А потом в комнату, где она сидела, вошёл один прилично одетый господин, не снявший головного убора, и, скептически покачав головой, произнёс на неизвестном ей языке, кажется, на польском. Он не знала, что он сказал, а Самуил произнёс своим товарищам: - Нет, так не пойдёт, она тут будет мне мешать, с нею нужно что-то сделать. А после этого в комнату вошёл высокий господин – фрау Гретта почему-то подумала, что он тоже иностранец – в руке у него был большой флакон из коричневого стекла, он побрызгал из этого флакона на платок и, сказав на плохом немецком: «Не волнуйтесь, фрау», навалился на госпожу Тумберг, закрыв её нос и рот смоченным платком. Сопротивляться этому силачу женщина не могла, хотя и попыталась, и уже через половину минуты она обмякла и упала на кровать. А человек, потряхивая платком, спросил: - Тебе, брат Самуил, эта кровать понадобится? Я бабу тогда в угол положу. - Нет-нет, - качал головой Пеньковский. – Я там у неё видел узкий стол; не знаю, для чего она его использовала, боюсь даже предположить, но я его буду рассматривать как операционный. - Ну и хорошо, - Тютин, спрятав платок, заботливо уложил женщину на кровать поудобнее: пусть спит. Тут в комнату заглянул Квашнин. - Таз есть, ведро есть, - доложил он, - в доме водопровод, а ещё я нашёл клизму, тебе она понадобится? - Да-да, - кивал в ответ Самуил Пеньковский, снимая шляпу, а затем и сюртук. – Не помешает. Я, конечно, купил новую, но и эта будет очень даже кстати. Как и ваша помощь. - Брат Вадим и брат Емельян будут ждать клиента на улице, - сказал ему Квашнин, - а я поступаю в полное твоё распоряжение. - Вот и славно, вот и славно, - произнёс Пеньковский опять по-польски, внимательно осматривая квартиру. Он включил и выключил верхний свет и добавил: – Вон тот стол нужно поставить под лампу, помоги мне. А ещё мне нужно будет больше света. Брат Аполлинарий скинул сюртук, расстегнул запонки и стал закатывать рукава. *** Зоя огляделась по сторонам. Маленькая улочка была тихой, почти сонной. Никого, кто мог вызвать у неё подозрение, тут не было. - Генрих, - произнесла она. - Да, - её мужчина обернулся к ней. - Твой револьвер всё еще при тебе? - Тут, - ответил он и похлопал себя по животу, где под застёгнутым пиджаком, за поясом, находилось его оружие. «Он даже никогда не стрелял!», - подумала девушка, и ей почему-то стало его жалко. Она скинула рюкзачок и открыла его; там, в одном из внутренних карманов, девушка нащупала несколько камней из тех, что они недавно добыли, и, не глядя на них, протянула драгоценности молодому человеку. - Держи. - Что это? – спросил он, машинально подставляя ладонь. - Слушайте внимательно, герр Ройке, – начала Зоя, высыпая ему в ладонь полдюжины отличных камней разного цвета. – Встреча наша через два часа, пока я здесь осмотрюсь, – она сделала паузу. - Если в течении часа я не появлюсь, вы сразу отсюда уезжаете и прямо на этом драндулете едете в сторону Бадена; как только у вас садится аккумулятор, вы бросаете экипаж где-нибудь в лесу и добираетесь на дилижансах. - А вы, фройляйн Шнитке, будете ждать меня там? – очень мрачно спросил Генрих у девушки, подчёркнуто упомянув её фамилию. - Во-первых, если вы вдруг запамятовали, не фройляйн, а фрау, - с удивительным спокойствием отвечала ему Зоя. - Во-вторых, в Бадене вы продадите один из камней, там у каждого казино дежурят скупщики драгоценностей, а потом идите на пятидесятый телеграф и спросите телеграмму на имя Франца Мюллера. И если в течение недели вы не получите телеграммы от фрау Марты Мюллер, значит, вам нужно переходить границу иперебираться в Империю. Ехать в Вену и ждать телеграмму на имя Франца Мюллера на пятидесятом телеграмме там. - А если я не дождусь телеграммы и в Вене? – всё так же мрачно спросил Ройке. Зоя вздохнула; она даже подняла вуаль, чтобы он мог видеть её глаза, и, стараясь быть как можно мягче с ним, ответила: - Значит, герр Ройке, вам нужно переезжать во Францию и поступать там в школу пилотов цеппелинов, – она прикоснулась к его руке, в которой он держал драгоценные камни. – Этого должно вам хватить. Вы всё запомнили, герр Ройке? - Да, - буркнул Генрих. - Повторите, я хочу быть уверена, что вы всё поняли правильно, – он смотрел на неё нехорошим взглядом и молчал. И поэтому девушка настояла: – Повторите, Генрих. - Если в течении часа ты не появишься – я уезжаю, еду в Баден, там продаю один из камней и жду от тебя сообщения на пятидесятом телеграфе на имя Мюллера. - Мюллера? - Франца Мюллера; если в течение недели его не будет, я еду в Вену. И жду от тебя телеграмму там. - На каком телеграфе? - На пятидесятом. Зоя сначала достала револьвер и завернула его в лёгкий шарф, затем закинула рюкзак на плечи и взяла в руки зонт. Она обняла, поцеловала Генриха и прошептала: - Жди меня, я осмотрюсь и вернусь. *** И Дойл, и Тейлор успели уже пообедать, и теперь пребывали как раз в том состоянии, которого профессиональным сыщикам нужно всячески избегать. Эбердин спал мало, а Джону так и вовсе поспать не пришлось, и теперь, после того как они хорошо пообедали, сон просто навалился на них, и если Тейлор незаметно сунул себе под язык одну из своих многочисленных пилюль, которая заметно взбодрила его, то Дойлу приходилось бороться со сном при помощи очередной сигары. Но табачный дым не сильно помогал ему, он то и дело, что называется, «клевал носом». И как раз в один из тех моментов, когда его глаза почти закрылись, а сигара едва не выпала из пальцев на пол экипажа, Тейлор легонько толкнул его в бок: - Девицы. Дойл вздрогнул и начал осматриваться, не совсем понимая, что от него хочет коллега. - Сдаётся мне, это сёстры Ройке, - продолжал Эбердин. Он указал на двух девушек, что, выйдя из парадной, пошли по улице в сторону большого перекрёстка с главной городской магистралью. - Думаешь? – наконец проснулся Дойл. - Не уверен, но будет лучше, если мы отправим за ними кого-нибудь, – разумно предположил Тейлор. Джон был полностью согласен с коллегой, тем более что сотрудников у них сейчас хватало. И тогда Дойл, исходя из инструкции отправил за уходящими девицами двух шпиков – старуху и бегуна. На случай, если вдруг девушки решат разойтись в разные стороны. Старуха, кутаясь, несмотря на настоящую летнюю жару, в грязную шаль, засеменила следом за парой девушек, а низкорослый тип с очень кривыми ногами пошёл за ними лёгким, пружинистым шагом настоящего спортсмена. Дойл проводил их взглядом и потом спросил у Тейлора: - А де Флиан так ещё и не появилась? - Пока не было, - отвечал ему коллега по непростой профессии. А тем временем две молодых девушки в чистеньких платьях шли по летнему городу и, обходя встречных прохожих, о чём-то разговаривали. За ними, стараясь не привлекать к себе внимания, шли внимательные и неутомимые сотрудники главной британской спецслужбы. Странная женщина и не менее странный мужчина. Если бы кто-то обратил внимание на эту неприятную женщину с морщинистой и желтоватой кожей на лице и на мужчину с редкими клочковатыми бакенбардами, он скорее всего подметил бы некоторую схожесть в их чертах. И у низкорослого мужчины, и у женщины в плотном капоре были беззубые рты, плоские лица и на удивление круглые глаза с большими карими зрачками. А ещё у них почти не было нужды в словах, так как для общения им хватало быстрых взглядов или почти незаметных коротких жестов. В общем, они шли и шли, меняясь время от времени местами; шли сразу по обеим сторонам улицы, не упуская ни на миг из вида двух молоденьких девушек. Девушки прошли всю улицу и выбрались на большую дорожную магистраль Зивикингс-аллее, аккуратно, чтобы не попасть под какой-нибудь большой экипаж, перебежали её, а после свернули на одну тихую улочку и продолжили своё путешествие, всё так же о чём-то болтая между собой. Они шли не спеша и совсем не оглядываясь; и как цель для слежки не вызывали у шпиков никаких трудностей. И вот когда они продолжали своё движение, одна из них, та, что была чуть-чуть, совсем капельку ниже другой, остановилась и замерла, кажется, в удивлении. - Лиззи, - обернулась к ней та, что была чуточку повыше, - ну что ты встала? Пошли. Но вместо этого Лиззи не сдвинулась с места, а лишь указала сестре на видавшую виды, если не сказать обшарпанную электроколяску, стоявшую у с другой стороны улицы – вернее, на её водителя, – и произнесла с удивлением: - Роззи! Это же… кажется… Генрих! - Генрих? Где? – вторая девушка тоже остановилась. И поняв, куда указывает её сестра, воскликнула: - Генрих! И они, не сговариваясь, стали переходить улицу, направляясь к старенькому экипажу, на водительском сидении которого сидел молодой человек. А тот вдруг тоже увидал их и изумился: откуда они тут? А они уже почти бежали к нему, и младшая при этом улыбалась и махала ему рукой: Генрих, это мы! И никто из них троих и головы не повернул, не бросил в сторону взгляда, чтобы понять, не смотрит ли кто на них. Не следят ли за ними внимательные круглые глаза. - Генрих! – лепетала младшая, вскакивая в экипаж и кидаясь обнимать своего брата. – А я иду и смотрю… и не могу понять, ты это или не ты. А мне Роззи говорит: ну что ты встала? Ну что ты встала? А я ей говорю: так это Генрих. А она мне не верила! Ну, ты же её знаешь! Она такая недоверчивая! - Я сама всё увидела, - тут уже и старшая лезла в коляску обнять брата. – Просто мне нужно было убедиться, что это наш Генрих, а не какой-то посторонний мужчина! Глава 48 - Роззи? Лиззи? – Генрих, растерявшийся поначалу, теперь крепко обнимал своих сестёр и даже не знал, радоваться ли такой неожиданной встрече или тревожиться из-за неё. – Откуда вы тут? - Мы шли в магазин господина Фербера за шитьём и оранжевыми нитками для вышивания, – сообщила ему младшая. – А маменька сегодня плакала, как получила вашу телеграмму. - А я ей говорю: - подхватила старшая, - не плачьте, маменька, может быть, это какая-то ошибка! И так оно и оказалось! - А папенька на вас невероятно зол! – трещала Лиззи. – Просто невероятно, он говорил, что мама вас плохо воспитала и теперь вы как нечестный человек скрываетесь после того, что совершили. - А что я совершил? – Генрих хотел, выяснить что известно родственникам о его делах.