Глава 1-15 Глава 1 Ближе к вечеру со стороны Вицхафе по главной восточной дороге, оставляя после себя жирные клочья чёрного угольного дыма, в Гамбург влетел роскошный паровой двухкотловый «Даймлер». Паровой агрегат летел, пренебрегая хоть какой-то дорожной вежливостью, он совершал резкие манёвры, обгоняя тяжёлые и медленные грузовые экипажи и распугивая мощными гудками гужевые повозки. За колесом управления этой дорогой и быстрой машины восседал мрачный тип в кепке, кожаной куртке и автоочках на резинке, на руках его красовались запылённые перчатки с крагами. Впрочем, в пыли были не только перчатки, пыль покрывала и всю его одежду. Было ясно, что агрегат приехал в Гамбург издалека. А на запятках машины качался в такт зигзагам движения экипажа такой же запылённый, как и водитель, грум. Въехав в населённый пункт, экипаж значительно снизил скорость – видно, водитель решил избежать возможных жертв и происшествий на переполненных улицах большого города – и уже не спеша докатился до фешенебельного отеля «Атлантик Гамбург». Только тут он остановился и, сбрасывая избыточное давление в котлах, щёлкнул клапанами и со свистом выпустил из своих недр горячее облако белейшего пара. Тут же грум проворно соскочил с запяток и кинулся к двери экипажа, но прежде чем открыть её, откинул ступеньку трапа и лишь потом распахнул дверцу и замер в поклоне. - Прошу вас, Ваша Светлость. Прошло изрядное количество времени, секунд, наверное, пятнадцать, прежде чем на ступеньку встал штиблет Светлейшего, приобретённый по настоянию самых последних веяний петербуржской моды. Затем показалась трость из красного дерева с золотой рукоятью, а уже после всего на землю на удивление легко выпорхнул весьма немалых размеров мужчина в самом расцвете лет. Выпорхнул и засиял, словно солнце. Засиял, ибо был он ослепителен в своём великолепии. Скромный серый сюртучок был обшит по рукавам и обшлагам чёрным шёлком, на манер смокинга, прекрасные малиновые панталоны изумительно гармонировали как с сюртучком, так и с жилетом из расшитого лилового атласа, а цилиндр был так же лилов, как и жилет. Перчатки человек носил лайковые, а манжеты его белоснежной рубашки были из тончайшего кружева. И венчал всё это великолепие алый галстук с заколкой из крупного изумруда. А ещё – видно, чтобы подчеркнуть свою эксцентричность, – человек, вышедший из экипажа, носил на запястье левой руки длинную золотую цепь. Цепь та была толста и в несколько витков обвивала кисть этого изысканного человека, а на её конце болтался хрустальный флакон для духов, что был величиной с небольшое яблоко. Господин тут же изящно сбрызнул себя несколькими каплями из этого флакона, а потом оглядел здание, к которому подъехал. Оглядел его сверху донизу и, судя по выражению лица, остался не то чтобы доволен увиденным, но во всяком случае не разочаровался. Сбежавший по ступенькам гостиничный привратник сразу понял, что особа, явившаяся в их заведение, непроста, и, низко поклонившись, сказал: - Рады вас приветствовать в нашем доме. А грум, слышавший это, поправил его высокопарно и с дурным немецким произношением: - К господину надобно обращаться «Ваша Светлость» или князь. Так как перед тобой князь Бельский. - О, да, да, - понимающе кивал привратник. – Конечно, господин князь. А грум уже давал ему указания и на всё том же плохом немецком языке перечислял: - Его светлость желает проживать в лучшем номере вашего заведения. В лучшем. Я и водитель должны жить в соседнем номере для слуг. В комнатах князя всегда должно быть шампанское во льду, вина из Медока, фрукты самые свежие и сыры: мягкие и твёрдые. А ещё пришли мне лакеев снять и перенести багажи Его Светлости. Также пришли прачек стирать его одежду, Его Светлость любит надевать чистую одежду каждый день. Ты всё запомнил или мне повторить? – с этими словами грум достал из кармана монету и протянул её привратнику. Тот, увидав монету, округлил глаза и даже поначалу побоялся брать её, думая, что это какая-то ошибка, но грум пихнул её ему в руку и повторил вопрос: - Ты всё запомнил? - Вам лучше всё это сказать портье, - испуганно разглядывал деньги привратник, - а я могу лишь позвать лакеев для переноски багажа. - Сделай хоть это, - назидательно произнёс грум. И когда привратник, зажав в руке деньги, хотел было уже убежать звать лакеев, князь, немножечко высокомерно и в тоже время элегантно, остановил его, зацепив за ворот камзола золотой рукоятью трости. - Друг мой… Постойте, окажите любезность. Сказал он это на прекрасном литературном немецком языке, в котором едва улавливался намёк на верхнесаксонский диалект или даже на лейпцигско-дрезденский выговор. Привратник замер и уставился на князя, немного при том оцепенев. А князь продолжил: - Ванная с горячей водой, надеюсь, в моём номере будет? - Как же… Конечно, будет, – кланялся привратник. – У нас все номера с ванными и горячей водой. - Очень на то рассчитываю, - князь снисходительно улыбнулся и даже, в знак расположения и необыкновенной своей демократичности, слегка похлопал его по плечу. И после, не обращая внимания на своих слуг и работников гостиницы, стал подниматься по ступенькам, и войдя в большой и роскошный холл дорогого заведения, сразу нашёл вывеску «Ресторан» и отправился в ту сторону. В ресторане народа было немного: обед давно уже закончился, а до вечернего отдыха было ещё далеко. Князь уселся за столик у окна, придирчиво осмотрел белоснежную накрахмаленную скатерть, потом взял вилку и проверил её на предмет пятен, потом так же исследовал фужер. Кажется, и сейчас ему не в чем было упрекнуть заведение. И он обратил внимание на спешащего к нему официанта в белом переднике до пола. - Изволите взглянуть меню? – сразу предложил тот. - Нет нужды, - ответил князь. - Голубчик, принеси-ка мне рюмку анисового шнапса, какой подают в лейпцигских заведениях, есть у вас такой? - Конечно, господин. У нас такой имеется. Ещё чего-нибудь? - Конечно. Ещё мне большую чашку кофе и сливок принеси, и францбрётхен, если есть свежие. - Конечно, господин, всё у нас имеется. - А кофе прошу, чтобы был без робусты. Не выношу робусту даже на запах, – предупредил князь. - Не извольте волноваться, кофе чистая арабика, бразильского происхождения, – уверил его официант. – А что пожелаете из горячего? - Ну…, - важный господин задумался. - Может, вам всё-таки меню? - А скажи-ка, любезный, повар у вас хорош? Я тут пробуду несколько дней, а может, и недель, и дурных поваров я не жалую, если плох он, то я отсюда съеду. - Не волнуйтесь, господин, повар наш лучший в Гамбурге, - хвалился официант. А князь лишь усмехнулся ему в ответ, достал платок, вытер губы и произнёс со вздохом: - Ведь в каждом заведении мне такое врут! Ладно, вели повару, пусть к ужину сделает мне ростбиф с розмарином. - Непременно, - обещал официант. - И чтобы прожарка была средней, - продолжал князь, - излишней крови я не люблю. Но чтобы и сухой не был. Понял? - Не извольте сомневаться, всё будет в лучшем виде, - снова заверял его официант. - Всякий раз мне такое говорят, - ворчал посетитель. – Ладно, неси водку и кофе. *** - Слышь, князь. Ты не больно-то размахнулся? – спросил Вадим Валерьевич Варганов, человек с очень большими кулаками, он же брат Вадим, инок во Ордене, по совместительству водитель и ближайший помощник «князя». Брат Вадим сидел за столом, разложив перед собой все монеты и ассигнации всех стран и земель, коими они располагали. Он тщательно пересчитал наличность, почесал пятернёй свою почти лысую, в шрамах, голову и продолжил: – Поэкономнее нам надо, слышь, Ваше Сиятельство? - Ах, оставь, - отмахнулся «князь», он же брат Ярослав, некогда в миру носивший имя Ярослава Андреевича Горского. – Не до тебя мне, – он развалился в кресле, перед тем скинув сюртук, жилет и галстук, а теперь махал на себя платком от вечерней духоты и приговаривал: – Мне и без тебя дурно. Брат Ярослав носил в Опричном ордене степень великосхимного монаха, то есть был на два звания выше брата Вадима, что, однако, не мешало тому упрекать начальника: - Это потому, что ты сожрал целую вырезку один! Мог бы попросить, чтобы хоть половинку в номер занесли. Так было бы по-честному, по-людски. - Ах, оставь ты это, - лениво махнул на своего товарища платком архидьякон, - сходил да купи себе сосиску и не донимай меня своими нравоучениями. Ты лучше скажи, ванна уже набралась? - Уж набралась и остыла, пока ты гортанобесие своё по ресторанам тешил да деньги транжирил; я уже новую набрал. Иди купайся, да только недолго, брат Валерий придёт, тоже мыться будет. Брат Ярослав встал и, скидывая штиблеты на ходу, пошёл в ванную. Был он высок ростом и на вид крепок, но что-то было в его фигуре от увальня, оттого и сила его казалась ленивой. Ко всему был он ещё рыж и носат, хотя общее впечатление о нём у всякого, кто его видел, складывалось скорее приятное, так как казался он человеком вовсе не злобным и не высокомерным. Проходя мимо брата Вадима, он вскользь взглянул на разложенные в свете лампы деньги и спросил: - Клапан на втором котле так и стучит? - Стучит, сволочь. Всё-таки придётся менять. Нужно найти мастерскую. Завтра займусь. - Уж займись, - велел «князь» и скрылся в ванной комнате. А брат Вадим собрал со стола все деньги, бережно свернул ассигнации и сложил их в портмоне. Золото и серебро он собрал в отдельный кошелёк. В отличии от беспечного своего священноначальника, брат Вадим проявлял некоторую озабоченность. Волновался о том, что средств, выделенных на впопыхах организованную командировку, явно не хватает. И тут в их роскошный номер явился и третий человек, что играл в их спектакле роль грума. То был инок во Ордене брат Валерий, в миру Валерий Владимирович Павлов. Он принёс в бумажном пакете круг неплохой колбасы, пару больших брецелей, ещё что-то, а также извлёк из глубоких карманов плаща четыре бутылки пива. Всё это он раскладывал и ставил на дорогую скатерть дорогого стола. - О, пивко! – обрадовался брат Вадим, сразу беря одну из бутылок и тут же откупоривая её. - Оно, - соглашался брат Валерий, скидывая плащ и садясь к товарищу за стол, - я этих рейнских, бордо и всяких прочих медоков больше видеть не могу. - Воистину, брат, воистину, – соглашался с ним брат Вадим, отламывая себе ещё и колбасы. И тут же добавлял с некоторой мечтательностью в голосе: – А надо было ещё, конечно, хоть немного водочки захватить. После такой длинной дороги было бы можно понемногу возлить. - Думал, - отвечал ему брат Валерий. Глаза у него умные, проницательные и холодные; увидишь такого, так нипочём и не подумаешь, что человек этот – настоящий схимонах. - Признаться, посещали меня подобные мысли, но решил я, что от лукавого они. И воздержался. - От лукавого? – уточнил брат Вадим. - Подумалось мне, что наш великосхимный будет опять нам высказывать за пьянство, - чуть поморщившись, пояснил брат Валерий, - и что-то мне сразу расхотелось. Думаю, обойдёмся без водки, тем более что настоящей тут не найти, а местный шнапс нашей не чета. - Не чета, не чета, - соглашался брат Вадим, со знанием дела расправляясь и с колбасой, и с пивом, - ну а телеграмму братьям ты послал? - Послал, - заверил его товарищ. – Просил завтра ответ дать до шести утра. Уж как получим, так будем думать, когда и где встречу готовить.