– Что же вы мне не рассказали? – очень чётким, холодным, звенящим, как ветер на льду, голосом спросила Лили. Ворон с трудом взлетел к ней на руку – крыло ещё не зажило. – В том, о чём мы умолчали, ничего плохого нет. – И о чём же? – О нас, – пискнул Мышонок у неё из-под ног. Он прислонился к её ноге и грустно оттуда выглядывал. – О нас-с, – прошипел Уж. – Мы… – начал Ворон и показал крылом на сад. – Здесь, снаружи у нас есть сила. Там, внутри… – он махнул крылом на дом. – Внутри вся сила у них. – Ясно… – Но когда твоя семья расширяла площадь, – он показал на пристроенную кухню, – вы внесли в дом кое-что снаружи. В частности… колодец. Лили смотрела на чёрный ящик кухни с большими двойными дверями, деревянные полы и кухонный островок. Она вспомнила, как под внутренним двориком обнаружился старинный колодец, вмешалась администрация, судили, рядили, не засыпать ли его, но тогда грунтовым водам некуда было бы деваться. Ещё выдвигалась версия, что он собирает дождевую воду, и, собственно говоря, спасает дом от подтопления. Построен он был на совесть – с широким дном и узкой горловиной – и полон чистейшей воды. Инспектор по надзору за строительством сообщил, что колодец очень древний, обнесённый каменными стенами, и, безмолвный, стоит там сотни лет, собирая прохладную воду с гор. Когда Лили заглядывала вглубь, у неё кружилась голова. В конце концов, решили, что овчинка выделки не стоит, и разумнее всего оставить колодец в покое: строители накрыли его и забетонировали, настелили деревянный пол, и там стало абсолютно безопасно. «Можно было бы положить стеклянную секцию, – предложил один рабочий. – Хвалились бы колодцем перед гостями». «Спасибо большое, но я предпочитаю его спрятать, – ответила тогда мама. – Я беременна, дочка очень больна, а этот колодец задержал строительство на четыре недели и стоил нам десятки тысяч. Разрушила бы его, если б могла». Теперь Лили представила его под полом. Большой бассейн неподвижной воды, невидимый глазу. Чёрный. Когда она в него смотрела, в самую глубину, по спине пробегала дрожь, голова кружилась так, что её качало. Она обрадовалась, когда его закрыли. – Итак, – заметила она, – колодец теперь внутри. И это значит… – Совершенно верно, – отозвался Ворон. – Значит. – Значит… что? – Кое-что. Лили терпеливо набрала воздуха. Ох уж эти звери. Она взвесила на руке небольшую птичку. – Что. Это. Значит? – спросила она. – Что ключ у них, – ответил Мышонок. – Ключ, которым открывают двери, или ключ-источник? – спросила Лили, которая всегда сомневалась, о чём речь, когда слова произносились и писались одинаково. – Откуда же мне знать, – развёл лапками Мышонок и на всякий случай добавил: – Я всего лишь мышь. – Этот ключ, – пояснил Ворон, – источник. Нас, нашей магии. Доброй. От всей магии. – Теперь ис-сточник внутри дома, – сообщил Уж. – У них-х. – Ключ всей магии находится под моим домом? – удивилась Лили. – Почему? Почему там? – А почему бы и нет? – заявила Кротиха. У Лили не было ответа. – Разве это важно? – спросила она. – Над ним бетона сантиметров десять, наверное. – Важно, потому что в твоём доме демоны, – ответил Ворон. – Их присутствие отравляет источник. Мы умрём. – Погодите. Давайте разберёмся, – остановила его Лили. – Малыш умрёт. Родители умрут. Вы умрёте. А я… что? Одна останусь? В темноте. Как… изгнанный призрак, или что? – Увы, – печально ответил Ворон. – Да-с, – отозвался Уж, может, и печально, хотя кто его, шипящего, разберёт. – Да, – пискнул Мышонок. – Так не дадим тому случиться! И принял бойцовскую стойку. – Скажу вам я, конец таков, – заключила Кротиха. – Не есть мне больше червяков. Лили едва удержалась от смеха. Сцена была нелепой, а они такими смешными и… нет, она не допустит их смерти. И сама удивилась неожиданному решению. Не важно, какой страшный бой придётся принять, она будет биться до конца. Итак… Вытянув шею, она оглядела стены родного дома. – Ладно. Кротиха, что скажешь? Как нам туда забраться? Та неуклюже подобралась к Лили, цепляясь когтями за траву. – Есть у меня… одно подозрение. – Замечательно, какое же? – В общем, пока вы с Вороном уходили, я тут немного покопала. Доверилась чутью. Оно, собственно, привело меня к червям, которые оказались не настолько отвратительными, как обычно, не слишком сырыми, не засохшими, пухленькими, так что я подкрепилась, потом нашла ещё, и… – И обнаружила что-то получше червяков? – перебила её Лили, она ценила Кротиху за острый ум, но хотелось, чтобы та скорее перешла к делу, чтобы попасть в дом и покончить с этим. – Когда проголодаешься, нет ничего лучше червяка, – возразила Кротиха. – А копать очень утомительно. Но да, ты права. – И что? – В конце старой части дома, около собачьей дверцы я нашла старинный лоток для спуска угля, вроде того. Он ведёт в подвал – в древности люди ссыпали туда уголь тачками. Гораздо лучше, чем таскать на себе. – Вообще гениально, – оценил Ворон. – Люди знали, что делали. Угольные лотки, подковы над входом, круги, вырезанные в камне… – Да, да, – перебила его Лили. – Это же вход, да? – По-моему, так, – подтвердила Кротиха. – Он прикрыт – кто-то завалил его камнем, а потом засыпал землёй. Но он есть. – Где же? – Здесь, – ответила Кротиха, ковыляя вразвалочку к фасаду кладовки, или старой кухни, как называла её Лили. – Я чую дыру, паутину, запах старых подвалов. Землю-то я уберу, а тебе придётся сдвинуть камень. Лили взглянула на худенькие руки. – Что-то сомневаюсь, смогу ли я. – А больше некому даже и попробовать, – ответила Кротиха. Лили подумала о маме, бабушке, что бы они сказали. Они велели ей отдыхать, копить силы, говорили, что сами справятся, не перетрудись, ты такая бледненькая. Она стиснула зубы. – Ну хорошо. Кротиха принялась копать: земля взлетала в небо и падала чёрным дождём. Работа спорилась: кротиха вертелась, рыхля землю острыми передними когтями и, словно лопатой, отбрасывая в кучку задними лапами грязь. И вскоре показалась широкая каменная плита. Лили наклонилась и, подцепив пальцами край, попыталась сдвинуть её вбок. Но плита не поддалась. – А если приподнять, – предложил Мышонок. – Опрокинуть. – Ага, легко сказать. – Это кому как. «Опрокинуть» произнесёт не каждый. Когда у тебя нет губ, звук «п»… Он поймал её взгляд и быстренько прикусил язык. Лили согнула колени и взялась за камень обеими руками. В голове звучали голоса родителей, бабушки, уверявшие, что это ей не под силу, но она не обращала внимания. Она поднялась, и камень с чавканьем показался из земли, потом задержался немного на боку и тяжело плюхнулся на гравий, открыв взору дыру, похожую на рот, обложенную тёмным кирпичом.