовки и ружья…, - казак призадумался на секунду, - Нет… не понадобятся; это, конечно, всё страшно, но уж больно велико, такое под сюртук не спрячешь. Берём по револьверу каждый, ещё один запасной будет во второй коляске, ну а ножи, трости и стилеты – это как обычно. Ещё надо будет взять мешок, иногда денег бывает столько, что все в обычный саквояж не входят. Ах, да, - вспомнил он. – Маски! - Будут маски, - заверил его брат Аполлинарий. – И маски, и ножницы для проводов. Они выехали на двух колясках, когда едва-едва небо на востоке стало краснеть. На первой коляске ехали казак и инженер, а за ними в своём однолошадном экипаже следовал и брат Тимофей. Поехали по дороге Страндвег, что тянулась по берегу реки; там им попадались навстречу последние гуляки, которых официантам всё-таки удалось выгнать на улицу. Пьяные и весёлые, они махали руками едущим на дело братьям и даже предлагали выпить. Те же вежливо улыбались и махали гулякам в ответ. Хотя на самом деле были сосредоточены. Как ни крути, но экспроприация – дело серьёзное, даже если на дело идёт такой заматерелый экспроприатор, как брат Емельян. Потому что сколько бы ты раз уже ни совершал налёты, менее опасным акт не станет, так как всякий раз ты рискуешь схлопотать пулю или угодить в полицию со всеми отсюда вытекающими… Они доехали до почты на улице Гренцвег, на въезде в Ведель. Там, у здания почты, несмотря на раннее утро, уже стояло несколько почтовых, и не только, повозок, так что ещё одно транспортное средство не вызвало бы ни у кого ни удивления, ни интереса. Брат Тимофей поставил свой экипаж рядом с другими и пересел в коляску к товарищам. Без пяти минут восемь сторож конторы вышел на крыльцо и впустил в помещение дюжину клерков и бухгалтеров, а заодно и крупного охранника, но Тимофей Сергеевич, прогуливавшийся по улице невдалеке, не стал суетиться: главного человека, того, кто управлял компанией, ещё не было, а значит, и ключа от сейфа тоже. Так что нужно было ждать, и он продолжил свою прогулку по живописному местечку, сплошь застроенному складами, металлическими мастерскими и амбарами. Он дошёл до конца улицы и вернулся обратно, прежде чем увидал дым роскошного парового экипажа, появившегося на другом стороне. Это подъезжал тот, кто им был нужен. Тут уже Тимофей Сергеевич проявил несвойственную для него прыть, быстрым шагом прошёлся до переулка, где скрывалась коляска с братьями, и, достав платок, сделал вид, что протирает им лицо. Экипаж сразу тронулся и поехал в его сторону, брат Тимофей его дождался и, когда тот проезжал мимо, весьма ловко вспрыгнул на его подножку и так и поехал стоя, не пытаясь влезть под поднятый верх. Ни слова, ни полслова товарищи друг другу не говорили. Тютин и инженер уже были в масках, казак протянул маску и брату Тимофею, и тот взял её. Кучер-механик роскошной паровой коляски марки «Португезе» остановил её как раз против входа в кассу, и из экипажа вывалился пузатенький господин. И сразу навстречу ему вышел на крыльцо большой охранник. Он торжественно отдал честь приехавшему и галантно, с полупоклоном распахнул перед пузатым двери: прошу вас, входите. А после вошёл и сам. Едва охранник скрылся за дверью, как к ней подлетела лёгкая крытая коляска, запряжённая двумя лошадьми, а из неё выскочили двое энергичных людей. Один был высок и плечист, второй был средней упитанности, но даже на вид весьма проворный; этот упитанный на ходу надевал на лицо маску. Они быстро вбежали в здание кассы, и плечистый закрыл за собой дверь. А человек, оставшийся в коляске, тоже не бездействовал; он встал в коляске и ножницами на длинных ручках быстро и со знанием дела перерезал провода, что тянулись от столба к зданию. После этого варварского поступка он бросил ножницы на пол своей коляски и удовлетворённо и спокойно уселся на место возницы, поудобнее взяв вожжи в руки. Стал ждать. А вот проходивший мимо человек, с удивлением наблюдавший, как некто перерезает провод, решил выяснить, что за безобразия тут происходят, подошёл к коляске и начал: - Эй, а зачем это вы…, - прохожий осёкся на полуслове, увидав, что лицо сидевшего на козлах человека почему-то закрыто маской. – А это вы что? – он указал на своё лицо. - Это почему так? - Так надо, - сухо и по-деловому ответил человек в маске. - А-а… Ну тогда я пойду, - сказал прохожий. - Нет, - сказал человек в маске, - не пойдёте, вам придётся постоять пару минут со мной. И для убедительности он рукоятью своей трости, как крюком, подцепил человека за лацкан сюртука и подтянул к себе поближе. - Да что это вы?! – возмутился прохожий, пытаясь вырваться. - Стойте тут! – весьма твёрдо произнёс человек в маске и добавил уже мягче: - Постойте… Это недолго. Глава 21 Хлопушка. Брат Емельян почему-то называл её хлопушкой. Это был плоский мешочек из жестких кусков кожи величиной с ладонь и с удобной ручкой. В мешок была насыпана хорошая порция свинцовой дроби, что делало хлопушку вещью весьма увесистой. Если такой «ладошкой» точно ударить, хлопнуть человека по затылку, то с вероятностью в девяносто процентов человек потеряет сознание. Тут главное – точно попасть, всё остальное сделает свинцовая дробь. Тютин пользовался хлопушкой не раз и, можно сказать, руку на этом деле набил. Внезапность. Охранник и управляющий едва вошли в помещение, и начальник, еще не успел снять цилиндр, а с ним ещё не поздоровались все работники кассы, как туда почти бесшумно ввалились два человека в масках. Управляющий всё, что успел, так это разинуть рот от удивления, прежде чем невысокий человек в маске поднёс к его изумлённому лицу ствол револьвера. - Доброе утро, герр управляющий. А вот охранник из-за своей природной неторопливости даже особо и изумиться не успел. Тютин, как только влетел в здание кассы, первым делом, не дав ему даже оборотиться и посмотреть, что это за шум, схватил большого, не понимающего, что происходит, человека за шиворот и с размаху врезал ему хлопушкой в область шеи и затылка. Врезал так, что котелок с головы охранника улетел в угол кассы. Но, как выяснилось, крупному человеку с бычьей шеей этого оказалось недостаточно, он удивился и попытался развернуться и узнать, кто это там хулиганит. Но брат Емельян был и сам силён, он не выпустил воротника охранника, не дал ему разобраться в ситуации и нанёс ему ещё два удара по затылку. Только после второго удара здоровяк поплыл, обмяк и медленно завалился на пол. Казак заглянул ему в полуприкрытые глаза и быстро вытащил у него из-за пояса револьвер: готово. И вовремя, потому как в это время присутствующие при всём этом безобразии сотрудники кассы пришли в себя, поняли, что это налёт, и один из них, лысый бухгалтер в белой рубахе и чёрных нарукавниках, пронзительно выкрикнул дважды: - Грабят! Грабят! После чего спрятался за оградку, разделяющую помещение. Как только это произошло, другие сотрудники, как по команде, стали падать на пол. Попытался упасть и управляющий, но тот грабитель, что держал его за локоть, не дал ему этого сделать. - Не надо, не надо… Идите к сейфу…, - и для убедительности снова показал управляющему дуло револьвера. - Но автомат…, - пытался лепетать пузатый начальник. - Не волнуйтесь, всё хорошо, идите, пожалуйста, к сейфу, – продолжал грабитель. Брат Тимофей был почти спокоен: раз брат Емельян сказал, что он разберётся с охраной, а его задача – управляющий и сейф, то так тому и быть. В компетенциях брата Емельяна он не сомневался. А охранный автомат, как и положено, после кодового слова «грабят» очнулся и мигнул парой ламп на приборном щитке; ему ещё требовалось некоторое время, чтобы включить все свои агрегаты, но времени у него уже не было, к нему, доставая из-за пояса большую, мощную отвёртку, заточенную под шило, уже подходил Тютин. Он, видимо, хорошо знал, что делать, так как производил свои действия очень быстро. Казак вставил отвёртку под бронещит, в щель под панелью, и ладонью, с усилием, за три удара загнал её внутрь конструкции. Там что-то хлопнуло и свернуло, а из щелей потекли струйки белого негустого дыма. Охранный автомат «Айвенго» не перенёс подобного обращения, прощально мигнул лампочками и угас… А казак повернулся к лежащим на полу клеркам и бухгалтерам. И для тех, кто смотрел на него, продемонстрировал по револьверу в каждой руке. Казак с удовольствием сказал бы что-нибудь доходчивое сотрудникам кредитной кассы, но они с товарищами договорились, что он будет молчать из-за своего весьма заметного акцента, чтобы не давать лишнюю нить тем, кто будет расследовать происшествие. Так что брату Тимофею, доведшему наконец трясущегося управляющего до сейфа, пришлось повернуться и на всё помещение крикнуть на прекрасном немецком с заметным северогерманским акцентом: