И минуты не прошло, как из темноты появился брат Валерий; он весьма бодро подошёл поближе к экипажу и произнёс: - Развернись, брат Тимофей, сдай назад немного, чтобы нам не тащить его. Елецкий тут же так и сделал, и остановившись, он увидал в свете задних фонарей, как к нему навстречу быстро идёт фройляйн София, а за нею тащит по земле что-то тяжёлое рослый Тютин. Резидент остановил электромобиль и выпрыгнул из него, на ходу доставая наручники и кляп. - Ах, как это всё… волнительно! – щебетала фройляйн София, стоя чуть в сторонке. Но сейчас мужчины на неё уже внимания не обращали, они заковали бедного, что-то бормочущего морячка в наручники, заткнули ему рот и закрепили кляп верёвкой. Делали они это всё почти в темноте, только в свете задних огней электромобиля, но тем не менее весьма умело и даже слаженно, что немало удивляло женщину. Затем они взяли связанного моряка и без труда закинули его в коляску, прямо на пол, стали быстро рассаживаться, и лишь брат Валерий, усевшись на водительское сиденье, вспомнил про женщину; он повернулся к ней и спросил: - Фройляйн, вы, что, остаётесь тут? - Вы с ума сошли? – она, подобрав юбки, поспешила к экипажу. Брат Емельян подал ей руку и помог усесться на диван, причём ноги женщине пришлось почти поставить на лежащего на полу моряка. Фройляйн явно была взволнована, и это приключение ей было, судя по всему, не по нраву. Уж больно было страшно… Электроэкипаж покатил по тёмным улицам и вскоре покинул злачный, предпортовый район и покатил по освещённым местам города. - Нам в обратную сторону, - вдруг повернулся к водителю Елецкий. - Я знаю, - отвечал ему Павлов. – Просто где-то тут поблизости собираются извозчики, надо высадить фройляйн Софию. - Макс! – услышав их разговоры, возмутилась женщина. – Ты, что, собираешься высадить меня ночью на улице? Ты не довезёшь меня до дома? - Софи, дорогая, - морщился брат Тимофей, вспоминая, сколько денег он дал ей совсем недавно. – Я уверен, ты не заблудишься. Мы найдём тебе извозчика. *** Сегодня у неё был важный день; утром, встав, она не стала пить даже кофе. Ни кофе, ни воды, ничего… Тем более ей нельзя было есть. На этот день у неё была назначена операция. И все её сотрудницы были предупреждены, что в ближайшие три, а может, четыре дня она никого принимать не будет. Леди Кавендиш уже находилась в крыле доктора Мюррея, четыре головастых существа из помощников Сунака готовили оборудование для очистки её кишечника, как вдруг за дверью послышался голос её дворецкого. Он о чём-то говорил с доктором. - Джеймс! – произнесла она так громко, чтобы её было слышно и за дверью. – Что случилось? Слуга подошёл к двери, но внутрь процедурной не зашёл, он был вышколенным и умным, и произнёс так же громко, как и госпожа: - Леди де Флиан просит приять её. - Ты сказал ей, что я занята? – раздражённо вопрошала старуха. - Конечно, миледи, но леди де Флиан проявила настойчивость, – спокойно и громко отвечал ей дворецкий. «Странно, она же знала, что в ближайшее время я принимать никого не буду. Я оповестила их всех, – тут вдруг герцогиню посетило нехорошее предчувствие. – Если Доротея де Флиан настаивает на встрече, значит, произошло что-то нехорошее. А учитывая, что Доротее была поручена непосредственная охрана периметра вокруг линкора…». Леди Кавендиш поморщилась, встала с процедурной кушетки и знаком потребывла себе халат. - Джеймс… Скажи ей, что я приму её, – и, надевая халат, добавила: – Проводи её в кабинет. В принципе, герцогине нравилась леди де Флиан, она была деловой и собранной женщиной и казалась менее избалованной и более дисциплинированной, чем две другие её сотрудницы. Может, поэтому начальница не злилась на неё. Вернее, не сильно злилась. - Надеюсь, у вас были веские основания, чтобы отрывать меня от очень важных дел, - сурово начала герцогиня. - К сожалению, основания более чем вески, - отвечала ей леди Доротея. При этом она была серьёзна и холодна. - Я слушаю вас, - леди Джорджиана уселась в своё кресло, но леди де Флиан сесть не предложила. - Один из матросов линкора, некий Томас Вудс, ушёл в увольнительную и не вернулся, – сразу заговорила леди де Флиан. – Не вернулся ни ко времени окончания увольнительной, ни к утренней проверке. - О! – герцогиня изобразила на лице крайнюю степень удивления. – Это, кажется, первый случай на британском флоте. Леди Доротея уловила сарказм в поведении своей начальницы, но ничуть не смутилась; ей хватало самообладания, чтобы игнорировать подобные выходки старухи, и она продолжила: - Это был дисциплинированный моряк, и старший помощник Чейни собирался повысить его до следующего звания. - А что говорит коммодор Винтерс? - Он взволнован произошедшим. Просил меня провести расследование. - Это, что, был какой-то важный матрос? – всё это очень не нравилось леди Кавендиш. Всё это случилось очень не вовремя. - Это был первый матрос кают-компании. - То есть не артиллерист и не машинист? - Он заведовал сервировкой стола для офицеров и подачей блюд, - пояснила леди Доротея. - Ах вот как, это и вправду очень важный на корабле человек, - снова язвила герцогиня. – И что? У вас есть снования думать, что это не обыкновенный дезертир? Или любитель рома, который ещё не проспался после выпитого и пит у какой-нибудь женщины? - Офицеры и я не исключают такой возможности, но я допросила других матросов, что были с ним… - И что же вы выяснили? Есть что-нибудь странное в его исчезновении? – нехотя интересовалась начальница. - Я бы не осмелилась вас беспокоить, если бы не было, – отвечала ей её подчинённая. - Вчера вечером в одном дешёвом кабаке он познакомился с женщиной. - О, с женщиной! Это уже подозрительно, - заметила герцогиня. Но и на эту колкость леди де Флиан не отреагировала и продолжала: - Опрошенные мною моряки говорят, что та женщина не соответствовала заведению. Они говорят, что женщина была офицерского уровня, и при этом она инициировала разговор с Вудсом. Попросила его угостить её выпивкой, а потом предложила выйти с нею на улицу, чтобы подышать воздухом. - То есть дорогая проститутка инициировала отношения с простым моряком? - Да, после чего он вышел из заведения, и его никто не видел. Он не явился на корабль, хотя всегда отличался дисциплиной. Его место, место первого лакея при офицерском столе, считается очень выгодным и почётным на корабле, на эту должность нерадивые матросы попасть не могут. Мало того, я уже побывала в том заведении, где произошло их знакомство… - И что? – леди Кавендиш вся эта истории начинала нравиться ещё меньше. – Что вы выяснили? - Ту дорогую проститутку в том заведении никто никогда до этого не видел. Старая женщина смотрела на свою собранную и холодную помощницу и думала: «Эта леди де Флиан – большая умница. Уже и в кабак съездила, и матросов с офицерами опросила. Вот только затевает она всю эту суету… так не вовремя. Так не вовремя!». И она просила: - А теперь ещё раз, леди Доротея, компактно, тезисно. - Конечно, герцогиня: из увольнительной не пришёл моряк; по отзывам командования он дисциплинирован и имеет перспективы по службе; по рассказам его собутыльников, с ним познакомилась женщина не его уровня. С этой женщиной он вышел на улицу, и больше его никто не видел. Леди Кавендиш стала морщиться и тереть свои глаза, которые давно требовали замены. Ах, как всё это было не ко времени, ведь ещё вчера доктор уже сделал ей первый, предварительный укол. К операции было всё готово, и тут вот это… Конечно, можно было плюнуть на всё и лечь под нож Мюррея, но… Леди Кавендиш была уверена, что одна из двух новых помощниц была прислана не только для помощи, но и для того, чтобы следить за нею, следить и докладывать наверх о всех её промахах. В том, что баронесса Харолстон, руководительница «Интеллидженс Сервис», прислала ей одну из своих шпионок, леди Джорджиана не сомневалась. И потому понимала, что допускать промахов не должна. Как это будет неприятно, если в то время, когда она будет находиться на операционном столе или в реабилитационной палате, произойдёт что-то важное или плохое. Герцогиня поняла, что операцию нужно отложить… Хотя бы до завтра. - Берите собутыльников этого Вудса и везите их в Городское полицейское управление. Там должны быть все фото когда-либо задержанных проституток. Может, нам повезёт, и они узнают ту, с которой ушёл Вудс. - Это прекрасная идея! – воскликнула леди Доротея. Воскликнула с чуть большим, чем нужно, восторгом. «Лесть должна быть тонкой и правдоподобной, если ты льстишь умному, - этой едва заметной капли фальши герцогине было достаточно: - А, так это вас, милочка, баронесса Харолстон прислала приглядывать за мной?». Она улыбнулась своей помощнице и произнесла: - Ваши восторги, леди Доротея, немного преждевременны. Там, в картотеке полиции, может и не быть той дамы, её вообще могли привезти из другого города; ещё может быть, что фото её есть а самой дамы вы не найдёте, а если и найдёте, то она вас ни на кого не выведет, а ваш матросик вернётся на корабль уже к вечеру. Но вы всё равно отработайте это вариант сегодня и вечером сообщите мне результат. В помощь себе возьмите мистера Тейлора. - Я немедленно займусь этим, - пообещала леди де Флиан. И, сделав книксен, покинула кабинет начальницы. А старая герцогиня уже даже не злилась. В этом не было никого толка. Злись-не злись, операцию всё равно придётся перенести на завтра. Старуха встала, взяла трость, чтобы хоть чуть-чуть расходиться, и подошла по мягкому ковру к двери. - Джеймс! - Да, миледи, – верный слуга, как всегда, был рядом. Он сразу появился из-за двери. - Сообщи доктору, что операция переносится, у меня появилась неотложные дела; возможно, к вечеру будет ясно, когда мы сможем начать. - Хорошо, миледи. - А ещё скажи, чтобы подали завтрак. Хочу чего-нибудь с кровью, я сейчас ужасно голодна. - Я тотчас извещу повара, миледи, - обещал дворецкий. Глава 23 Только-только рассвело, а «князь» уже был при деле. Он встал ещё ночью и начал собираться сразу, как от брата Валерия пришла телеграмма, в которой была фраза «гости прибыли». Это значило, что пленный уже в тюрьме, и великосхимный времени терять не стал. Он поехал знакомиться с этим «гостем». Брат Валерий, прежде чем открыть дверь, за которой сидел пленный матрос, разложил на длинном столе фото офицеров линкора, из тех, что уже были в наличии, поставил табурет в паре шагов от стола. Осмотрелся. И потом произнёс: