Красный Яр — это живописный уголок уссурийской тайги на высоком берегу реки. Когда удэге помечали улицы будущего поселка, они не обрекли на гибель ни одно лишнее дерево. Они ставили свои дома так, чтобы в пяти шагах от крылечка по-прежнему шумели своими могучими кронами древние ильмы и кедры, оплетенные лианами лимонника и виноградной лозы. В погожий солнечный день мы выехали с Иваном Константиновичем Муновым в Олон, а оттуда рукой подать до Красного Яра. Дорога шла через тайгу. Впереди на узких санях везли продукты для строителей. Позади на таких же санях сидели Мунов, Календзюга и я. Хотя дорога эта проезжая и довольно шумная, местами ее пересекали следы зверей — соболя, изюбря, диких кабанов. А белки без всякой опаски суетились в темной кедровой хвое, роняя на землю изгрызенные пустые шишки. — Вот видишь, где тайгу берем, — сказал Мунов, — совсем близко берем. Если собирать одни только кедровые орешки по дороге из Сиина в Олон, очень большая прибыль нашей артели будет. А тайга на тыщу километров еще дальше отсюда идет. Так что на всю нашу жизнь хватит ее... Вдруг из передних саней закричали Мунову: — Иван Константинович, гляди, на пихте берлога есть! Может, выкурим гималайку, а? — Некогда, — возразил Мунов, — пока светло, ехать надо. Мы подъехали к старой пихте, и Мунов показал мне берлогу на толстом стволе. — Пускай спит медведь, на днях выкурим его. Тут раздался выстрел, и пожилой удэге, спрыгнув с передних саней, побежал к мерзлым кустам. Вскоре он принес оттуда белку. Милован Календзюга сказал: — План пушнины дополняет! Мунов рассмеялся. — Пускай дополняет, это никогда не поздно! Недолог зимний день. Когда мы по льду переехали реку, в просветах между деревьями уже засквозил закат. Солнце было в морозной дымке и угасало. Воздух сделался жестким, колючим, становилось трудно дышать. Ветер кружил поземку. На крутом берегу реки среди густого леса горели костры. Там слышались громкие голоса людей, дрожащий стук движка. — Пустили пилораму, — сказал Мунов. — Теперь дело пойдет. Оставив лошадей в распадке, мы поднялись на яр и по узенькой снежной тропинке направились к кострам. — Здравствуй, Иван Константинович, — весело произнес удэгеец с багровым от стужи лицом. Шапка у него почему-то была засунута за борт ватника, точно и не было тридцатиградусного мороза. — Пустили, однако, пилораму. — Гляди, как ловко режет, прямо беда! — сказал другой удэге, протягивая Мунову руку. — Возьмем лесину потолще, посмотрим, как его дело сделает! — И, подложив железный лом под толстенное бревно, сильно катнул к пилораме. Стальные когти тотчас подхватили бревно, потянули, и круглые пилы с визгом впились в комель, разрезая лесину на тонкие розоватые доски. Кончили смену лесорубы. Побросав у костров котомки, топоры, барсучьи шкурки, подошли к пилораме. — Что я тебе говорил, — обратился ко мне Мунов, — для удэге пилорама — самая экзотика. Первый раз увидели. Спасибо, что город технику нам подбросил. Еще вчера по-кустарному доски пилили. Долго очень, и людей много занято было. А ведь нынче, я тебе уже говорил, самая пора охоты. Тайге надо планы показывать. Так что спасибо городу, что технику нам подбросил. Пока не стемнело, Мунов повел меня смотреть новый поселок. Мы прошли с километр снежными тропинками в глубь леса. Выйдя на просеку, Иван Константинович остановился и стал что-то про себя отсчитывать, рассекая ладонью воздух. — Вот тут, гляди, улица будет. Поставим двенадцать жилых домов, школу-интернат, баню. Ясно тебе, да? Теперь давай немножко вправо пойдем. Там тоже улица будет. Десять жилых домов и Дом культуры поставим. Тоже ясно тебе? Да? А теперь давай еще дальше пойдем. Здесь стояло пять готовых домов с крышами, крытыми дранкой. Еще три сруба были подведены под крышу. — Ну что, нравится тебе? Дома были добротные, с пятью окнами, с верандой. В каждом — по две комнаты с кухней. Полы застланы свежими, гладко обструганными досками. — Скоро жильцы приедут, — говорил Иван Константинович. — Совсем весело будет. Теперь, конечно, тайга немного скучная. Лето придет, будет, я тебе говорю, другая картина. Закончим строительство, и наш народ большой шаг вперед сделает. От культурной жизни сознание людей намного повысится, вот увидишь. Это я тебе про удэге говорю! Вся страна к коммунизму идет, нам тоже стоять на месте нельзя. Как думаешь, с таким поселком не стыдно в коммунизм вступить? По-моему, совсем не стыдно! Ты спроси любого удэге, он тебе точно скажет, кому своим счастьем обязан. Партии обязан, советской власти обязан, товарищу Ленину обязан! — И добавил: — Вот зима кончится, весна будет, после, сам знаешь, лето будет. Ты опять в гости к удэге приезжай. Как раз над тайгой лебеди белые полетят, тогда увидишь, какая здесь будет картина... * * * notes Примечания 1 Кочевой удэгеец. 2 Пытали, убивали. 3 Руководство для фармацевтов. 4 Правильно: Хосебе. 5 Всеисцеляющее средство. 6