И брат Тимофей, и брат Валерий были согласны с великосхимным, они покивали головами: верно, верно. И брат Тимофей продолжил: - Потом наш журналистик поговорил с домоуправляющим, и тот стал врать, дескать, дева незаконно занималась проституцией. - Значит, врал? – уточнил брат Ярослав. - Конечно, врал, это и наш журналист заметил, он сразу спросил у соседки, ходил кто к той девице из мужчин, и соседка сказала, что никто не ходил. - Ну а трупы? Были? – интересуется Павлов. - Были, были, - уверенно отвечает Елецкий, - англичане два забрали, отвезли сами, а два огромных трупа увозили на грузовом экипаже, специально нанимали. Наш журналист нашёл водителя, тот говорит, трупы отвёз не в судмедэкспертизу, а во дворец на набережной Юнгфернштиг. - Значит, сомнений в том, что это ваша Зоя, у нас уже нет? – резюмировал брат Ярослав. - Ну…, - брат Тимофей развёл руками. - А связь с нею мы можем возобновить только через центр, – брат Ярослав вздохнул. И Павлов, и Елецкий всё прекрасно понимали: сейчас их руководителю нужно было принять непростое решение. Найти оперативницу, умницу и красавицу, которую уже списали, было делом правильным, но и очень опасным. Всё, всё, включая показательную сватку на крыше, и настоящие трупы, и гробы, отправляемые в Лондон, – всё это могло быть игрой англичан. А Зоя могла работать под их контролем, и таким образом они хотели добраться до их ячейки. Разгромить всю гамбургскую резидентуру Опричного ордена, чтобы обезопасить свой драгоценный линкор. И хоть и выглядел подобный вариант нереальным и фантастическим, на самом он был возможен! Ведь противостояла им злобная и хитрая тварь. Знаменитая Холодная ведьма. - Но почему же она не ушла? – собрав пальцы в замок, задумчиво спрашивал брат Ярослав. На что брат Тимофей, единственный, кто знал девушку лично, ответить не смог, он только развёл руками: знать бы! - Ладно, - наконец произнёс великосхимный, - дай телеграмму в центр, пусть выводят нас на неё. - Опасно всё это! – произнёс Павлов. - Ну, не без этого, - согласился с ним брат Ярослав. Он поглядел на брата Тимофея. – Так что нужно сделать всё аккуратно. - Назначу ей встречу, - сразу ответил тот, - знаю одно место, назначу там ей встречу, я её буду видеть, она меня нет; если это наша дева, то установлю контакт. - А как ты узнаешь, что она не под контролем англичан? – брат Валерий явно сомневался в необходимости всей этой затеи. Брат Тимофей снова развёл руками: ну, пока не встречусь, мы о том не узнаем. - Ладно, действуй. – всё-таки дал добро великосхимный. И когда Елецкий уже встал и собрался уходить, начальник спросил у него: – Слушай, брат Тимофей, а ведь ты работал в Гданьске? - Пару лет, – сообщил брат Тимофей. - Значит, должен был знать Пеньковского. - Самуила-то? Знал, знал… Хотя, Господи прости, почему «знал», я его знаю, – сразу вспомнил Елецкий. - Знаешь что…, - размышлял вслух брат Ярослав. – А запроси-ка ты его к нам, будешь давать телеграмму в центр – отпиши, что он мне экстренно необходим. Пусть его по возможности сюда направят, и побыстрее. Да, побыстрее. - Думаешь, нам потребуется лекарь? – спросил у начальника брат Валерий. - Лекарь никогда не помешает, - чуть задумчиво и загадочно отвечал ему великосхимный. Елецкий кивнул. - Значит, Зоя и Самуил, – после того он надел шляпу и, не попрощавшись с товарищами, вышел со склада. Брат Валерий запер за братом Тимофеем двери и вернулся к столу, ему было интересно, что задумал начальник. - А чего это тебе потребовался Пеньковский? - Надобен, - загадочно отвечал тот. Он так и не рассказал ни одному из своих самых близких помощников, что задумал. Горский был всё-таки очень суеверный человек и считал, что заранее рассказать о каких-то своих планах – это верный способ их разрушить. Павлов прекрасно знал об этой его особенности и больше ни о чём расспрашивать не стал. Сел, налил себе остывшего кофе из большого кофейника и достал из кармана шоколадную конфету. Но насладиться конфеткой великосхимный ему не дал. - А ну-ка, брат мой, давай-ка сюда этого молодца, - задумчиво произнёс великосхимный, уставясь куда-то блуждающим взглядом. - Матросика, что ли? – догадался Павлов. - Его, его, - рассеянно соглашался брат Ярослав. – Поговорить с ним хочу ещё малость. Брат Валерий был доволен, видя такое состояние своего начальника: взгляд блуждает, словно у пьяного – значит, думает о чём-то, придумывает что-то. Он пошёл и, отперев небольшую дверь, крикнул в темноту по-английски: - Эй, Джонни, давай на выход! - Я не Джонни, сэр, - отвечал ему пленный в ответ. - Давай-давай, выходи, - настоял Павлов и вскоре из темноты, жмурясь на свет, появился голый человек. - Иди сюда, - позвал его великосхимный и указал на лавку перед собой, - садись. - Да, сэр, - отвечал англичанин, выполняя распоряжение. Кажется, он уже привык к таким вызовам и испуганным не выглядел. - Брат Валерий, дай морячку листок бумаги и карандаш, - попросил великосхимный на русском. И Павлов тут же исполнил его просьбу, положа перед англичанином чистый лист бумаги и огрызок карандаша. - Сэр? – моряк взял огрызок в руки, но не понимал, что делать. - Вот что, дорогой, - медленно и чуть задумчиво продолжал брат Ярослав. – А давай-ка… нарисуй-ка мне, братец, набросок корабля. Чертёжик, даже не чертёжик, а эскизик простенький. - Сэр? – матрос из кают-компании – по сути, старший официант, – кажется, понятия не имел, как это делается. - Для такого нужно офицера было брать, - со скепсисом и на русском заметил брат Валерий. - А ничего-ничего, мне много и не нужно, - отвечал ему брат Ярослав на английском. – Ты же в крюйт-камере у саблейтенанта Эванса бывал? - Бывал, сэр, когда они не являлись в кают-компанию к обеду, я сам носил им туда еду. - Вот и прекрасно, - кивал ему великосхимный, - вспоминай, как там всё, как лестница туда водит, как стены, где кровать офицера, где пороховые погреба с зарядами, стеллажи со снарядами, или что там у вас… Всё это вспоминай, а потом на листочке аккуратненько мне это изобрази. Понял? - Понял, сэр, - отвечал морячок и, закатив глаза к потолку, начал вспоминать. – Тут, значит, лестница… Глава 35 Это было очень странное ощущение, что-то очень новое, такое, чего в её жизни не было. Она ходила по квартирке и ощущала себя хозяйкой и… женой. Женщиной, которая ждёт своего мужчину и, пока его нет, может наводить в комнатах чистоту, порядок, устраивать уют и даже готовить. Венгерский гуляш? Отлично! Зоя прекрасно поминала рецепт и на уроках кулинарии резала мясо и овощи, тушила его. Мать Ефросиния поставила ей за гуляш тройку, но она снизила оценку за то, что девушка болтала и смеялась с однокурсницами, когда нужно было слушать наставницу. Её гуляш получился совсем не хуже, чем у других девочек. Вот и сейчас, когда Генрих ушёл, дева не легла спать, хотя им удалось поспать едва ли три часа. Она собралась, оделась и пошла по лавкам, чтобы купить говядины, овощей, специй и несколько картофелин. Но перед этим зашла в кофейню выпить кофе и съесть… ну, чего-нибудь… несладкого. Например, кусочек прекрасного ганноверского лукового пирога с копчёным мясом. Проголодалась за ночь и утро… Наверное, это от тех жарких минут, которые девушка теперь вспоминала с замиранием сердца и немного краснея. Утолив голод, она пошла по лавкам и купила отличной говядины, овощей, зашла в пекарню за хлебом и в винную лавку за парой бутылок токайского. Ну как можно есть гуляш без сладкого токая? Обвешанная свёртками, она поднялась на свой этаж, не без труда открыла дверь, и… сразу поняла, что в квартире кто-то есть. Девушка бесцеремонно кинула все свои свертки на пол и взялась за рукоять зонта, но тут же услыхала: - Гертруда? Это ты? Генрих! У Зои отлегло от сердца; это опять-таки был новый для неё опыт: прийти к себе в келью или квартиру и обнаружить, что там кто-то есть. А он появился в прихожей и, поцеловав её в губы, стал собирать с пола пакеты с продуктами. - Герр Ройке, - удивлялась девушка. – Вы должны быть в своём училище, вы прогуливаете занятия? Он небрежно махнул рукой: - Ничего страшного, у меня сегодня всякие не очень нужные предметы, вот я и подумал, что лучше проведу это время с вами. Он понёс продукты на кухню, и Зоя последовала за ним. Бросив пакеты на стол, молодой человек повернулся и схватил девушку, абсолютно не стесняясь, стал целовать в губы, в шею и по-хозяйски, беря её за ягодицы, стал задирать ей юбки. У неё с головы слетела шляпка, но от всего этого напора девушка не потеряла контроля над собой. Она, хоть и заметно взволновалась от его объятий, всё-таки высвободилась из них. - Генрих… Почему вы не училище? Говорите, что случилось! - Ладно, но ещё один поцелуй, - он снова обхватил её за талию. - Нет, - строго ответила девушка и поднесла пальчик к его губам, останавливая его дальнейшие поцелуи. – Я догадываюсь, чем закончится этот один ваш поцелуй, - к тому же Зоя была уверена, что кроме всей этой романтики, есть ещё причина, по которой он сейчас тут, а не в училище. – Говорите, что произошло. И тогда Ройке полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда серый кусочек дешёвой бумаги: телеграмма. - От Джеймса? – догадалась девушка, беря бумагу. Молодой человек только кивнул ей в ответ, и она начала читать. «Телеграф номер сто. Смиту до востребования. Дорогой Смит. Кажется, пришло время принимать решение по поводу того дела, что мы обсуждали. Дама, известная вам, отбыла на три дня, и её три дня не будет. Она оставила за себя лишь заместительницу, которой до нашего дела нет никакого интереса. Уж лучше случая и не придумать. И если вы готовы, то надобно свершить задуманное в эти дни. В этом случае за это время вы сможете не только сделать дело, но и покинуть переделы города в полной безопасности. Надеюсь, что вы уже приняли решение и подготовились. Если вы готовы, сообщите мне, я тотчас дам телеграмму торговцам, чтобы готовили товар. И, получив от них ответ, сообщу вам время их приезда. Теперь жду от вас телеграмму. Ваш Дж.». - Но мы не готовы! - сразу произнесла Зоя, едва дочитала послание до конца. – Три дня? Мы не успеем! - А что тут успевать? – Ройке был на удивление легкомыслен. – Чего нам готовить? Вы хотели купить револьверы и ножи, так купим, маски сделаем, в гараже отца возьму самую быструю из имеющихся колясок – вот мы и готовы. Он был несерьёзен и беззаботен – просто мальчишка, который явно переоценивал свои силы. Зоя поглядела на него и вздохнула: