– Почему никто не предупредил, что у нас сегодня гости? – гневно осведомилась я. Никакого желания изображать идеальную дочь, обожающую учебу на юридическом факультете, у меня, разумеется, не было. Но, с другой стороны, раз Уитли составят нам компанию, отец хотя бы не станет вспоминать про пожертвование – а это меня вполне устраивало. Рита закрыла за мной дверь. – Видимо, это какой-то сюрприз. Странные нотки прозвучали в ее голосе, и я тут же догадалась, что от меня что-то скрывают. Я хотела было расспросить Риту, но ко входу подошла мама. Вместо удобной домашней одежды она облачилась в элегантный костюм и украсила шею жемчужным ожерельем. – Наконец ты явилась! – Опоздала всего-то на пять минут. – Мы тебя уже четверть часа ждем. – Что ж поделать, раз вы все помешаны на пунктуальности? – Не забывай про этикет, – упрекнула мама. Она схватила меня за руку и потащила в гостиную, где обычно ждал отец. Но на этот раз он встретил нас не один. На диване напротив сидели супруги Уитли. На вид они совершенно не изменились. Низенький, кругленький мистер Уитли в последние годы немного располнел. В его лысине отражался свет ламп. Миссис Уитли – полная противоположность мужу – немного выше него, зато в два раза стройнее. Как и моя мама, для ужина она выбрала шикарный костюм, который выгодно подчеркивал фигуру. Но супруги Уитли пришли не одни. Между ними сидел молодой человек примерно моего возраста. Он показался мне знакомым, и я как следует напрягла память, вспоминая его имя. Джеспер. Я помню его до переезда в Европу: щуплый мальчишка со светлыми, вечно взъерошенными волосами и узкими плечами, так что трое таких, как он, могли одновременно пройти в дверь. Но от того мальчика не осталось и следа. Потемневшие волосы аккуратно зачесаны назад. Плечи стали шире, и, несмотря на скрывавший фигуру черный костюм, я решила, что Джеспер определенно занимается спортом. – Добрый вечер, – поприветствовала я собравшихся и подошла к отцу, чтобы поцеловать в щеку. – Привет, дорогая. Помнишь семью Уитли? – задал риторический вопрос отец, потому что буквально через секунду, не дожидаясь ответа, он добавил: – Мистер и миссис Уитли недавно вернулись в Мэйфилд из Лондона. А это их сын Джеспер. Вы когда-то играли вместе. – Точно, – ответила я. – Мы втроем с Эдрианом ловили мышей в сарае, которые прятались там в дровах. – Я не смогла удержаться от упоминания имени брата. Можно было бы, конечно, приложить некоторые усилия, вести себя сегодня прилично и не затевать ссор, но я не собиралась кривить душой и отрицать существование Эдриана. Он остается частью семьи. Я обернулась к Джесперу. – Как поживаешь? Все еще фанатеешь от «Могучих рейнджеров»? Джеспер засмеялся. – Нет, давно перерос это. Ничего себе, какой высокий голос. Единственное, что осталось в нем прежним. – Ну а ты? До сих пор тащишься по комиксам? – Коне… – Присядь, – перебила мама, жестом приглашая занять кресло подле отца. – Будешь что-то пить? Судя по голосу, настроение у нее приподнятое. Напитки обычно подавала Рита, но мама, видимо, испугалась, что я сейчас заведу беседу о комиксах. Понятно: еще одна запретная тема на этот вечер. – Как всегда. Виски со льдом. – Но… – Мама замялась, и ее глаза округлились. Папа тоже смотрел на меня с выражением ужаса на лице, будто я сейчас не алкоголь попросила, а интересовалась, как лучше убивать людей – но об этом-то я из телевизора знаю. – Не пугайтесь, – сказала я, выводя родителей из шокового состояния. – Всего лишь пошутила. – Очень смешно, – пробормотала мама, скривившись в улыбке. – Колу, пожалуйста. И льда побольше. Супруги Уитли переглянулись и смущенно улыбнулись. Видимо, моя шутка позабавила только Джеспера. Не исключено, что он мог бы мне понравиться, хотя и списал со счетов «Могучих рейнджеров». В следующее мгновение мама протянула мне стакан с колой. Я учтиво поблагодарила и чуть-чуть отпила. Ледяная – точно как я люблю. – Ну что, Михаэлла, как прошел день? – поинтересовался отец. До чего же я ненавижу это имя. Иногда мне казалось, что родители используют его для того, чтобы призвать дочь, о которой всегда мечтали. Михаэлла. Михаэлла. Михаэлла. О нет, все еще Мика. – Порядок, – заверила я, пожав плечами. Я подготовила несколько домашних заданий к следующей неделе, но большую часть дня просидела в крепости за рисованием: набросала несколько картинок к «Леди из ночных кошмаров» и записала идеи для сюжетных линий. – Мика уже почти месяц учится в Мэйфилдском колледже, – напыщенно добавила мама. – Она поступила еще и в Йель, Гарвард и Браун, но такой уж Мика семейный человек, решила остаться в Мэйфилде. – Что ты изучаешь? – поинтересовался мистер Уитли. – Юриспруденцию. – В один прекрасный день она возьмет на себя управление нашей фирмой, – продолжала мама и пустилась в пространный монолог обо мне и моей жизни. Рассказала о моей квартире. Поведала о том, какая же я самодостаточная, творческая и увлеченная. Мама умудрилась так исказить факты, что из ее слов выходило, будто бы я этакая поклонница искусства и каждую свободную минуту провожу в музеях, изучая картины. Я уважала все виды живописи и каждый раз, когда проходили выставки, посещала ту или иную галерею. Но самой большой моей страстью оставались комиксы и графические романы. Поток ее слов прервался только появлением в гостиной Риты. – Ужин готов. – Великолепно. Благодарю, – сказал папа, покидая свое кресло. Все последовали за ним в столовую, где я уже собиралась сесть на обычное место, но мама перехватила мою руку и многозначительным взглядом дала понять, что сидеть мне весь ужин рядом с Джеспером. И тут-то до меня дошло, какую пьеску разыгрывают сегодня: Мику сватают. Ну уж нет, без меня. Я только-только отвоевала кусочек свободы от этого мира и не собираюсь погружаться в него еще глубже, заводя шашни с кем-то вроде Джаспера Уитли. Разумеется, он хороший человек, но не тот мужчина, о котором я мечтала. Рита подала закуски, и для начала завязался разговор на деловые темы. Мистер Уитли рассказывал анекдоты из своих путешествий, а мои родители в нужные моменты вставляли истории из адвокатской фирмы. То и дело они пытались вовлечь меня в беседу дежурными фразочками: «Помнишь, Михаэлла?», «Как тебе такое, Михаэлла?» и «Это случилось сразу после твоего дня рождения, Михаэлла». Да-да, мы все поняли. Я здесь, и на меня нужно обращать внимание. – Довольно о делах, – наконец сменила тему мама, когда Рита выставляла основное блюдо: стейк, картофель с розмарином и фасоль. Для меня приготовили на гриле сыр с травами. – Джеспер, тебе нравится Стэнфорд? – Все просто замечательно. Только атмосфера бесподобна, а как ради нас стараются преподаватели! Мой отец поднял глаза от стейка. – Кто из профессоров тебе больше понравился? – Наверное, профессор Смит-Харрис. Она преподает экономическое развитие и микрофинансирование – в этом вся ее жизнь! Она так заражает энтузиазмом, но мой любимый предмет – язык, литература и культура Ближнего Востока. – Джеспер рассмеялся, очевидно, признание далось ему нелегко. – Не имеет никакого отношения к основной специальности, но меня всегда восхищали другие культуры. Хозяйка дома улыбнулась. – Разносторонние интересы – это же замечательно. Просто не следует забывать, где наше настоящее место. – При этих словах она бегло взглянула на меня, но тут же перевела внимание на Джеспера. – У тебя так много учебы, нелегко, наверное, с новыми людьми знакомиться. Ой, да ладно, серьезно? Джеспер сделал глоток воды. – Можно подружиться с кем-нибудь на занятиях. – Вот и прекрасно. – Мама понимающе кивнула, а ее накрашенные губы изогнулись в улыбке. – Повстречал уже какую-нибудь милую девушку? Я закатила глаза и покрепче вжалась в стул. Меня мало что может смутить, однако этому разговору удалось, да и Джеспер был явно не в своей тарелке. Он растерянно рассмеялся. – Нет, девушку еще не встретил. – Очень жаль, – наигранно бросила мама. – Любая почтет за счастье быть рядом с таким, как ты. Джеспер поперхнулся водой и закашлялся. – Премного благодарен. Мама явно осталась довольна и склонилась над тарелкой. Подкралась смутная надежда, что на этом диалог и закончен, но следовало бы получше знать свою мать. Съев всего кусочек, она подняла голову и поймала мой взгляд. – Михаэлла тоже одна. Джеспер удивленно посмотрел на меня. – В самом деле?