Глава 32 Ах, что это была за квартирка. Ах, какая тут была ванная, чистая и белая, а из бронзовых кранов текла горячая вода. Электрические люстры из хрусталя и прекрасные бра. А зеркало в ванной?! Искупавшись, она смогла осмотреть себя с ног до головы… И, конечно, осталась собой не очень довольна. Ей тут нравилось всё: и жёлтый паркет, и как ноги утопают в коврах. Правда, простенькие посуда и приборы подразумевали, что постояльцы привезут кухонную утварь свою… Впрочем, после глиняной монастырской посуды деву было невозможно смутить относительно неплохим фаянсом, так что всё было прекрасно. Особенно ей нравилась кровать. Она была широкой. А какой был матрац на той милой кровати! Просто сказка. С него вставать не хотелось… Наверное, это был самый удобный матрац. И пусть у неё ещё не было полотенец, нужных ей салфеток, зубного порошка, щёток для волос и зубов, не было гребешков, заколок, домашних туфлей и ещё примерно пяти сотен вещей, без которых жизнь юной женщины становится почти невыносимой, тем не менее от этой квартирки, и особенно от великолепной кроватки с удивительным матрацем, у неё кружилась голова. Но всё приятное головокружение у Зои прекратилось, как только она решилась наконец одеться после ванны и пойти куда-нибудь позавтракать. Она вдруг поняла, что у неё нет нормальной одежды, которая просто соответствовала бы этой квартирке. И что, может быть, было ещё хуже, у неё не было хорошего белья. Казалось бы, подумаешь, бельё! Кто его вообще может увидеть? Но вчера она отдала ключ Генриху и, по сути, уже ждала его к вечеру, но… и в чём же она должна было его встретить? Платье её было… ну, так себе. Может, и неплохое, но он столько раз уже видел её в нём. А всё остальное… Всё остальное было ещё хуже, кроме модных панталон. А если… вдруг… всё сложится так, что ей придётся… раздеться. А именно к этому, как девушка считала, всё и шло. Ведь ей казалось, что молодой человек всё время думает об этом. Конечно, думает. Ну а с чего бы ещё он так старался для неё? Тем более, она обещала ему это и должна была выполнить обещание. Девушка как-то не задумывалась о том, что давать это обещание её никто не принуждал. Обещание было её личной инициативой. И ключ от квартиры Генрих у неё не просил, она сама ему его дала. В общем, она, как была без одежды, так и села считать деньги, что у неё оставались. И была неприятно удивлена, прикинув, сколько у неё должно остаться после того, как она купит всё необходимое. «Кажется, Генрих прав, без рубина нам никак не обойтись, - дева вспомнила слова Джеймса о десяти тысячах фунтов, что можно выручить за камень в Амстердаме. – Пять старик хочет забрать себе, пять нам с Генрихом. Пять тысяч… Это вовсе даже неплохо». Она стала думать и считать, как долго можно жить в Гамбурге на пять тысяч фунтов. И по её прикидкам получалось, что довольно долго. Даже если жить в этой прекрасной квартире. И почему-то ей в голову не пришло, что эти пять тысяч, возможно, придётся поделить с Генрихом. Делить? Что за глупости?! А пока ей нужны были новые туалеты. И особенно дева хотела купить нижнее бельё. И она знала, где это сделать. Тут же, на улице, имелись прекрасные, судя по витринам, дамские магазины. Зоя быстро оделась и, не забыв прихватить оружие и зонт, заперла дверь и выбежала на улицу. Новое платье, очень сдержанное, строгое, но необыкновенно стильное, почти такое, как было на убитой ею англичанке. Изящные домашние туфли с помпонами из меха, три вида панталон, от самых что ни на есть коротеньких и до тех, чьи кружева прикрывают колени, две лёгкие рубашки, две нижние юбки, две пары перчаток, превосходный белый корсет с резинками, две пары чулок и, главное… то, что ей теперь было абсолютно необходимо: полупрозрачный, очаровательный пеньюар. В общем-то, она за ним и шла, всё остальное пришлось купить, что называется, заодно. Ну, ещё и новые туфельки на небольшом каблучке. Не очень удобные, но невероятно изящные. Да! Зоя нашла себе и шляпу, так как ходить в том ужасе, что она приобрела на вокзале, девушка была просто не в состоянии. И этот вокзальный ужас она сразу выкинула, подумав, что уже ни при каких обстоятельствах больше его на себя не наденет. На все покупки девушка потратила почти половину денег, что у неё оставались, но это её ничуть не смутило, ведь скоро она раздобудет огромный рубин и продаст его в Амстердаме. Чего ей волноваться о деньгах? А после двухчасового похода по магазинам дева ужасно проголодалась, и так как время шло к обеду, она зашла со всеми своими свёртками и коробками в кафе и прекрасно там пообедала. В общем, ей не только квартира понравилась, ей понравилась и вся улица, на которой стоял её дом. А уж после того, как она зашла в миленькую и чистую лавку и купила там свежайшего хлеба, брецелей, кусок отличного окорока и круг свиной колбасы с чесноком, две коробочки португальских сардин в масле, коробку зефира, коробку шоколада и две бутылки бордо, она для себя решила, идя по улице к своей парадной, вся увешенная пакетами и свёртками: «Идеальное место, здесь всё есть. Хочу тут жить». Конечно, придя домой, она стала всё мерить снова, кое-что нужно было подшить, кое-что подправить, но в общем всё было ей кстати, всё было к лицу. Особенно хорошо ей было в корсете. Девочки из монастыря, уже взрослея, стали контрабандой привозить в монастырь с каникул или из отпусков женские журналы, а иногда и очень пикантные открытки, на которых были изображены дамы в модном нижнем белье, а иной раз и танцовщицы варьете во всей своей полуобнажённой красе. Девушка прекрасно помнила тех красивых и ярких женщин. Корсеты были на тех красотках вызывающие, и вот почти такой же купила себе и Зоя. Добавив к нему самые миниатюрные панталончики и самые длинные чулки, обув новые домашние туфли, дева пошла к большому зеркалу и… испугалась. Вид её был просто сногсшибательный. Настолько яркий, что Зоя решила его изменить: «А то Генрих решит, что я… Бог знает кто!». Она всё быстро сняла и так же быстро надела пеньюар, и снова подошла к зеркалу, и снова обомлела. Пеньюар был настолько прозрачным… «Господи, он вообще ничего не скрывает, я почти голая! О чём я думала, когда покупала его? – Зоя попыталась одёрнуть лёгкую прозрачную рубашечку и завернуться в невесомый халатик. Но все её усилия не помогали, она вся была как на виду. – Может, лучше надеть новое платье?». Но платье нужно было надевать с корсетом и нижними юбками, а это десяток крючков и завязок. «Он устанет ждать, пока я выберусь из платья. Может, надеть под пеньюар панталоны? Чтобы не выйти к нему почти голой? – но она не была уверена, надевают ли панталоны под пеньюар. – Вдруг нет, а я натяну их и буду выглядеть как богатая хуторянка, вернувшаяся с покупками из города и решившая соблазнить милого ей женишка. Ах, нужно было почитать про то в журналах». И тут она разглядела у себя на лице что-то, от чего её сердце похолодело. «Это, что, прыщ? – она приблизила свое лицо к зеркалу почти вплотную, чтобы всё рассмотреть. – Прыщ! Сегодня? В этот день? Господи, за что?». И тут дева поняла, что у неё почти нет никакой косметики: забыла купить. Раньше она славилась среди всех сверстниц самой чистой кожей, на которой прыщи были явлением редким, и, может, поэтому девушка мало пользовалась косметикой. Но тут она поняла, что пудра, помада и румяна сегодня ей точно понадобятся, и, скинув свой пеньюар, она быстро облачилась в платье. И вышла из дому. В общем, это был очень хлопотный и очень затратный для неё день, а к пяти часам, когда Генрих мог появиться у двери, в любую минуту девушка начала ещё и волноваться. Она так ещё и не решила в чём его встретить, а тут ещё и волнения всякие, от которых у неё, кажется, начинал побаливать живот. «Господи, вот только этого мне сейчас не хватало, - она торчала у зеркала, разглядывая свой почти не видимый без оптических приборов прыщ. – Ну что тут такого, - она отстранилась от стекла и посмотрела на себя как будто со стороны. – Не страшна, хорошо сложена. Может, грудь невелика, так и не купчиха я московская. Чего я волнуюсь?». Но волнение её не отпускало. Зоя всё думала, всё представляла, как пройдёт сегодняшний вечер. Вино, сардины из коробочки, поцелуи… В чём же всё-таки встретить Генриха – в платье или, быть может, в пеньюаре? Ну зачем платье, когда весь смысл сегодняшнего вечера в том, чтобы раздеться. Раздеться. Догола. Перед мужчиной. У неё от этих мыслей начали полыхать уши и щёки, и девушка, сжимая их ладонями, успокаивала себя: «У твоей сводной сестры Ефросиньи сыну уже год, а она всего на полгода старше тебя. Она живёт со своим мужем и, кажется, счастлива. А между прочим, Генрих ничем не хуже её мужа Василия, и даже немного симпатичнее. А если не успокоишься, у тебя точно разболится живот». И тут её сердце замерло, перестало биться, так как за дверью ванной комнаты послышался какой-то звук. Нет, ей не показалось. Звук повторился. Зоя, боясь дышать, бросила взгляд на свою левую руку; её кинжальчик был при ней. Она беззвучно достала оружие и, сжав его в кулачке, приблизилась к двери. Прислушалась… Ах, как она была рада, когда услышала из-за двери: - Фройляйн Гертруда, вы дома? Девушка выдохнула с облегчением; ну конечно, это он, кто же ещё это мог быть, у кого ещё был ключ от её квартиры. - Генрих, я в ванной, - ответила она. И тут же ужаснулась поняв, что платье-то осталось к столовой висеть на стуле. А с ней в ванной комнате не было никакой одежды, кроме двух легких вещей её пеньюара да домашних туфлей у неё на ногах. - Прекрасно, - донеслось из-за двери. – Я принёс вам кусок торта, купил в кондитерской рядом со своим домом, он очень вкусный. Он ореховый. - Да-да, обожаю ореховые торты, - отвечала Зоя, спешно прихорашиваясь перед зеркалом. – Генрих, там вино на столе, на кухне… найдите штопор… Может, он есть на кухне, я не додумалась купить… - Штопор есть у меня в ноже, - сообщил Ройке и отошёл от двери. А девушка меж тем оделась, взглянула на себя: какая-то девочка-разбойница из сказки «Снежная королева», полуголая и вооружённая. У неё снова загорелись уши. «Попросить Генриха принести из гостиной платье? – девушка поморщилась. – Это так пошло, как в глупой пьесе начинающего драматурга: красотка в пикантной ситуации просит помощи у молодого мужчины. Может, обернуть себя полотенцем и выйти в полотенце? О-о, как это будет мило выглядеть, купить дорогой пеньюар и прикрывать его полотенцем! Он подумает, что я дура… И будет отчасти прав…, - а ей очень не хотелось сегодня выглядеть дурой. - Может быть даже, я ему не понравлюсь… когда он увидит меня без одежды… Ах, да ну и ладно…, - она решилась. – Ой, ну что за глупость?! Всё равно я собиралась сегодня раздеться перед ним, а ещё обещала его отблагодарить, что уж тут теперь… между прочим этот пеньюар не так уж плохо на мне сидит!». Она глубоко вздохнула, разглядывая себя в зеркало, потом выдохнула, пытаясь справиться с волнением, и, переборов себя, наконец раскрыла дверь ванной. Она вошла в гостиную и замерла под слегка ошалелым взглядом широко раскрытых глаз молодого человека. Ройке стоял возле обеденного стола, держа в руках бутылку с вином. Он даже шляпу ещё не снял. И ей снова стало неуютно. Она чисто рефлекторно прикрыла область своего живота руками и, просто сгорая от стыда и волнения, вызванного этим его взглядом, спросила у него – чуть зло, сама того не осознавая: - Ну что? - А зачем вам нож? – он даже не отводил от нее глаз, так и таращился на её костюм. - Нож? – она взглянула на свой кинжальчик, который по рассеянности принесла с собой. – Ах, нож? – но тут же, собравшись с мыслями произнесла: – Это так… я просто… в общем… ерунда. А почему вы в шляпе, Генрих? - О, я сейчас сниму, – он тут же снял шляпу и собирался уже положить её на стол… И тут на Зою нахлынула новая волна стыда: прямо на столе перед Генрихом лежали, аккуратно разложенные, её купленные сегодня панталоны. Все, от самых маленьких до тех, кружева которых прикрывали ей колени. Девушка, не раздумывая, кинулась к столу убрать бельё, поясняя при этом молодому человеку: - Я не думала, что вы придёте так рано. - Ничего-ничего, - бормотал он, волнуясь не меньше, чем она. – Мне, наверное, нужно было постучать… А девушка просто чувствовала, что он рассматривает её… Сзади. Со спины. И стоит к ней так близко… Наверное, от этого девушка начала волноваться ещё больше и поэтому стала ронять на пол все вещи, которые хотела убрать побыстрее. А когда всё-таки собрала всё, вдруг остановилась, прижимая к груди своё бельё, взглянула на Генриха и теперь увидела его глаза. - Что? – она была даже немного напугана его взглядом. – Что вы так смотрите на меня? - Просто я…, - отвечал он, чуть заикаясь, – просто я даже не думал, что смогу увидеть вас… вот такой… - Какой «вот такой»? – сразу спросила она, продолжая волноваться. - Такой…, - он сделал паузу. И выдохнул. – Такой прекрасной. Глава 33 Это было очень странное ощущение. Ощущение будоражащее и волнующее. Ей нравилось находиться перед мужчиной без одежды, и она совсем не стеснялась этого и не отстранялась, когда он хотел прикоснуться к ней. К её груди. А ещё у Зои немножко болели губы от беспрестанных его поцелуев, но Генрих… Он иной раз был так мил, что ей самой хотелось его поцеловать. Что она не стесняясь и делала. Девушка в очередной раз встала с постели, взяла бокалы с тумбочки и, даже не накинув на плечи прозрачный пеньюар – зачем только потратила на него такие деньги? – как была, абсолютно нагая, пошла в гостиную, к столу, чтобы налить вина. Это было отличное бордо, правда, оставалось его совсем чуть-чуть, и посему она просто вылила вино в один бокал, ведь они с Генрихом уже запросто могли пользоваться одним бокалом. Этой ночью, например, они ели торт одной ложкой. Так что один бокал на двоих… Так даже романтичнее. - Между прочим, мы выпили две бутылки вина за ночь, – сообщила она ему, возвращаясь в спальню и делая глоток из бокала. - Я даже и не почувствовал, – отвечал ей Генрих, беря у неё бокал. - Ну, я была немного пьяна, но так и не поняла, от чего, - продолжала девушка, садясь рядом с ним. А она сначала хотел в сотый, наверное, раз прикоснуться к её груди, но вдруг убрал руку и произнёс изменившимся голосом, обратился к ней на удивление серьёзно: - Фройляйн Гертруда. - Да, герр Ройке, - подыгрывая ему, почти так же серьёзно отвечала Зоя. Но дева делала вид, что серьёзна, а вот Генрих продолжал, и слова его звучали весьма значимо: - Я вот сейчас подумал… - Неужели? И что же? - В общем, как порядочный человек, - тут он сделал драматическую паузу, - в общем… я решил на вас жениться. - Как интересно! – с некоторым сарказмом отвечала Зоя. – А моё согласие вам нужно? - Нет… Ну, то есть…, - он даже немного растерялся. – Я не так выразился. Я хотел сказать… ну… я, в общем, хотел предложить вам руку и сердце. Как порядочный, честный человек. - В общем, хотели предложить мне свою руку и сердце? – Зоя явно над ним посмеивалась. – В общем, Генрих, выглядите вы не очень торжественно для такого важного ритуала. Вы же сидите передо мной, едва прикрытый простынёй. Понимаете, я не чувствую важности момента. Мурашки по коже не бегут. Да и кольца я не вижу, - она чуть приподняла простыню, заглянула под неё и засмеялась. – Кое-что интересное вижу, но это явно не кольцо. - Ну, кольцо будет, - пообещал молодой человек; признаться, он был немного обескуражен происходящим. – Будет кольцо; просто я подумал, что после сегодняшней ночи… после всего… ну… я обязан предложить вам свою руку. Зоя вздохнула и стала серьёзной. Ей, послушнице женского монастыря Святой Февронии, как, впрочем, и монахиням этого монастыря, не возбранялось иметь любовные интрижки, можно было даже иметь постоянного мужчину и детей, вот только возможностью выходить замуж они не располагали до тех пор, пока носят монашеский чин. А дева очень хотела получать этот чин, ведь сестра Опричного ордена имела очень высокий социальный статус и большие карьерные перспективы как на государственной службе, так и на духовной, а также при дворе Его Императорского Величества. Попасть ко двору – вот о чём мечтала Зоя больше всего на свете. Вот для чего истязала себя физически, нагружая бесконечными тренировками. Вот для чего мучила себя умственными упражнениями, без конца заучивая целые поэмы, даты разнообразных событий, координаты географических объектов, а также слова и падежи в нескольких языках. Она хотела стать фрейлиной двора при императрице. В этом случае девушка утёрла бы нос всей своей родне, которая её, после смерти папеньки, так и не приняла. Всей родне, кроме милой сестры Ефросиньи, с которой Зоя состояла в самых тёплых, по-настоящему сестринских отношениях. Но всего этого она, конечно же, рассказывать ему не собиралась. А лишь произнесла в ответ: - Генрих, пока не время говорить об этом. - Не время? – он то ли был удивлён, то ли огорчен. – Ну а когда будет время? - Генрих, это была лучшая ночь в моей жизни, - призналась девушка, - и ключ я забирать у вас не собираюсь. Можете приезжать, когда захотите… - Я буду приезжать каждую ночь, - тут же заверил её молодой человек. – Просто я так часто пропадаю из дома, что мама стала спрашивать: не появился ли у меня кто? - Мама? – девушка насторожилась. – И что вы сказали маме? - Сказал, что возможно… - Возможно что? – дева была уже серьёзна. - Что у меня есть возлюбленная, и тогда мама просила, чтобы я сказал, кто это, и привёл её к нам домой, знакомиться. - И вы назвали ей моё имя? - Нет, но сказал, что, возможно, приведу вас.