– Чего надо? – угрюмо спросил Варка и едва успел пихнуть на край стола драгоценный горшок – Жданка с визгом бросилась к нему на шею. Попытка увернуться ни к чему не привела, потому что с другой стороны на него накинулась Ланка и стала азартно нацеловывать в щеку, в нос и почему-то в ухо. – Вот, – сказал Илка, мрачно уставившись на крайна, – а вы говорите – справедливость… Крайн, усмехнувшись, продолжал тихонько перебирать струны. Варка в отчаянии уставился на Фамку: – Чего это они? Фамка, вся красная, прижала руки к горящим щекам: – Ты пел. – И чё? – буркнул Варка, отдирая от себя Жданку. – Не нравится – не слушайте. – Это было прекрасно! – восторженно пискнула Ланка. – Чудесно! Изумительно! – У тебя такой голос… – не отставала Жданка, – такой… крылатый. – Это называется тенор, – со знанием дела заявила Ланка. Как-никак она однажды побывала в Королевской опере. – Но у тебя выходит гораздо красивей. И ты не толстый. И не лысый. – Успокойте меня, – скорбно заметил Илка, по-прежнему сверля крайна мрачным взглядом, – скажите, что это особая лютня. Зачарованные струны и все такое прочее. – Паршивая лютня, – крайн прошелся пальцами по струнам, в задумчивости ковырнул ногтем отставший лак, – расстроенная и совсем рассохлась. – Тогда что это было? – не отставал Илка. – Да что было-то?! – не выдержал Варка и впервые прямо взглянул на крайна. – Голос у тебя сломался, – невозмутимо сообщил крайн, – тебе шестнадцать есть уже? Варка пожал плечами. Честно говоря, он не очень твердо помнил, какое нынче число. А про свой день рожденья и вовсе два года не вспоминал. – Теперь будешь петь, никуда не денешься. Илка закатил глаза, ухватил под локоток прекрасную Илану. – Пошли отсюда. Здесь воняет. – Варочка, ты приходи к ужину, – на ходу защебетала Ланка. – Мы пирог испечем. А потом споешь нам, как раньше. Про водяного и королевскую дочь. Или про верную Эдиту Лебедь Белую. Фамка опустила глаза, согласно кивнула. – Ага, – сказал Варка, – вы идите. Я щас. Осторожно затушил жаровню, завязал горшок тряпицей, поставил на полку, принялся собирать мешочки с травами. Господин Лунь перестал играть, закинул руки за голову, прикрыл глаза. – С днем рождения, Ивар. – Так это что, был подарок? Кому? Кто я вам? Враг? Раб? Палач? Ручная зверюшка? – Все Пригорье считает, что ты мой сын, – не открывая глаз, отозвался крайн. – Полагаю, лучше не разочаровывать этих простодушных людей, посвящая их в наши сложные отношения. Варка внимательно осмотрел захламленный стол, осторожненько, за горлышко вытянул из беспорядочной груды самых нужных вещей хитроумно закрученную реторту, взвесил на руке и с силой хрястнул о стену. – Приятно сознавать, что наши чувства взаимны, – светским тоном заметил крайн. Варка повертел в руке отбитое горлышко, присел на корточки и принялся медленно, по одному, собирать осколки. Глава 4 Золотое колесо кружилось, рассыпая яркие искры. Мелькали зеленые косогоры в желтых купавках, белые вершины в синем небе, слепящий блеск солнца, отраженного в бурной по весне Тихвице. Варка плясал, забыв себя, яростно, отчаянно. Вихрем летали длинные светлые волосы, широкие рукава белой рубахи, яркие кисти опояски. Быстрее, быстрее, чтобы свалился наконец с плеч тяжкий груз минувшей зимы. Зимой Варка ухитрился как-то свести страховидное бельмо с глаза Старостиной дочки в приграничных Бродах. Теперь староста выдавал ее замуж. Варка был торжественно приглашен на свадьбу и сразу решил прихватить с собой Жданку, которая в последнее время отчего-то печалилась. С ними тут же напросилась давно мечтавшая потанцевать Илана. За ней увязался Илка, который вовсе не хотел, чтоб она танцевала с кем попало. Тогда Варка уговорил и Фамку, чтоб не скучала в одиночестве. Запретить им никто ничего не мог. Господин Лунь с утра пораньше снова отбыл в Бренну. И вот теперь Жданка радостно скакала среди танцующих в развеселой компании девчонок-подлетков, прекрасная Илана наслаждалась почтительным поклонением десятка местных кавалеров. Фамочка, правда, стояла в сторонке, солидно беседовала с мамашей жениха и тетушками невесты. Глаз, что ли, у местных парней нету? Ну да, здесь же худые не в чести. Всем подавай поглаже да потолще. Варка подумал, что надо будет непременно самому ее пригласить. Сам же он доплясался до того, что ног под собой не чуял, потом ни с того ни с сего обнаружил, что обнимается в прибрежных кустах с какой-то девицей, потом со вкусом подрался с ухажером этой девицы. Ухажер был настолько пьян, что уже не отличал пресветлых крайнов от обычных людей. В общем, Варка провел время с большой пользой. И вот теперь его снова несло в танце. Приглядевшись к мельканию ярких лент, он вдруг сообразил, что пляшет с самой невестой и прижимает ее, пожалуй, гораздо крепче, чем позволяют приличия. Испуганно скосил глаза, отыскивая разъяренного жениха, но у невесты, как оказалось, был свой интерес. – Пресветлый господин крайн, – начала она, проникновенно глядя ему в глаза, – сказывают, вы так поете, что ветер замирает, облака останавливаются, птицы, заслушавшись, на лету падают. – Любят у нас приврать, – небрежно заметил Варка, – мухи на лету дохнут – это да. Свой новый голос он берег, словно боялся растратить напрасно. Пел только для своих, а то и вовсе в одиночестве, в лесу или забравшись куда-нибудь на скалы, поближе к Садам. Интересно, откуда они знают. Не иначе, Ланка проболталась. Девица хихикнула. – Спойте, господин крайн. Нехорошо невесте отказывать. Варка твердо знал: ни на каких свадьбах больше петь не будет. Хватит, напелся уже. Он уже открыл рот для окончательного отказа, как вдруг скрипки и дудки замолкли. Вихрь пестрых юбок, платков, блестящих лент рассыпался, замер. Девицы с визгом брызнули в стороны. В нарядную толпу на полном скаку ворвался взмыленный вороной жеребец с маленьким всадником на широкой спине. Мальчишка хотел отпустить конскую гриву, но пальцы запутались в жестких волосах и никак не разжимались. Тогда он выпрямился насколько хватило сил и выкрикнул то, что билось в горле всю эту долгую ночь: – Замостье спалили! Выкрикнул и тут же начал падать с каменно-твердой спины этой жуткой разбойничьей зверюги, на которую, должно быть, по ошибке нацепили седло и узду. Руки-ноги закаменели, но свалиться ему не позволили, приняли с коня, как маленького. – Крайн, – прошептал мальчишка. – Ну, – сурово спросил беловолосый крайн, – кого там еще спалили? – Замостье наше, – пробормотал мальчишка, цепляясь за крепкие плечи под просторной белоснежной рубахой. От рубахи пахло ветром, лесными травами и немного потом. – Кто спалил? – Пришлые какие-то. Вовсе невиданные. Налетели под вечер. Все пожгли-разорили. Хлеб последний, до новины отложенный, что нам крайны зимой прислали… Все сгорело… – Гады, – высказался Илка. Не раз и не два за зиму им с Варкой пришлось ломать спину, таскать мешки из замковой кладовой. Господин Лунь подкармливал добрую половину княжества Сенежского, а денег, к глубокому возмущению Илки, за это не брал. – Наши, кто успел, в лес убежали, а я под клуней сидел. А потом они перепились, стали орать, что завтра двинут на Крайнову горку. Будто бы там сокровища… – Ага, – подтвердил крайн, – сокровищ полным-полно. – А потом гляжу, они уже вовсе пьяные. Я тогда выполз потихоньку… Коня у них увел. Меня кони любят. – Много их? – Много, – прошептал мальчишка, хлопая белесыми ресницами, – я считал-считал, пальцев не хватило, – облегченно вздохнул и пристроил голову на плечо крайна. Это место показалось ему вполне надежным. – Присмотрите за ним, – обернулся Варка к толпившимся поодаль женщинам. Те испуганно закивали. – Это и вправду пришлые. Дальние какие-то. Сенежские в Пригорье не полезут, – сказал староста. – Значит, – подвел черту Илка, – не сегодня-завтра они будут здесь. – В набат, – распорядился староста. – Голубя надо послать, – тихо сказала Фамка. – Двух, – решил Варка, – в Трубеж и в Бренну. Жданка знакомым красивым жестом протянула руки. На каждую тут же опустилось по голубю. – Ого! – оценил Варка. – Господин Лунь научил, – гордо сказала Жданка. – Так, – заметил Илка неприятным голосом, – а где же наша славная стража? В Бродах стоял небольшой отряд для охраны переправы через Тихвицу, но нынче славная стража славно погуляла на свадьбе и вряд ли была готова к свершению славных подвигов.