Девочка вышла к озеру. Даже видя этот пейзаж каждый день, она не переставала им восхищаться. Неспешно пройдя по каменистому берегу, оказалась по другую сторону водоема. Затем углубилась в сосновый бор, где ей была знакома каждая тропка. Было два часа дня, и солнце припекало сильнее всего, поэтому девочка шла в тени деревьев. Однажды она уже получила солнечный удар, и это ей не слишком понравилось. Девочка знала все соседние дома и сейчас направлялась как раз к одному из них. Там жили ее друзья, с которыми она познакомилась два года назад. * * * Я играл с Рунмарионом в шашки на троих. В этой местной игре мне не везло, однако я не унывал. Партия продлилась не более пяти минут, и, выиграв, Рунмарион предложил: – Давай в прятки? Знаешь, как мы умеем прятаться? Никогда не найдешь! Я радостно согласился. Обговорив, что прятаться можно только в доме, а считать нужно до тридцати, Амари, выбирая кому водить, произнесла считалку. По правде говоря, я очень сомневался, честно ли выпал мне жребий во́ды, но благоразумно не стал подавать виду, что возмущен. Недолго думая я прислонился к ближайшей стене и громко произнес: «Один, два, три…» Около лестницы послышалась возня, слабый шум, а затем шепот: – Ты мне пятку отдавил… – Одиннадцать, двенадцать, – считал я, – …двадцать девять, тридцать! Я иду искать! Решив, что близнецы спрятались на втором этаже дома, я сразу кинулся туда. На Земле я тоже очень любил играть в эту игру, особенно мне нравилось прятаться. Я находил для этого самые неожиданные места. Именно поэтому, поднявшись на второй этаж, я первым делом заглянул в пододеяльники на кроватях близнецов. Не найдя там никого, я пожал плечами и хмыкнул: «Не умеют прятаться!» Через пять минут я тщательно обыскал весь этаж, однако никого не обнаружил. Словно в воде растворились! Но сдаваться я не был намерен категорически, поэтому начал поиски снова. Вернувшись в комнату близнецов, я внезапно услышал шуршание под кроватью Рунмариона. В таком простецком месте я и искать не собирался! – Ага! – воскликнул я и приподнял свисающую до пола простыню. – Попались!.. Ой! Каково же было мое удивление, когда из подкроватной тьмы на меня уставились два злобных светящихся глаза: синий и зеленый. А затем, не успел я осознать, в чем дело, мне в лицо с диким и яростным мяуканьем кинулся пушистый комок шерсти. – Ай-ай! – вскрикнул я. – Мяу! Мяу! – вопил напавший. Борьба эта продолжалась недолго. Я крепко ухватил воинственного кота за шкирку и швырнул его на кровать. Но кот только рассвирепел и дико зашипел. Шерсть на его спине поднялась длинными иглами, а глаза теперь походили на два лазера. – Хорошая киса, хоро… – начал я, но комок шерсти снова ринулся на меня. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не Рунмарион с Амари. Они прибежали на мои крики и поспешили на помощь. Амари начала брызгать в кота из пульверизатора, а Рунмарион подбадривал сестру. Комок шерсти, моментально выбрав себе новую цель, молнией прыгнул на Амари. Рунмарион схватил подушку и со всей силы треснул по коту, однако угодил по сестре, повалив ее на кровать. – Прошу прощения, – хихикнул Рунмарион. – Мяу! – взвыл кот. И вот тут-то, в самый разгар этой подушечно-кошачьей баталии, появилась мама. Кот тотчас же ослабил когти и отпустил Амари, запрыгнув Адаль на плечо и, лизнув щеку хозяйки, кинулся вниз по лестнице. – Мотай отсюда! – завопила Амари. – Чтобы и шерстинки твоей тут не было! – Дети! – изумилась Адаль. – Зачем вы обижаете Марципана?! С лестницы, словно в подтверждение сказанного, донеслось жалобное мяуканье. – Ябеда, – прошептала Амари, послюнила палец и потерла царапину на щеке. – Симулянт хвостатый. «Марципан? – подумал я. – Ильфеон же нам говорил, что он само воспитание, само приличие!» – Дети! Вы не оставляете мне выбора! – покачала головой Адаль. – Вы наказаны! Домашний арест на сутки! – Мяу… Мяу… – Нет, двое! Двое суток! – Адаль покачала головой. – Амари, вот от кого, а от тебя я не ожидала такого безобразия! – И, уже ласково, добавила: – К тебе, Вукузё, это, естественно, не относится! Адаль вышла из детской, вполголоса сетуя на детей: «Бедный Марципан! Пойдем, дам вкусненького!» Когда она ушла, Рунмарион сказал мне: – Простит, будь спокоен! – Это и есть ваш котик? – прошептал я и изобразил подобие улыбки. Амари кивнула. – Активный, – заметил я. – Хм-м… Марципан… – это он или она? – А ты еще не понял? – одновременно воскликнули близнецы. – Он! – Мы с ним, – продолжила злобно Амари, – воюем уже пять лет. – И-и? – Однажды дали ему лосося. – Не понял? – Просроченного на два года, – мечтательно сказал Рунмарион. – В консервах. – И что с Марципаном случилось? – поинтересовался я. – Ты представляешь… – возмущенно начала Амари. – Съел и не поперхнулся! – закончил за нее брат. – М-да… – кивнул я. – Тигр! – Эта порода, – серьезно поведала Амари, – выведена из кота, рыси и куницы. – Куницы? – с сомнением улыбнулся я. Амари посмотрела на меня укоризненно и потерла царапины. В ее взгляде читалось: это не смешно! Я осмотрел себя на предмет ранений: небольшая царапина на левой щеке, три царапины на обеих руках и след от когтей на футболке. Бонус: весь в шерсти. – Серьезный противник, – кивнул я. – Но мы с ним разберемся! Мы вышли из комнаты и сбежали по лестнице. – Кстати, – я потер лоб, – а где вы прятались-то? – Под лестницей, конечно! – выпалила Амари. – Мы всегда там прячемся! * * * Девочка подошла к дому и позвонила в домофон. Адаль открыла дверь и воскликнула: