– Кормить вас будут в столовой. Сено, в смысле зеленый салат, и овсянку могу организовать, если пожелаете, – скупо улыбнулась Дона. И добавила: – Я предупредила, что придется смириться с некоторой бытовой неустроенностью. Но вы же не отдыхать сюда приехали, а бороться за достойный приз. Что касается организации съемок… Чтобы не смущать героев толпой операторов и осветителей, чтобы реалити было максимально естественным, мы решили воспользоваться последними достижениями электроники – оснастили все помещения, кроме душевых, туалетных комнат и технических помещений, высокочувствительной видеоаппаратурой. Камеры настроены на движение и голос. Запись с них пойдет на общий компьютер в Москве, где операторы будут монтировать программу. Все просто и естественно. – Дона обернулась к Ваньке с улыбкой, словно ожидая от него поощрения. – Хорошо, – невнятно вякнул он. – Ага, клево придумали. Что же было с имением и конезаводом дальше? – перевел тему Хлебников. – Дальше – еще печальнее. Словно злой рок преследовал всех хозяев усадьбы… Второй владелец утонул. Третий поехал кататься на лошади и не вернулся. Искали несколько дней, но так и не нашли. Последний – отравился грибами. Молва сделала свое черное дело: желающих купить «Алое» больше не нашлось. Имение пришло в полнейшее запустение. Мародеры растащили все, что только было можно сдвинуть с места. Мало того, в результате пьяного дебоша какого-то сброда в доме графа случился пожар. Чудом уцелел лишь конезавод. После революции он был национализирован, но у советской власти руки так и не дошли до реконструкции – проезд сюда по весне и осени затруднен, дорогу размывает. В этом флигеле располагалось помещение для купания лошадей, сейчас здесь и можно принять душ. Тут был амуничник, медчасть, комнаты конюхов, жокеев и другие подсобные помещения. – Донателла посветила фонариком на крутую каменную лестницу, ведущую наверх. – На втором этаже полная разруха. Если решитесь подняться, будьте осторожны, не сломайте себе шею. – А с какого перепугу дух графа мстит новым владельцам? – запоздало отреагировал Сеня. – Можно подумать, они у него бабу отбили. Донателла усмехнулась. – Как в воду глядите, молодой человек. Вторым владельцем имения стал муж бывшей возлюбленной Беркутова. – Он знал, что граф был когда-то влюблен в супругу? – недовольно спросила Кристина. – Возможно. И купил «Алое», полагаю, чтобы доказать жене, как он крут. – Сейчас это называется понтами, – дополнил Лукин. Открыв рот, Сеня с восторгом разглядывал бывшие владения графа Беркутова. В отблесках свечей и голубоватом луче фонарика конюшня выглядела как декорация к мистическому фильму и будила воображение тайнами прошлого. – Тогда ясно. А третий покойник, наверное, новый муж бывшей возлюбленной? – уточнила Кристина. Судя по горящим глазам, окружающая обстановка ее тоже восхищала, но готка упорно прятала восторги под недовольной миной. – Угадала, радость моя! – хлопнула в ладоши Дона. И ехидно добавила: – Надо же, какая ты бываешь иногда проницательная. – Блин, значит, они все четверо тут шастают, неприкаянные. Беркутов и три мужа его бабы, – на полном серьезе сказала Кристина и свечой нарисовала крест в воздухе. Галочка отшатнулась от нее, словно от прокаженной, и стала затравленно оглядываться. Лукин привлек ее к себе, обнял за плечи и зашептал что-то нежное на ухо. – Пятеро, – поправила Донателла. – Бывшая возлюбленная графа благополучно пережила трех мужей, но не вынесла революции и наложила на себя руки. Кажется, она повесилась. – Я чувствую, их смерть ходит поблизости… – загробным голосом проговорила Галочка. И выдала: Слышу топот за спиной! Могильный мрак идет за мной! Касается рукой, лопатки холодит, В затылок сумеречно дышит. Я плачу в голос! Но никто меня не слышит… – Хотите, попробую свет врубить? – раздраженно перебил Галочку Ванька, бывшая со своими поэтическими закидонами и придыханиями бесила его до зубного скрежета. – Лучше подождем Лукина, – мягко отшила Терехина Донателла. – Я тут, – хохотнул Сеня. Жена Белгородского замерла и уставилась на него, словно видела впервые. – Ах, да! – спохватилась Дона. – Я видела вашу анкету. Простите, я имела в виду нашего режиссера, Антона Сергеевича Лукина. Он, случайно, вам не родственник? – с удивлением глядя на Семена, спросила женщина. Сеня спал с лица и вдруг затрясся, как эпилептик. – Эй, – тряхнул его за плечо Хлебников, – ты что? – Однофамилец, – стуча зубами, пробормотал Лукин, уронил свечу и бросился в темноту. Звук его шагов эхом отозвался по конезаводу, и все стихло. – Это его отец, – тихо пояснил Терехин. – Они не виделись и не общались много лет. – Какое потрясающее совпадение, – откашлялась Донателла. – Только не говорите мне, что вы ничего не знали, – нахмурился Ванька. – Белгородский специально его нанял? – Зачем? Ерунду не говорите! – рассердилась Дона. – Антон Сергеевич работает в команде Руса уже давно. В молодости муж играл у него в одной театральной постановке. После возвращения из Америки их дороги снова пересеклись. – Донателла правду говорит, – буркнула Кристина. – Антон не просто коллега Руса, но и хороший друг, часто бывает у нас в гостях. Но о сыне я впервые слышу. Может, отец Сени другой Антон Сергеевич Лукин? Фамилия довольно распространенная, да и имя с отчеством не самые редкие. – Нет, именно он, – сказал Ванька. – Известный театральный режиссер. – Поразительно! – вздохнула Белгородская и снова потерла переносицу мизинцем. – Уверена, для Антона встреча с сыном тоже станет сюрпризом. М-да… Что же, давайте вернемся назад, перейдем в другой флигель и перекусим. В правом крыле располагалась представительская часть конезавода. Кабинет хозяина, где он принимал партнеров и покупателей, смотровая зала для демонстрации лошадей клиентам. Мы переоборудовали ее в столовую. Там же кухня, кабинет врача и другие подсобные помещения. К слову… – Донателла обернулась и посветила фонариком падчерице в лицо. – Криста, милая, тебя с дочкой мы определим там. Будешь жить с малышкой в комфортных условиях, в кабинете графа. Надеюсь, никто не возражает? – Женщина окинула всех долгим взглядом. – Я возражаю, – буркнула Кристина. – Мне и здесь неплохо. – Тебе, может быть, и неплохо, но речь не о тебе. Не будь эгоисткой. Грудному ребенку в конюшне не место! – с раздражением заметила Дона и пошла за Хлебниковым, который уже несся в направлении кухни, мечтая поскорее перекусить. По правому флигелю болтался Лукин, на удивление спокойный и расслабленный. – Офигенно все! – поприветствовал он друзей, таращась на своды потолка. В правом флигеле было светло, прохладно и дышалось легче. Смотровая зала, где некогда демонстрировал клиентам племенных лошадей граф Беркутов, выглядела как приемная королей, только трона не хватало. Высокие своды потолка, стены украшены живописью, паркет. В центре залы сейчас стояли длинный обеденный стол, а вокруг него стулья с высокими спинками, вдоль стен изящная мягкая мебель, обитая шелком и бархатом. Здесь героям шоу предстояло проводить большую часть времени – принимать пищу, решать поставленные перед ними задачи и общаться. – Действительно офигенно! – согласился Терехин с Сеней. Роскошь прошлых веков, тайны конезавода, призраки, прекрасная Донателла, ужин при свечах, звезды в готических окнах… Ванька вкушал атмосферу старины и аж жмурился от удовольствия. После ужина и восхитительного французского вина всех разморило. Друзья молча разбрелись по своим «стойлам». Даже у Кристы не было сил спорить, она подхватила Чебураху, пожелала всем спокойной ночи и тихо удалилась в кабинет графа. Ванька поплелся следом, но Донателла его остановила, уперев пальчик ему в грудь, в районе сердца – сердце в ответ совершило кульбит и застряло где-то в горле. – Мальчикам в другой флигель, – проворковала женщина ему на ухо. Он почувствовал ее горячее дыхание и с трудом устоял на ногах. – Помочь хотел, – хрипло выдавил Ванька, топчась на месте и косясь на Донателлу, как испуганный конь. – Я помогу Кристе, если понадобится. Моя комната по соседству. Идите спать, Ванечка, – сказала красавица. И Терехин пошел. На всю конюшню раздавался заливистый храп Павлуши, что пробудило Ваньку от «сомнамбулического сна». Быстро же Хлебников освоился, и десяти минут не прошло. В соседнем с Пашиным блоке шептались Галочка и Лукин. Судя по интонациям, парочка опять ссорилась. «Милые бранятся, только тешатся», – недовольно фыркнул Ванька и поплелся в самый дальний денник, чтобы не слышать раскатов Хлебникова и бурчаний сладкой парочки. Криста не слишком проницательная провидица. Два ее предсказания потерпели полный провал. Во-первых, так ссориться могут только влюбленные – зря готка на Галочку поклеп возводила. Во-вторых, Донателла не способна никому причинить зла. Ну не может она быть убийцей! Она такая… она… Хлопнула дверь одного из блоков. По коридору прошлепали шаги. Скрипнула дверь по соседству. Взвизгнула молния спальника. Охнула надувная кровать. Снова скрипнула дверь. Мимо Ванькиного денника прошлепали шаги в сторону лестницы, сверху что-то тяжелое грохнулось на пол. Ясно: неугомонный Сеня поперся исследовать второй этаж. – Никакого покоя! Сволочи блудливые! – проорал Ванька, забрался с головой в мешок, закрыл ладонями уши и зажмурился. Даже здесь ему не удавалось побыть одному. А хотелось! Хотелось подумать и разобраться в очень важных вещах, в себе и своей голове. Башка походила на новогодний стеклянный шар со снегом, только вместо снежинок в ней плавали звезды. Они собирались в причудливые узоры, как в калейдоскопе, танцевали, стрекотали кузнечиками, ржали конями и хихикали. – Что ржете, блин? – обиделся Терехин. – Вон пошли! Хочу Донателлу! Донателлу хочу… Глава 10 ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ – Ванечка, солнце, веди себя прилично, – сказали звезды и со всей дури треснули его по морде. Терехин открыл глаза и часто-часто заморгал. Готические окна в деннике сочились солнечным светом, вместо звезд перед глазами плавали пылинки и трагично-печальное лицо бывшей. Позади Галочки зависли, как в «Матрице», опухший Лукин и сияющий Хлебников. – Ларису Ивановну хочу! – хохотнул Пашка. – О нет! Блин, блин, блин… – скривился Ванька, нацепил очки и сосредоточился: утро подкралось незаметно. – Пошли быстрее, героев привезли. Это, Ваня, полный аут! Белые вороны осматривают достопримечательности. Донателла их обрабатывает. Теперь они точно никуда не денутся, – заорал Хлебников и подпрыгнул. – Почему не разбудили?! – возмутился Ванька, услышав ласкающее слух имя. Всю ночь он пытался избавиться от озвездения и воскресить в памяти ласкающий мозги образ прелестной, очаровательной, обворожительной, потрясающей, ослепительной, божественной Доны, но так и не смог справиться с засильем небесных светил в голове.