– Сейчас же! – видя, что женщины не шевельнулись, прикрикнул Матиас. Августа могла думать о нем что угодно, но зла Джулии он не желал. Он раздумал покидать сонный Вейн. К сожалению, не все дела можно поручить фамильяру. Следовало побеседовать с теми, кто знал покойного торговца специями, развеять сомнения. Пока они только множились. Ирма опешила от окрика, пришлось Августе отобрать у нее пузырек. Как же его принимать? Августа сосредоточилась на ярлыке, намеренно не замечая обращенных на нее взглядов. Внутри стремительно распускался огненный цветок недовольства. Матиас не смел кричать на ее мать. Пусть купает Августу в презрении, оскорбляет всласть, но измываться над близкими она не позволит. Они поговорят об этом, серьезно поговорят, вот только Августа даст лекарство Джулии. Сестренка… От одного взгляда на нее наворачивались слезы. Джулия никогда не отличалась крепким здоровьем, а сейчас и вовсе угасала как свеча. Осторожно приподняв голову Джулии, Августа отмерила на язык пять капель. Сомнения исчезли. Принятое некогда решение казалось единственно верным. Теперь-то все будет хорошо! На пальце Августы поблескивало кольцо, Ивар в присутствии короля обещал сделать ее своей женой. Ресницы Джулии затрепетали. Она судорожно вздохнула и распахнула блестящие от многодневной горячки серые глаза. «Такие же, как у сестры», – пронеслось в голове Матиаса. Он испытал странную досаду, обнаружив их сходство. Августа, не глядя, протянула руку, и мать вложила в нее стакан воды. Джулия выпила совсем немного и закашлялась. Ладонь ее дрогнула, потянулась к лицу. – Все хорошо! – тепло улыбнулась Августа и, наклонившись, поцеловала сестру в лоб. – Вы крайне неосмотрительны, – недовольно прокомментировал Матиас, – рискуете заразиться. Августа ответила уничижительным взглядом, в котором читалось: «Вы пугаете меня болезнью, когда надо мной нависла смерть от проклятия?» Матиас неохотно отвернулся, признавая поражение. Она права, стоит ли бояться горячки, когда и так мысленно считаешь себя покойницей. – Ава… Губы Джулии дрогнули в подобии ответной улыбки. – Я, – кивнула Августа и подоткнула сестре одеяло. – Ты спи, набирайся сил, я на каникулы приехала. Она безбожно врала, не желая говорить сестре правду. Да и не поймет она, слишком мала. Одно радовало: похоже, Джулия ничего не знала о мнимой смерти сестры. Тем лучше. Все трое в полном молчании спустились вниз. Матиас поспешил откланяться. Его никто не удерживал, матери и дочери слишком многое требовалось обсудить вдвоем. – Так, – стоило захлопнуться за гостем двери, накинулась на Августу Ирма, – рассказывай! – Что именно? Августа тяжело опустилась на стул, прикрыла глаза. Как же она устала! От всего. Может, и к лучшему, если ее постигнет участь всех невест Ивара. – О могиле, о женихе, о том странном маркизе. – О женихе? – задумчиво повторила Августа и коснулась помолвочного кольца. – Он очень знатный, мама, такой знатный, что с помолвкой его поздравлял сам король. Маркиз – его друг. Сама понимаешь, он хотел бы видеть в роли спутницы жизни приятеля другую женщину. Для себя она решила до последнего тянуть, не называть имени Ивара. Слава его широко разошлась по Должеру, несложно догадаться, как отреагирует мать на желание дочери связать свою судьбу с Черным Вдовцом. – Я одного не пойму, – Ирма устроилась против нее, пытливо уставилась в лицо, – где ты с ним познакомилась? – На кладбище. – И ведь почти не соврала. – Я была в отъезде, коллега пригласила провести вместе с ней пару недель у ее тетки, а тут слухи о моей смерти… Разумеется, я поспешила обратно в Умайн, но опоздала к похоронам. Он… – Тут она запнулась, лихорадочно подыскивая подходящее продолжение. – Он приехал вместе с Алисой. Помнишь, я писала о ней? Моя университетская подруга, леди Алиса сир Хайн. Она навещала мою могилу, принесла цветы. Разумеется, не одна. Так и познакомились. Августа покосилась на мать. Губы по-прежнему сжаты, но в глазах блестели слезы. Поверила. – Дочка! Ирма порывисто обняла Августу, прижала к груди. Лицо ее было мокро от слез. – Ну, мама, полно! – Августе стало неловко. Она не заслуживала такой любви. – Я жива, все хорошо. Дом не отберут, Джулия поправится, а мне больше не придется преподавать в школе за гроши. – Я так рада за тебя, так рада! Ухватив дочь за руки, мать увлекла ее на продавленную кушетку, заменявшую диван. – Ты хоть скажи, – не унималась она, – он любит тебя? – Конечно. Каждая последующая ложь давалась легче предыдущей. Августа с готовностью потчевала мать рассказами о небывалой доброте и щедрости жениха, о его желании видеть ее самой счастливой женщиной на свете. Заодно твердила, что и он для нее свет в окошке, а не просто кошелек. – И его не смущает твое происхождение? – Однако убедить Ирму было не так-то просто. – Ивару плевать на чужое мнение, ему важно только собственное. Очередная правда. Ивар сир Лир не из тех людей, кто делает все с оглядкой на правила. – Значит, его зовут Ивар… – Да. Ивар сир Тома. Ничего, Марта не обидится на то, что Августа приписала ей несуществующего брата. Зато так она сможет объяснить, что тот самый Ивар делал на кладбище. А имя… Мало ли Иваров в Должере! Все равно тянуть, говорить о женихе «он» больше нельзя. А так мать успокоилась, улыбается, благодарит Светлый лик за ниспосланное дочери счастье. Августа с готовностью кивала, подыгрывала. Ложь никогда не всплывет, бояться нечего. Род Тома действительно существует, в Вейне ей поверят. Никто из соседок не станет наводить справки, выписывать из столицы гербовник. Правда, оставалось одно «но» – свадьба, однако до нее еще нужно дожить, что с недавних пор стало непросто. – Опиши его, дочка. Он красивый? – не унималась Ирма. Лицо ее расцвело, помолодело. Ирма словно сбросила десяток лет. Августа сначала хотела ответить шаблонной ложью, но раздумала. – Ивар… Августа воскресила в памяти жениха. – Он разный, мама. Порой пугает, порой неожиданно протягивает руку помощи. Справедливый и неподкупный. Решительный. И да, – щеки залил легкий румянец, – красивый. У него голубые глаза и темные волосы. Еще у него есть фамильяр. Возможно, ты его увидишь. – Значит, маг, – подытожила Ирма. – Ну что ж, не зря ты в университете училась, будет о чем поговорить. – Мама, сходи, заплати! – Августа спустила мать с небес на землю. – Я посижу с Джулией. Обсуждать сердечные дела – хорошо, но судебное решение вступило в силу. Пусть Августа выкинула его в бочку, но не сегодня завтра нагрянут приставы и вышвырнут их на улицу. Раз так, матери непременно нужно до заката успеть погасить задолженность по закладной. Кредиторы, так и быть, завтра, но с банком шутки плохи. И к судье заскочить надо, показать бумажку с отметкой о внесенном платеже. Ирма накинула шаль и неохотно ушла. Ей не хотелось расставаться с дочерью ни на минуту. Августа же поднялась наверх, устроилась подле мирно спящей Джулии и погрузилась в тяжкие раздумья. Не о родных – за них она могла отныне не волноваться – о том странном нечто, которое ее прокляло. А до нее – всех прежних девушек. Матиас устроился в «Сладкой булочке» у окна, выходившего на Пивной переулок, – так он мог беспрепятственно наблюдать за домом Дзиртов. Он заказал эля и дежурный обед – кучу мясных обрезков, щедро поджаренных на масле вместе с картофелем и луком. К ним подавалась круглая булочка. Однако Матиас едва притронулся к еде, он выжидал. Вот мелькнула знакомая фигура. Матиас сдул пену и поднес кружку к губам. Мать ушла, собиралась ли куда-нибудь Августа? Ему отчего-то казалось, она непременно сбежит. За хорошим личиком скрывался целый омут тайн. Однако, похоже, Августа никуда не собиралась, и Матиас с видимым сожалением принялся за еду. Он брезгливо ковырялся вилкой в том, что хозяин гордо именовал жарким, а по факту было жирной солянкой. Ничего, потом Матиас отобедает в приличном заведении. Не сейчас, когда Дзирты вновь соберутся под одной крышей, а он немного поболтает с местными. Заметив вышедшего в зал паренька, разносившего еду и прибиравшего столы, Матиас отодвинул тарелку и потянулся к кошельку. В пальцах тускло блеснули два гроша. Он мог бы дать и больше, но по роду службы понимал, что излишняя щедрость до добра не доводит. Всему есть своя цена. Рассказ сынишки хозяина тянул ровно на две селедки. – Эй! Матиас прищелкнул пальцами, привлекая внимание. Услужливый парнишка поспешил к нему, жадно уставился на монеты. Матиас мысленно улыбнулся и перекатил медные кругляши между пальцами. На стол он их пока не положит, подразнит мальца. – Ты, наверное, всех тут знаешь. – Матиас начал издалека. – Всех не всех, а многих, – приосанился парнишка. – Шестой год отцу помогаю. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать, юнец явно врал. – И уж точно наблюдательный мальчик. Одна из монет будто случайно выскользнула из пальцев, волчком завертелась на ребре. Парнишка проследил за ней завороженным взглядом и гулко сглотнул. Ему очень хотелось положить грош в карман, но забрать ее так, нагло, он не решался. – Есть такое, – басовито ответил парнишка.