- Да, миледи, он в людской с самого утра. - Пусть поднимется. Мы ждём его. - Да, миледи. Слуга повернулся и готов был уйти, но герцогиня, внимательно глядя на старика, остановила его: - Джеймс. - Да, миледи? - Что с тобой? – это было не очень прилично – разбираться со слугами в присутствии гостей, но такими условностями герцогиня могла и пренебречь, тем более что гости – это её подчинённые. - Со мной всё в порядке, миледи, - отвечал слуга. Хотя всё было совсем не так. Он, ещё получив первую телеграмму от леди Рэндольф, начал волноваться. Ведь в ней речь шла о русской. Несомненно, о той самой русской, с которой он встречался совсем недавно. Именно её собиралась схватить американка. Ну а кого же ещё? Уже тогда он стал почувствовал неладное. Правда, на то его волнение хозяйка не обратила внимания, так как у неё было очень нехорошее утро. Ведь с линкора пропал какой-то матрос. А теперь старик, глядя, как разворачиваются события, стал волноваться ещё больше. И это было вполне естественно. Мало того, что он не желал, чтобы та очаровательная девушка попала в лапы этих страшных баб, он ещё волновался и за себя. Ведь если ведьмы схватят русскую, они обязательно выйдут на него. И теперь, говоря о том, что с ним всё в порядке, он врал. А ложь – это первое, что видели менталы, общаясь с человеком. И леди Кавендиш сразу уловила, что его слова расходятся с аурой над его головой. - Ты уверен, Джеймс? – не отрывая пристального взгляда от слуги, интересовалась хозяйка. И тут, после этих слов и особенно после пронизывающего, как холодная сталь, взгляда госпожи, у слуги включилась его привычная защитная реакция, он испугался за себя, а страх был лучшей ширмой для других эмоций. Старик напрягся, даже немного одеревенел от её взгляда и лишь после этого выдавил: - Да, миледи, я уверен. - Хорошо, - теперь герцогиня была довольна тем, как выглядит аура дворецкого, это было естественное его состояние. - Ступай. Слуга ушёл выполнять распоряжения хозяйки, а леди Рэндольф буквально почувствовала, как, казалось бы, верное дело, которое она сама нашла и сама собралась исполнить, уплывает из её рук. «Господи, ну почему старуха не у хирурга? Она же обещала, что исчезнет на три дня!». Ей было горько, но она держала себя в руках, чтобы обида не затемняла ауру, чтобы начальница и коллега не заметили её состояния; к тому же молодая женщина улыбнулась улыбкой всё понимающего человека: хорошо, будь по-вашему, вы же здесь начальница. И пока дамы три-четыре минуты пили чай и обменивались ничего не значащими репликами, в кабинете появился чуть опухший и, может быть, немного усталый Тейлор; несмотря на утро, он был помят и несвеж, как будто спал в одежде, тем не менее оперативник раскланялся перед всеми присутствующими дамами: - Миледи, миледи, миледи… - Эбердин, - начала герцогиня, назвав его по имени в знак своего расположения. – Вы видели русскую…, - тут начальница недвусмысленно взглянула на американку, - ту, которой удалось от нас уйти. Леди Рэндольф покраснела от этого завуалированного и незаслуженного, по её мнению, упрёка, но Тейлор этого не видел, он глядел на свою начальницу. - Нет, миледи, я её не видел, её хорошо рассмотрел Дойл, он вёз её из морга к нам сюда. - Тем не менее я прошу вас, Эбердин, так как Дойл ещё не приехал, а дело не терпит отлагательств, отправиться незамедлительно на улицу Остенде, это…, - она на секунду задумалась. - Я знаю, где это, миледи, - тут же нашёлся Тейлор. - Это недалеко от северного вокзала. - Да… Да, где-то там. Найдёте дом некоего Цомермана, которым управляет некий Кольберг. - В этом доме проживает русская? - Может быть, - отвечала начальница. – Я вас и отправляю туда, чтобы вы всё выяснили. Чтобы нам не пришлось высылать группу захвата, которая по приезду поймет, что это простая немецкая девушка, решившая немного подработать. Надеюсь, у вас это получится, тем более что за вами я отправлю и Дойла. - Мы всё узнаем, миледи, - обещал Тейлор, - я попытаюсь найти способ опознать русскую ещё до его приезда. И сразу телеграфирую вам. - Отлично, Эбердин. Если это русская и вы в этом уверены, дождитесь прибытия на место леди Анны, - Тейлор кивнул в её сторону, и та кивнула ему в ответ, - и можете быть свободны, участвовать в захвате вы не должны. - Прекрасно, миледи, - едва успел произнести он, как на чайный столик была с излишним шумом поставлена полупустая чашка с блюдцем и чайная ложка упала со стола на ковёр. Все обернулись на шум и поняли, что, а вернее, кто стал его причиной. И был это не кто иной, как леди Дженнет Рэндольф Черчилль, которая пристально смотрела на хозяйку дома и спрашивала: - Герцогиня, я не ослышалась? Вы собираетесь отправить на моё…, - она интонацией подчеркнула слово «моё», – на моё дело леди Анну? - Во-первых, здесь нет ваших или моих дел, - назидательно и твёрдо, как и положено настоящей руководительнице, сказала леди Кавендиш, - здесь все дела наши общие! Во-вторых… да, руководить операцией будет леди Анна. - Леди Анна? – прошипела американка, вставая. - Да, - всё так же строго отвечала ей герцогиня. – У неё больше опыта, а вы один раз русскую уже упустили. Едва-едва леди Рэндольф удалось себя сдержать, чтобы не крикнуть в лицо старухе: Это ты! Ты упустила её! Но, сдержавшись, она лишь произнесла: - Понятно. И тут леди Анна со своей очаровательной улыбкой заметила: - Дорогая моя, я могу взять вас с собой. На это леди Рэндольф, несмотря на то что по её лицу пошли красные пятна, ответила ей с такой же очаровательной улыбкой: - Это очень мило с вашей стороны, дорогая моя, но, к сожалению, у меня появились неотложные дела. - Вот как? - с долей деланного удивления произнесла леди Анна. – Очень жаль. Впрочем… как пожелаете. Леди Рэндольф показалось, что эта напыщенная англичанка вот-вот рассмеётся ей в лицо… Больше находиться в этом помещении она просто не могла, это было просто невыносимо, и несмотря на то, что её начальница не дала разрешения уйти, американка быстрым шагом, едва ли не бегом кинулась к двери. Глава 26 Старик был неимоверно бледен и потел; если бы сейчас здесь находился кто-то из ведьм, ему снова было бы тяжко избегать их внимания, испарина покрывала его лоб, когда он отбивал телеграмму Дойлу. Выбивая нужные точки и тире, Джеймс лихорадочно раздумывал над сложившейся ситуацией и прекрасно понимал, насколько нехорошо складываются дела. А дела были откровенно плохи. Конечно, если поисками фройляйн Гертруды занимались настырная американка и необыкновенно упорный Дойл, то девушка была в серьёзной опасности. «Может быть, они и вправду её нашли!». А значит, и он был в такой же ситуации. Дворецкий прекрасно понимал, что девицу необходимо предупредить. Но как? Как? Старик достал платок и вытер пот с лица. Он отправил телеграмму Дойлу и сейчас стоял и рассеянно смотрел на рулоны бумажной ленты. Джеймс, конечно, мог послать телеграмму с доставкой адресату – когда посыльный приходил к искомому человеку прямо домой и отдавал телеграмму в руки и под подпись, – но, во-первых, это нельзя было делать с домашнего телеграфа герцогини, так как каждое послание с него оставляло след в специальном ящике памяти, доступа к которому у дворецкого не было, и посему нужно было выйти из дворца, чтобы этого никто не заметил, и найти тихий телеграф. А во-вторых, у него просто не было её адреса. Куда слать телеграмму? Да, у него была связь с мистером Смитом, который ждал его сообщения на сотом телеграфе. Но как скоро он придёт на телеграф, чтобы проверить наличие телеграмм? В общем, старик лихорадочно искал способ покинуть дворец так, чтобы хозяйка его не хватилась. И тут ему повезло: в комнатушке возле кабинета, где он обычно сидел в ожидании распоряжений герцогини, загорелась лампочка: она его вызывала. Старик потёр щёки, пару раз глубоко вздохнул, чтобы вернуть спокойствие, и лишь после этого отважился войти в кабинет, где его ждала хозяйка и её милая гостья. - Джеймс, мне нужно отойти по неотложным делам, - произнесла герцогиня, вставая и беря трость. – Леди Фоули остаётся тут, ты поступаешь в полное её распоряжение. Я скоро вернусь. - Буду рад служить леди Фоули, - старик повернулся к молодой гостье в ожидании. – Миледи, чем я могу вам помочь? - Можешь быть свободен, Джеймс, - отвечала ему женщина, беря журнал. И добавила: – Я буду ждать вас, герцогиня. Полчаса, полчаса… Джеймс прекрасно знал, что его хозяйка сейчас отправится в крыло доктора Мюррея, а очаровательная гостья просидит за журналом и, может быть, и не вспомнит про него, чай-то она уже пила, а до обеда ещё далеко, а значит… Он тут же собрался, надел сюртук, взял шляпу и весьма быстро пошёл к выходу. Там, у дверей, его встретил лакей-привратник Оскар. - Мистер Джеймс. Вы уходите? - Мне нужно в аптеку, – на ходу бросил подчинённому дворецкий. - Может, послать в аптеку посыльного Микки? – продолжал привратник, отворяя для него дверь. - Мне нужно поговорить с аптекарем, - чуть раздражённо отвечал ему старик, - твой Микки сможет это сделать? - Простите, сэр, - привратник пожалел, что лез со своими советами к начальнику. А Джеймс вышел из дворца, весьма быстро для своих лет прошёл через двор и оказался на улице, где и поймал извозчика. В ближайший телеграф он решил не ходить. Это было опасно. Поэтому он хотел проехать три или четыре квартала. - Поспешите, - на не очень хорошем немецком сказал он кучеру. Да, ему нужно было спешить, хотя он вовсе не был уверен, что ему удастся предупредить юную леди Гертруду. Но он делал всё, что мог, чтобы непоправимого не случилось, и очень сильно при том рисковал. Старик должен был, должен был послать телеграмму на сотый телеграф мистеру Смиту до востребования. *** А в это время леди Рэндольф, которую буквально душила обида, велела водителю остановить экипаж и, прикрыв лицо вуалью, чтобы слуга не увидел слёз в её глазах, выскочила из коляски и пошла к ближайшему кафе, столики которого занимали половину живописного бульвара. Там, за одним из них, она почти дала волю своим чувствам, и пока к ней шёл официант, даже коротко всплакнула. Но когда тот подошёл, уже взяла себя в руки и заказала себе шерри и кофе. И лимонный пирог со сливками. Только после того как официант ушёл за заказом, ей удалось справиться со своими чувствами, хотя ядовитая обида её всё ещё душила. Она никак не могла простить герцогине такого отвратительного поступка. Леди Дженнет считала, что старуха сделала это специально. Специально унизила её перед новоприбывшей соотечественницей. И эта леди Анна, конечно, была несказанно рада такому унижению леди Рэндольф. Американка вспомнила мерзкую улыбочку молодой англичанки, и слёзы снова покатились по её щекам. Ей пришлось залпом выпить принесённый официантом шерри, чтобы снова обрести спокойствие. *** В жизни прямо под крышей есть один минус, о котором Зоя даже и не подозревала. Если за окном вовсю светит солнце, у вас, в вашей уютной квартирке, повиснет вполне себе настоящая итальянская жара. И в вашем жилье будет, может быть, даже жарче, чем на улице. До встречи с Генрихом у неё было ещё почти четыре часа, сейчас он должен быть где-то на учёбе, ну а ей слоняться по жаре не хотелось, потом пришлось бы возвращаться домой и мыться, поэтому она, перекусив в ближайшей столовой, купив ледяного лимонада и женский журнал, вернулась к себе. И там, в жаре, раздевшись до малюсеньких панталон и коротенькой полупрозрачной нижней рубашки, валялась с журналом в полной праздности, пережидая полуденную жару. Иногда она прислушивалась к шагам и звукам за дверью, и там всё было нормально. Соседка стирала, по лестнице бегали вверх и вниз, в общем, ничего необычного не происходило. И только в половине первого она услыхала, как по лестнице поднимается кто-то чужой. Нет, это был не сосед, слишком рано для него. На часах было всего двенадцать двадцать пять, так рано с работы сосед не приходил. И не Кольберг, тот был слишком грузен для такого энергичного шага. Человек подошёл к её двери и прислушался. Зоя поначалу замерла, но тут же, стараясь не издавать шума, потянулась к платью, что висело на стуле; там, под платьем, были чулки и корсет, под которыми был припрятан её пистолет. А человек после нескольких томительных секунд тишины всё-таки постучал, но Зоя не стала отвечать. Тогда человек постучал ещё раз, а после прошёлся по коридору и поговорил о чём-то с соседкой; о чём они разговаривали, девушка не расслышала, а потом мужчина подошёл снова к её двери. Теперь она уже с пистолетом в руке ждала, что будет дальше. А дальше из-под двери показался недорогой сероватый листок бумаги, и Зоя сразу разглядела большие чёрные буквы на нём: «телеграмма». Потом послышались удаляющиеся шаги. И тогда дева на цыпочках подошла к двери и подняла бумагу. «Телеграмма с доставкой. Улица Остенде. Дом Цомермана. Гертруде Шнитке». Сам же тест телеграммы состоял всего из пяти слов: «Уходите немедленно, за вами идут». И ни слова больше, даже подписи не было. «За вами идут… За вами идут…», - стучало у неё в голове, и девушка кинулась к окну. Выглянула на улицу и, прождав несколько секунд, увидала молодого человека в серой форме телеграфиста, который быстрым шагом переходил улицу. А ещё она увидала Кольберга. Этот крупный тип стоял на углу дома и смотрел наверх. На её окно! На неё. Именно на неё, а рядом с ним находился худой мужчина в коричневом костюме, и он, задрав голову, тоже смотрел наверх.